Мосьва появилась внезапно. Рассыпанная светящимися точками в низине, она приковала наши взоры. Лес заканчивался и начинался уже за поселком, небольшим, домов на сто — сто пятьдесят, а то и меньше. Скромное селение в гуще леса, почти остров, на самом краю которого светилась своими запретками и бараками зона, лагерь строгого режима. Мне не один раз приходилось смотреть на ночной лагерь издалека, глядя в окно «Столыпина». А однажды наш поезд остановился прямо напротив другого «столыпинского» вагона, сквозь решетки которого просматривались головы зэков. Сначала стало очень тихо — такое встречается крайне редко, а затем мы стали переговариваться, спрашивать, куда и откуда, искать земляков. Но менты быстро сориентировались и пресекли «свидание».
Мы приближались к поселку с каждой минутой, и на душе становилось все тревожней и тревожней. Как она нас встретит, Мосьва? Я приготовился к худшему, достал из-под куртки автомат и примостил его между колен, так чтобы его не было видно, если станут внимательно разглядывать пассажиров. Но никакого оперпоста не было. Напились или в другом конце? Зона давно осталась позади, мы ехали по поселку и не встречали людей. Никого! Будто поселок вымер или ушел в подполье. Было около половины девятого вечера, не так уж поздно. Я даже не ожидал, что мы так быстро доедем. Сидят по домам, как сычи, молодежь — где-то в клубе, если она вообще здесь имеется. А вот и «ночной бар» — захудалое кафе на курьих ножках. Деревянная изба с трубой на крыше. Дым, понятно, не валит, но труба есть.
— Зайдем, что ли? — шутя предложил я Графу и кивнул на вывеску. Шофер моментально притормозил и повернулся к нам. Он, как и мы, конечно, тоже проголодался, а до следующего поселения ехать и ехать. Из «бара» даже доносилась музыка — знай, мол, наших! Но кому идти? Жрать-то хотят все, это ясно, но кто принесет?
Нина отпадает, однозначно. Девка непредсказуема и потому вряд ли вернется с колбасой, скорее с кем-то. Шофер Гена? Можно послать его, он поклялся своими детьми. Такие, как он, просто так не клянутся и, если поклялись, не скажут: «Я клялся языком, а не сердцем». Да, пожалуй, только он годится для этого дела. Нам лучше не высовываться, а подполковник еще тот фрукт. Тихоня. Мы перебросились с водилой несколькими словами, и он охотно согласился пойти за продуктами.
— Дай ему сумку, Нина, — сказал я девке, и та передала сумку шоферу.
— Грузи все подряд и бери побольше пакетного. Не забудь и про спички, чай. Кажется, все.
Я сунул ему деньги и попросил ни с кем не болтать.
— Скорее всего, там одна молодежь, смотри, не сцепись с ними, и вообще…
— Да ну что ты, только этого мне не хватало, — сказал Гена и пошел к избе.
Людей в кафе было немного, но они были, я заметил их, когда Гена открывал дверь и входил. На окнах — шторы, ничего не видно. Мы стали ждать. Примерно через пять — семь минут дверь широко распахнулась и вместо нашего Гены на пороге появилась четверка молодых ухарей. Они были явно на взводе и почти орали, доказывая что-то друг другу. Заметив машину, не повернули, куда собирались, а остановились. Один из них, самый высокий и широкоплечий, показал рукой в нашу сторону и направился к машине. Остальные двинули за ним. Мы сидели без света, но свет, падающий из окон кафе, немного освещал тачку, так, самую малость. Высокий подошел к машине, нагнулся к окну и сунул голову внутрь.
— Здорово, люди, — поздоровался он с ментом, затем обвел взглядом нас. — Купе забито до отказа, ясно. — Его глаза остановились на Нинке.
— Куда едем, если не секрет? — спросил наглый тип.
Я и Граф сидели с опущенными головами, с понтом дремали, а Нина и подполковник молчали, не зная, что сказать.
— На Ослянку, — пришлось мне ответить за них.
— На Ослянку?! — воскликнул он удивленно. — Далековато, однако. Ночь… Если проткнете колесо, придется ночевать в лесу. Хм… А где шофер?
— Сейчас придет, в кафе.
Тип противно и пьяно чмокнул губами и помолчал.
— Где-то я с тобой встречался, слушай, — сказал он, глядя прямо на меня. — Голос знакомый, в натуре. Ну-ка, ну-ка… — Он просунулся еще глубже, почти на полкорпуса и стал всматриваться в мое лицо. — Мать честная! — Его изумлению не было предела, он прямо обалдел. И тут и я узнал его. Невероятно, но факт — это был Рог, Петя Рог — наш бывший завхоз отряда. Мой бывший завхоз. Конченая сука и тварь, умная бестия, пахавшая на ментов. Именно при нем, Роге, мы с Графом валили из зоны в прошлый раз. Он все знал. У него было десять лет сроку, но, скорее всего, он их не досидел, выслужился. Либо вышел на поселение и остался жить здесь, уже вольным, а может, его помиловали. Да, Рог был большим пронырой и умел вовремя «спрыгивать со сковороды», поэтому его и не зарезали. Одно время — тогда ему было лет двадцать семь — он работал завхозом школы, и ходили слухи, что он пялил саму директрису, Светлану Юрьевну по кличке Шанель. Ей было тридцать семь, она имела семью — мужа и двоих детей, но муж был «голубым», пассивом в чистом виде.
Он работал на нашей бирже старшим инженером по технике безопасности, дятел лет сорока трех. Лысый, худощавый, келейный бабский голосок, глаза минетчика — вот его портрет. Имея двоих детей и жену, этот козел высматривал себе симпатичных зэков, в его понимании, и трахался с ними до одури. Носил «самцам» чай и курево, жратву и водку. Причем минет он уважал больше, чем сношение. В случае запала ему грозило увольнение, а найти работу в лесных, по сути, лагерных поселках не так-то просто — все имеют отношение к зоне, все под началом начальника отделения. Жена его поэтому вполне могла «подворачивать» молодому и крепкому Рогу, могла и вытолкнуть его на волю раньше времени. Гад был очень ушлым и непростым, далеко бы пошел, если бы не свернул с блатной жизни. А он свернул, стал завхозом.
Пока Рог изумлялся и приходил в себя, я лихорадочно искал выход из положения. Граф его почти не знал, он жил в другом отряде и потому вряд ли узнал, вряд ли понял, что вообще произошло. А произошло ужасное — меня узнал тот, кто через десять минут поставит в курс и Пермь, а не то что Губин. Да, этот не упустит свои 5000 зеленых. Сейчас он думает, соображает, наверное, проклинает себя за то, что поспешил, выдал себя тем, что узнал. А так бы! Прикинулся бы овцой, дал нам спокойно отъехать и пошел звонить. И я бы его не узнал, нет. Я ведь даже не смотрел на него вначале. Конечно, его в некоторой степени «собьет с мётки» и смутит присутствие подполковника в форме, но этот змей быстро сориентируется.
Я не знал, что мне делать и что говорить, прошли считаные секунды после его возгласа.
— Здорово, Михей! — тем временем поздоровался со мной Рог и даже хотел протянуть мне свою руку, но вовремя спохватился. С такими, как он, в зоне здоровались только подобные ему, змеи и козлы по жизни.
Три его дружка стояли рядом и торопили приятеля:
— Полная тачка, Петя. Не подкинут, пошли.
Очевидно, Рог подошел к машине, надеясь, что их подбросят. Спьяну не рассмотрел, что в машине сидят четверо.
— Погоди, Куш, — так назвал он одного из приятелей, — знакомого встретил, хо-ро-шего знакомого!.. — Рог моментально перевел взгляд на подполковника. — Так на Ослянку, да? — спросил он еще раз, и я понял для чего. Я с ним так и не поздоровался, молчал. Приятели Рога не стали ждать: знакомый, то бишь я, их не очень интересовал. Они медленно пошли, продолжая о чем-то спорить. Рог как завороженный прирос к машине и не двигался, ждал, что ответит ему мент. Подполковник наверняка сориентировался и кое-что уловил. Не все, но главное. По его напряженному молчанию было нетрудно догадаться, что все обстоит именно так. Он явно давал понять незнакомому человеку, что его присутствие в машине — вынужденное. Он словно онемел, специально онемел, гад.
— Это завхоз Рог, — сказал я тогда Графу, зная, что Рог услышит мои слова. — Он был в зоне, когда мы отваливали, в курсе дел.
Услышав свою кличку, Рог оставил мента в покое.
— Рог, точно, — произнес он и тут же добавил: — А ты, наверное, Граф? Ее вот не знаю, — кивнул он на Нинку.
Граф встрепенулся, услышав свою кличку.
— Чего ты хочешь? — спросил я его в лоб. — Точнее, сколько? Говори, и мы расходимся красиво. — Я и не собирался ему платить, это было глупо и наивно, он так и так стукнет в «контору», даже если ему сунуть сто тысяч баксов. Спросил лишь бы что-то спросить, заинтриговать, не дать ему опомниться. А еще я настраивал Графа. Рог глянул в лобовое стекло, отметил, на какое расстояние отошли его дружки, затем окликнул их, попросил подождать. Да, он опасался за свою шкуру и хорошо понимал, в какой сложной ситуации оказался сам и в какую вогнал нас. Фраером назвать его было трудно. Пусть он и змей по жизни, но повадки и все прочее знал, голова у него работала. Своим прямым вопросом я прекратил всякую игру и весь дешевый понт с его стороны, разговор сразу как бы перешел в фазу делового. Конкретно и ясно, вопрос — ответ.
— Так сколько? — спросил я во второй раз.
— Ты говоришь таким тоном, будто у тебя в кармане лежит миллион, — оскалил зубы подонок. — Но молодец! Каким был, таким и остался, — похвалил он меня. — Узнаю бродягу Михея, свободы не иметь! Дерзяк, нечего сказать.
— Ладно, давай без лирики, Рог. «Метла» у тебя подвешена, знаю. Нам некогда. — Я все время посматривал в боковое стекло, надеясь, что вот-вот появится наш водила. Я тянул время. Рог в свою очередь понимал, что мы боимся лишнего хипиша и будем вести себя спокойно, как ягнята.
— Для тебя хватит, не волнуйся.
— А я и не волнуюсь, к чему? Законопослушным гражданам, — он тыкнул себя в грудь, — волноваться не о чем. Живу тихо в отличие от некоторых… Ну да ладно, без лирики так без лирики, Михей. Из уважения к «Дальстрою» и, так сказать с учетом личности и памяти — десять штук. Есть? — Он затаил дыхание. — Не рублями естественно, баксами.
— И ты нас никогда не видел и не вспомнишь, что видел?
— Железно. Слово патриота! Пусть мне х…й на пятаки порубают! — поклялся гад. — Мое слово для тебя — ничто, я понимаю, но деньги есть деньги, сам знаешь. Если я вас сдам, улетят и десять штук. Придется отдать, менты вытряхнут. А так… Ну ты понял, короче. Так есть или нет? — переспросил он. — Маловероятно, чтоб вы были пустые.
— Есть. Я уже сказал, — нервно ответил я.
— Тогда еще одна деталь, вопросик… Свидетели в таких делах ни к чему. Как? — Он намекал на мента и Нину, дескать, они все видят и слышат.
— Моя забота. Считай, что их нет, Рог.
— Ну это как посмотреть еще… Они вот они, вот. Я не сегодняшний, Михей. Минимум двушка сроку, и жевать нечего. — Гад стал серьзным и деловым, диктуя свои условия. Честно говоря, я было подумал, что он в натуре готов «забыть» нас за 10 штук. Играл изумительно, с толком, как настоящий артист.
— Ну так как? Придумаем что или нет? — спросил он.
— Предложи ты.
— Хм… — Рог почесал себя за ухом, снова глянул в сторону своих дружков. — Для начала выйди, потолкуем с глазу на глаз. Может, что-нибудь и придумаем, — протянул он многозначительно и весомо.
Как раз в это самое время в дверях бара показался наш водила. Я облегченно вздохнул. Наконец-то. Он уже шел к нам. И надо же такому случиться, девка сдуру занервничала и взвыла. Она поняла, на что намекал Рог, поняла, что речь будет идти о ее и мента жизнях. «Свидетели»…
— Я сейчас закричу! Что вы сидите, как истукан?! — вцепилась она в плечо подполковника. — Они нас убьют, убьют! Ма-ма!
Я закрыл ей рот ладонью и встряхнул что есть силы.
— Пристрелю, тварь! Молчи! Погоди, Рог, я сейчас, — махнул я ему. Взяв незаметно «глушак», я надавил им в бок Нине. — Одно слово! Только одно слово и…
Я отпустил Нину и попросил Графа выйти, выпустить меня. Автомат лежал на сиденье, оставлять его ей было нельзя.
— Спрячь за спину, как только я выйду, сядь назад, — шепнул я ему, воспользовавшись тем, что Рог нас не слышал, он уже высунулся из салона и отошел на пару шагов.
— Едем, что ли? — спросил водила, передавая сумку со снедью Нине. Он уже открыл дверцу и хотел сесть за руль.
— Положи в багажник, здесь тесно, — сказал я ему, выйдя из машины.
Выпустив меня, Граф снова сел рядом с девкой, но дверцу не прикрыл. «Глушак» я успел сунуть за пояс. Обойдя «Жигули», я подошел к Рогу. Мы прошли с ним несколько метров и остановились в темноте.
— Кто они? — спросил он едва слышно. — Вы че, прихватили тачку, да?
— Левые. Заложники. Мороки с ними не будет, не волнуйся.
— А шофер?
— Тоже.
— Понимаю… Вы подстраховались до делов. Я в курсе событий, ты понял, надеюсь, да?
Я молча кивнул.
— Ты бы меня тоже пристрелил, а? Если б мог. Скажи, ведь так? Так, — ответил он сам вместо меня. — Но я не один, а хипиш вам ни к чему. Короче… Неси лове, и теряемся в разные стороны. Возьму здесь, чтоб они не видели. Надеюсь, ты не гонишь ерша с бабками? Или, может, фальшивых чемодан везешь, а?
— Два, — в тон ему ответил я. — Теперь послушай меня… Выхода у нас нет, ты правильно все рассчитал. Но на сей раз провидение не на твоей стороне, Рог.
— То есть? — он насторожился и напрягся. — Что ты хочешь сказать?
— Никакого хипиша не будет. — Я мгновенно выхватил «глушак». — Эта «игрушка» стреляет бесшумно, ты в курсе. Положу всех — и тебя, и приятелей. Один звук — и ты покойник. Даже не вздумай! — предупредил я.
Рог сделал шаг назад.
— Да ты че, Михей? Я ничего к тебе не имею. — Голос его изменился до неузнаваемости, гад мигом протрезвел. Только что он был хозяином положения, всего минуту тому, и вдруг все резко изменилось. А он меня знал, знал, на что я способен, когда нужно.
— Скажи им, чтоб валили без тебя, а ты поедешь с нами, — жестко произнес я.
— Куда, Михей? Вас же пятеро! Ты шутишь, дружище?
— Я не шучу. — «Ствол» смотрел прямо на него, он это видел. — Ты говорил, что ты не сегодняшний, соображай. Оставить тебя здесь я не могу, и ты знаешь почему… Говори, или я стреляю, Рог.
— Хорошо, хорошо, нет проблем, — заспешил он. — Эй, Куш! — крикнул он дружкам. — Идите без меня, дело есть. Я вас догоню.
Его приятели на некоторое время притихли, и эти секунды превратились для меня в вечность.
«Чего они еще раздумывают, козлы!» — выругался я про себя, не спуская глаз с Рога. Но нет, пошли. Слава богу!
Рог, кажется, понял, что проиграл вчистую. На что, на что, а на «ствол» с глушителем он явно не рассчитывал. Стоял как овца, переминаясь с ноги на ногу. Ехать с нами ему ох как не хотелось, но и подыхать на какой-то Мосьве — тоже. Кажется, он был родом из Мурманска, я помнил.
— Может, договоримся, Михей? — на сей раз просил он, и голос его дрожал.
— А мы уже договорились, — равнодушно заметил я. — Прыгай в тачку, и все дела.
Он неохотно пошел к машине, все время поглядывая на двери кафе, словно ожидая спасения именно оттуда. Но никто не вышел. Я боялся, как бы он не сиганул в темноту, и шел за ним шаг в шаг.
— Выходите из машины, сядете сзади, — обратился я к подполковнику.
Граф уже вышел и стоял подле распахнутой дверцы.
— Ты хочешь посадить его вперед? — спросил он.
— Да, чтобы его спина была перед нашими глазами.
— Херово. Полковник куда представительнее, чем этот. А девку куда? — спросил Граф.
— На колени. Посадишь ее к себе на колени, Боря. Я сяду на ее место, затем ты, рядом полковник.
Мы начали кое-как размещаться. «Жигули» аж просели — шесть человек! Нина все время прогибалась, но все равно доставала головой до верха. Все, что я велел, она исполняла молча, без лишних слов.
— И без фокусов, Рог, — еще раз внушил я завхозу.
— Да какие фокусы, Михей? Мне что, думаешь, подыхать охота? — заскулил он.
— Неохота. Не будешь дураком — останешься жив.
— Скажи хоть, куда мы едем? Может, я че подскажу, — предложил он свои услуги. — Бля буду, подскажу!
— Трогай, шеф. Куда едем, узнаешь. — Машина грузно тронулась с места, и вскоре мы нагнали приятелей Рога, они шли прямо по дороге. — Где-то здесь должен быть оперпост, Рог. Скажи правду, учтется. Устряпаемся мы, пропадешь и ты, отвечаю.
— Я все просек и понял, Михей. Иначе бы не сел, — буркнул он. — В такое время их нет, пьют или с бабами оттягиваются, — протянул Рог.
— Такая расслабуха, что ли? Что-то не верится.
— Ночью с поселений не бегут, ничего не видно. А на машине вообще никто не рискует валить, оперпостов боятся. Менты это знают, поэтому и гудят себе. Они стоят на выезде из поселка, за мостом, справа.
— Точно? На пулю не нарываешься?
— Все сто! Я в курсе, — заверил он.
— Объездного пути, конечно, нет?
— Нет. Дорога одна аж до самой Ослянки.
— Теперь я вспомнил тебя, — подал свой голос Граф. — Одно время ты числился завхозом в школе. Так? Болтали, что ты трахал директрису, эту, как ее?
— Шанель, — подсказал Рог.
— Вот-вот. Чертово имя. Свету Шанель, точно.
— Болтали и трахал, — подтвердил Рог с гордостью.
— Это она тебя пиханула на поселение? — поинтересовался я.
— В общем, да. Думаешь, она только со мной спала? Начальство схвачено, с Бойко майором еще пялилась, успевала стерва.
— И что? У тебя же сроку вроде десять лет было?
— Скинули двушку, остался здесь. Подженился на радостях, живу.
— Работаешь?
— С ружьишком, в лесу… А вообще бабе помогаю, она у меня экспедитор, ездит в Губин за продуктами, товарами разными.
— Ясно. Поближе к кухне, как всегда.
— Как нас учили, Михей, сам знаешь, — усмехнулся Рог.
— Херово тебя учили, херово. Вреда ты людям принес достаточно… Но уцелел, отдаю тебе должное.
Его слегка повело.
— Да брось ты, Михей! Каким людям? Людей я не щемил, одних змеев. Тебе что, жалко их? Непохоже. Поэтому и уцелел, — заключил он.
— Людей тоже, я знаю. Ну да бог с тобой, спросят, кому насолил. Земля круглая…
— Ох и круглая, Михей! Свободы не иметь, в жизни не думал, что попаду в такую канитель. И как ты свалился на мою голову? — вздохнул он. — Сидел, пил себе. Нет, поперся на улицу, мать ее!
И шофер, и мент слушали его с интересом, точнее, нас. Они не понимали наших с Рогом своеобразных отношений, хотя и догадались, что мы сидели когда-то на одной зоне.
Везти этого типа с собой далеко не имело смысла, да я и не собирался. Оставить в живых — тоже невозможно, это приговор, приговор нам всем.
Когда мы наконец проехали оперпост или то место, где он якобы должен был быть, со слов Рога, он что-то почувствовал, притих. Поселок остался далеко позади, впереди и с боков стоял сплошной лес. «Пора», — подумал я и велел шоферу остановиться. Не предлагать же Графу сделать мою работу. Во-первых, он бы не понял меня, а во-вторых, возня.
— Нина, подполковник, снова выходить придется, — приказал я. — Пойдем со мной, Рог, — сказал я, выйдя, и открыл дверцу. Голос, конечно, выдавал мои намерения, да и куда можно было идти ночью в лесу? Зачем? Очевидно, их поняли все, а не только он один. Но выхода действительно не было, так уж распорядилась судьба.
— Я не пойду, Михей, — заикаясь, прошептал Рог и вцепился руками в спинку сиденья. — Не пойду! Ты хочешь меня убить! Нет, нет, нет!
— Пойдешь. Не скули, как баба. Не пойдешь, тогда пристрелю в натуре.
— Но зачем? Объясни, зачем мы пойдем? Ты же обещал, Михей! Ты же обещал!
— Обещал, помню. Прострелю тебе ногу и оставлю в лесу. Утром тебя подберут, не сдохнешь.
— Оставь так, прошу тебя! А вдруг я истеку кровью? — молил Рог.
— Не морочь мне голову! Перевяжешь рукавом от рубашки, не истечешь. Оставить тебя так я не могу, и ты знаешь почему…
— Тогда отъедь еще дальше!
— Чтобы поближе к другому поселку? Выходи, не заводи меня! Молись, что с тобой поступают так, а не иначе. Идешь?
Повторять второй раз мне не пришлось — Рог открыл дверцу. Мы вошли в лес и прошли в кромешной тьме метров двадцать. Собственно, не совсем в кромешной тьме — я заставил его зажигать спички, заодно заняв его руки.
— Стой здесь. Подойди к дереву и зажги несколько, чтоб я не промахнулся. Ты же не хочешь этого? Вдруг не туда угожу еще.
Я не хотел, чтобы он понял раньше времени, что это конец. В нем еще теплилась надежда, пусть умрет вместе с ней. Прощай, Рог, на твоем месте когда-то окажусь и я. Едва он зажег новые спички, я нажал на курок. Все! Он застонал и рухнул на землю. Один патрон. Даже если не умер, умрет, «скорой» в лесу нет. Прострелить ему ногу я не мог — утром о нас стало бы известно ментам. Я повернулся и пошел к машине.
— Все ровно?
— Да. Прострелил ему ногу, — ответил я Графу, и он меня понял. — Садитесь как сидели.
Подполковник и Нина молчали, их молчание было гнетущим и многозначительным. Наверное, они думали о себе, скорее так. Вряд ли они поверили в то, что я прострелил ему ногу.
— Поторапливайтесь! Вы что, уснули?! — Меня неожиданно взорвало, затрясло от злости.
Граф удивленно посмотрел в мою сторону, но ничего не сказал. Невинные стали виноватыми.