— Давай угадаю. Никаких лесбиянок не было.
— Были, но какие-то неинтересные. — Билл вздохнул и покачал головой. — Выкинь это из головы, Салли.
— А ты смог бы на моем месте?
— Если бы узнал об этом от Лу? Пожалуй, да.
— Значит, если бы кто-нибудь сказал тебе такое о Патти, ты бы не придал этому значения?
— Мы с Патти до сих пор женаты. А вы с Джесс разведены. И какой теперь смысл ворошить прошлое?
Майк взял большой бумажный стаканчик с кофе.
— В котором часу встречаемся завтра?
— Неделю назад я смотрел по телевизору передачу о том, что можно пожертвовать свое тело для исследований в медицинских колледжах. Ты удивишься, когда узнаешь, как просто это сделать. Подписываешь пару бумажек, и все. Из твоего старика получился бы недурной образчик.
На следующий день в четыре часа пополудни Майк звонил в двери дома Джесс. На передней лужайке торчала табличка с надписью «ПРОДАЕТСЯ».
Джесс выглядела на удивление отдохнувшей и собранной в темно-синей модельной юбке и блузке цвета слоновой кости с глубоким треугольным вырезом. Она сменила прическу, подстриглась и сделала мелирование. Глядя нa нее, Майк с изумлением отметил про себя, что эта женщина, которую он знал еще со школы, девчонка, предпочитавшая в одежде джинсы и футболку и с удовольствием приходившая на игры «Пэтриотс», чтобы потусоваться с друзьями и выпить пивка, стала совершенно другой. Она превратилась в женщину, уделявшую большое внимание своему туалету и проводящую время в путешествиях по Европе.
Майк шагнул через порог, и она крепко обняла его.
Близость ее тела вызвала у него в памяти воспоминания о прошлом, о событиях, определивших их совместную жизнь: вот он утешает Джесс на похоронах ее отца; вот они вдвоем танцуют на свадьбе; вот они радостно обнимаются после того, как врач в роддоме сообщил им, что Сара победила инфекцию. На него нахлынули воспоминания и о мелких, незначительных моментах повседневной жизни, которые он воспринимал как само собой разумеющиеся: вот они смеются в кино, или он целует ее перед уходом на работу. И Майк почувствовал себя одиноким и всеми забытым.
— Мне очень жаль, — прошептала она, спрятав лицо у него на груди. — Очень и очень жаль.
Он не понял, кого она жалеет — его или Джоуну, или их всех вместе.
Джесс отстранилась и вытерла уголки глаз. Она явно не знала, что сказать, — или же просто не хотела ничего говорить, по крайней мере, пока, — повернулась и направилась в столовую.
— Когда ты улетаешь?
— Во вторник утром, — ответила Джесс.
Через два дня.
— Это самое большое, на что я сподобилась.
И Джесс широким жестом обвела стол, на котором громоздились пластиковые тарелки с омлетом, беконом, гренками, клубникой, нарезанными яблоками и дыней.
Майк опустился на стул. В лицо ему светило солнце, заглядывающее в комнату через окна. Он цеплялся за это чувство, за ощущение свежего, прохладного дуновения воздуха, слушая, как Джесс объясняет, что уже отправила кастрюли и сковородки вместе с кое-какими особенно дорогими ей предметами мебели. Краем уха он отметил, что она упомянула о какой-то транспортной компании, представители которой должны вывезти отсюда все остальное, и о том, как дорого они берут за свои услуги.
(Джесс лежит на спине, помогая грубым рукам расстегнуть пуговицы у нее на блузке.)
Майк старательно не сводил взгляда с долек мускатной дыни, а перед его мысленным взором безостановочно вспыхивала цифра «10». Он сосредоточился на ней, стараясь медленно дышать носом. Глубокое брюшное дыхание — вот лучший способ успокоиться.
(Джесс засовывает большие пальцы за пояс джинсов и трусиков и яростно стаскивает их с себя, словно сгорая от желания)
Джесс что-то сказала ему.
— Прости, не расслышал, — извинился он.
— Я спросила у тебя, что случилось?
Перед глазами Майка возникло ухмыляющееся лицо Лу.
— В пятницу вечером я собрал кое-какие вещи Сары, — сказал Майк. Он упорно смотрел в свою тарелку, на яркие цвета дыни и клубники.
Джесс сложила руки на столе и приготовилась слушать.
— Это было нечестно. Подло. Я чувствовал себя так, словно сказал ей, что в моей жизни для нее больше нет места. На следующее утро мне захотелось разложить все по местам.
— Быть может, ты еще не готов сказать «прощай», — предположила она.
«В этом-то все и дело, Джесс. Я не знаю, буду ли когда-нибудь готов».
Он вздохнул и спросил:
— Что тебе известно?
— Я прочла о случившемся на сайте bottom.com. Да и «Глоуб» описала события весьма подробно.
— И ты хочешь, чтобы я рассказал тебе остальное?
— Если у тебя есть такое желание.
Майк начал с того вечера, когда стоял на крыльце Джоуны, и постепенно рассказал ей обо всем, заканчивая встречей с Мерриком «У Дакоты». Увлекшись, он и сам не заметил, как его внимание переключилось на вид за окном, на задний двор, на поросшую зеленой травой лужайку и распустившиеся цветы, на снаряды из гимнастического комплекса Сары, — словом, он смотрел куда угодно, только не на лицо Джесс. Он боялся, что если посмотрит на нее, то мысли, которые не давали ему покоя со вчерашнего дня, после разговора с Лу, вырвутся наружу, и он не совладает с собой.
— Возвращаясь к нашей встрече на дороге, — закончил Майк, — я теперь жалею, что не дал ему задохнуться.
— Ты поступил правильно.
Ее тон свидетельствовал, что на самом деле она так не думает.
— И поэтому ты злишься?
— Я не злюсь.
— У тебя шея побагровела.
— Мне просто жарко. Кажется, я подхватил грипп. У нас тут целая эпидемия.
— Тогда почему ты избегаешь смотреть на меня? Ты ведешь себя так только тогда, когда стремишься избежать ссоры.
Она была права, конечно. Джесс прекрасно разбиралась в проявлениях его настроения и наизусть знала все аварийные выходы и прочие приемы, к которым он прибегал, уходя от неприятного разговора.