Когда девушка уселась подле него на диване, он почувствовал, как в нем поднимается та волна нежности, которую может вызвать единственно близость юного существа.
- Ну, как ты ведешь себя? Пай-девочкой?
Она мотнула головой.
- Когда Джок не в школе, это невозможно. А у мамы нет денег, чтобы заплатить за его учение.
Услышав свое имя, мальчик опять начал дуть в трубу, но миссис Ларн выпроводила его из комнаты, и Филлис продолжала:
-- Вы даже представить себе не можете, до чего несносен этот мальчишка. Неужели папа был похож на него, опекун? Мама так таинственно говорит о папе. Вы, наверное, его хорошо знали?
Старый Хейторп невозмутимо ответил:
- Не очень.
- А кто был его отец? Я думаю, этого и мама не знает.
- Он был светским человеком в старые времена.
- В старые времена жилось очень весело, правда? Вы носили что-то вроде галифе и бакенбарды?
Хейторп кивнул.
- Как интересно! Вы, наверное, играли в карты, и у вас были всякие приключения с танцовщицами. Теперь молодые люди такие примерные. - Она посмотрела на Боба Пиллина. - Этот, например, воплощенная добродетель.
Старый Хейторп хмыкнул.
- Я не знала, какой он примерный, пока мы не проехали с ним через тоннель, - продолжала Филлис задумчиво. - Там его в темноте обняли за талию, а он сидел, не шелохнувшись. Когда же тоннель кончился, оказалось, что это Джок, а вовсе не я. Какое у него было лицо, если бы вы видели. Ха, ха! - Она откинула голову, открыв белую круглую шейку. Затем, придвинувшись поближе, прошептала:
- Он, конечно, любит изображать из себя настоящего мужчину. Обещал пригласить меня с мамой в театр, а потом ужинать. Вот забавно будет! Только мне не в чем ехать.
Старый Хейторп спросил:
- А что тебе нужно? Ирландский поплин, например?
От восторженного удивления она даже раскрыла рот.
- О опекун! Лучше белый шелк.
- Сколько ярдов тебе нужно на платье?
- Наверное, ярдов двенадцать. Мы сами сошьем. Какой ты милый!
Он услышал запах ее волос, ароматных, как душистое сено, она чмокнула его в нос, и в душе у него возникло такое же чувство, как и тогда, когда он смаковал первый в его жизни глоток вина. Этот дом - жалкое строение, ее матушка - кукла, братец - негодный сорванец, но ему было здесь так тепло, как никогда в том большом особняке, который принадлежал его жене, а теперь дочери-святоше. И он еще раз испытал удовольствие от мысли, что, злоупотребив доверием правления, сумел добыть деньги, и эти юные существа обрели какую-то почву под ногами в суровом, безжалостном мире. Филлис прошептала у него над ухом:
- Опекун, погляди. Он все время таращит на меня глаза. Точь-в-точь вареный кролик!
Боб Пиллин, вынужденный слушать болтовню миссис Ларн, повернув голову, неотрывно смотрел на девушку. Помешался парень, ясно! Было даже что-то трогательное во взгляде этих щенячьих глаз. Старый Хейторп подумал: "Ах ты, бродяга! Мне бы твои годы!" Как это несправедливо: тело дряхлое, немощное, а страсть к наслаждениям не стихает! Говорят, мужчине столько лет, сколько он сам в себе чувствует. Дурачье! Все зависит от того, как действуют руки и ноги! Внезапно он услышал, как Филлис словно всхлипнула, личико ее затуманилось, и, казалось, вот-вот на глазах выступят слезы. Соскочив с дивана, она подошла к окну, взяла на руки собачонку и зарылась лицом в коричневый с белым мех. Старый Хейторп думал: "Она отлично понимает, что хитрая мамаша использует ее как приманку". Филлис скоро вернулась; собачонка страшно вращала глазами и, отчаянно пытаясь вырваться, забралась, как кошка, к девушке на плечо, чтобы спрыгнуть на пол, но та крепко держала ее за лапу. Старый Хейторп вдруг спросил:
- Ты очень любишь мать?
- Ну, конечно, опекун. Я обожаю ее.
- Гм! Так вот, слушай меня. Когда достигнешь совершеннолетия и выйдешь замуж, ты будешь ежегодно получать тысячу двести фунтов. Не поддавайся ничьим уговорам, делай, как сама решишь. И помни: твоя мать-мотовка, деньги у нее как сквозь решето уходят. Береги свои деньги. Хотя это жалкие гроши, они очень тебе понадобятся, все до пенса пригодятся.
Филлис широко раскрыла глаза - он даже усомнился, поняла ли она, что он сказал.
- Ох, опекун, деньги - ужасная штука!
- Ужасно, когда их нет.
- Нет, и они ужасны. Если бы мы были, как птицы! Или вот каждый выставлял бы на ночь тарелку, а утром она у него была бы полна, и на весь день хватало бы.
Старый Хейторп вздохнул:
- Главное в жизни - независимость. Потерять независимость - потерять все. Вот зачем нужны деньги. Помоги мне встать.
Филлис протянула руки, и собачонка, соскочив на пол, снова заняла свое место на подоконнике у штор.
Встав, старый Хейторп сказал:
- Поцелуй меня. Шелк будет завтра.
Потом, посмотрев на Боба Пиллина, спросил:
- Вам не в мою сторону? Могу подвезти.
Молодой человек, кинув на Филлис умоляющий взгляд, нехотя протянул: "Благодарю-ю!" - и они вышли вместе к такси. Они сидели молча в наглухо закрытой машине, испытывая глубочайшее презрение друг к другу, свойственное старости и молодости. Хейторп злился на этого юнца, который имел какие-то намерения в отношении его племянницы, а тот, в свою очередь, клял "старого идола", который увез его, хотя он никак не хотел уходить. Наконец старый Хейторп буркнул:
- Ну?
Вынужденный ответить что-нибудь, Боб Пиллин пробормотал:
- Я рад, что собрание прошло удачно, сэр. Вы взяли верх.
- Не понимаю?
- Я полагал, что у вас будет сильная оппозиция. Старый Хейторп посмотрел на него.
- Расскажите об этом своей бабушке, - буркнул он. Затем, переходя по привычке к нападению, добавил:А вы не теряете времени, как я вижу.
Огорошенный его грубой прямотой, молодой человек постарался придать своему розовощекому лицу выражение достоинства.
- Я не понимаю, что вы имеете в виду, сэр. Миссис Ларн очень любезна ко мне.
- Еще бы! Но не пытайтесь сорвать цветок.