- Домой.
- На Фицрой-стрит?
- Да.
- Кто-нибудь видел, как ты входил?
- Нет.
- Что ты делал с тех пор?
- Сидел у себя.
- Никуда не выходил?
- Нет.
- И не виделся с этой женщиной?
- Нет.
- Значит, ты не знаешь, что она делала все это время?
- Нет.
- Она способна тебя выдать?
- Никогда!
- А она не истеричка, себя не выдаст?
- Нет.
- Кто еще знает о ваших отношениях?
- Никто.
- Никто?
- Кто же может знать, Кит?
- Кто-нибудь видел тебя, когда ты вечером шел к ней?
- Нет. Она живет на первом этаже. У меня есть ключи.
- Дай-ка их сюда. Что у тебя есть еще, что указывало бы на вашу связь?
- Ничего.
- А дома?
- Ничего.
- Никаких фотографий, писем?
- Нет.
- Припомни хорошенько!
- Ничего нет.
- Никто не видел тебя, когда ты вернулся к ней?
- Нет.
- А когда уходил утром?
- Никто.
- Удачно! Сиди, я должен подумать.
Да, надо обдумать это проклятое дело, столь немыслимое, невероятное! Но Кит не мог сосредоточиться. Мысли разбегались. И он снова начал расспрашивать брата:
- Это была первая встреча с ней Уолена после ею возвращения?
- Да.
- Так она сама сказала тебе?
- Да.
- Как он узнал, где она живет?
- Не знаю.
- Ты был здорово пьян?
- Вовсе не пьян.
- Сколько же ты выпил?
- Пустяки, около бутылки кларета.
- Так говоришь, ты не хотел убивать его?
- Видит бог, нет!