— Почему?
— Так надо, вечером объясню.
— Знаешь что, мой хороший, — разозлилась я. — Куда хочу, туда и пойду. Это ваши разборки, а я всего лишь переводчик.
И отключила сотовый. Нет, зря я все-таки ввязалась в это дело, да и денег только аванс получила.
На противоположной стороне улицы я увидела красивую вывеску, стилизованную под старину — «Каварня». На ней две девушки в кринолинах жеманно держали по чашечке кофе. Я вошла в уютный сумрак. На стенах висели литографии псовой охоты и мостов через Влтаву. Напротив двери возвышалась барная стойка из мореного дуба, на которой расположились многоярусные вазы с пирожными. От высокой кофемолки с изогнутой ручкой шел одуряющий аромат.
Я села за столик рядом со старушкой в шляпке с вишенками, беседующей с двумя чистенькими старичками, попеременно целующими ей ручки. Заказав кофе и два пирожных-корзинки со взбитыми сливками, я достала из сумки лэптоп и через сотовый телефон вошла в интернет.
На сайте «Чешские карты» я запросила карту Праги различного масштаба, нашла и отметила те гостиницы, в которых жили интересующие меня лица, потом зашла на «Все пражские отели» и записала номера телефонов.
Кофе уже остыл, когда я закончила обзванивать отели и спрашивать, действительно ли у них есть такие постояльцы. Оказалось, что семья с больным сыном уже выписалась из гостиницы и уехала в неизвестном направлении, а остальные жили в местах, указанных в списке. На предложение соединить с номером я отвечала отказом — мне надо было подготовиться.
Заказав в «каварне» еще чашку кофе, я стала раздумывать, куда первой стоит пойти. И я отправилась к «мадам Брошкиной», она же Светлана Барышникова в пансионат на улице Власска, что на Малой Стране.
Ее комната была в самом конце коридора, на ручке висела картонка с надписью: «Не беспокоить». Я постучала.
— Кто здесь? — после паузы, наполненной шорохами и шушуканьем, спросил испуганный женский голос.
— Светлана, откройте, пожалуйста. Меня зовут Валерия, мы вчера встречались в доме «У трех наперстков».
— Проходите, садитесь, — она пригласила меня в комнату с чердачным потолком. Стены углом уходили вверх, а на высоте, примерно двух с половиной метров, торчали поперечные балки темного дерева.
— Надеюсь, вы меня не забыли, — сказала я, укладывая сумку с компьютером на стул. — Если позволите, я хочу вас кое о чем спросить.
— А вы из полиции? — подозрительно спросила Светлана, теребя брошку. Вид у нее был какой-то заспанный и раздраженный.
— Нет, я сама хочу во всем разобраться.
— А почему? Разве полиция не занимается этим делом?
— Дело в том, что я дала подписку о невыезде, и не думаю, что меня выпустят из Праги, пока не найдут убийцу, — тут я спохватилась, поняв, что говорю лишнее. Кто может поручиться, что убийца не Светлана, сидящая напротив меня? — Нет, вы не подумайте, пусть все идет своим чередом, просто хочу кое-что выяснить для себя.
Дверь ванной комнаты распахнулась, и оттуда вышел «Вуди Аллен», он же Самуил Фишганг. Хмуро поздоровавшись со мной, он выпрямился во весь свой небольшой рост и произнес:
— Мы не собираемся вам отвечать ни на какие вопросы. Это не наше дело. Мы ничего не видели, и вообще нас это не касается.
— Но, Сема… Я же рассказывала тебе.
— Это к делу не относится, — отрезал Вуди Аллен. Он вел себя как сатрап средней руки, и большая Светлана его слушалась.
Я решила надавить на нее.
— Светлана, это в наших с вами интересах. Если вы расскажете все, что видели, то мы все будем обелены в этой истории. Это так неприятно, когда подозревают в том, чего ты не делал.
— В общем, я видела, как этот, маленького роста, — тут она мельком взглянула на Фишганга и осеклась, — Дмитриев, выходил из казино. Я его видела сегодня утром, когда на метро «Мюстек» спешила.
— Ну и что?
— А то, что он был с вашим длинноволосым приятелем вместе. Причем вышли они один за другим, словно не знают друг друга, и разошлись в разные стороны. Мне это показалось очень подозрительным, я так Самуилу и сказала.
— Понятно, — кивнула я, хотя, что мне было понятно в этой ситуации? — Насколько мне известно, «Мюстек» — узловая станция, там три или четыре выхода. Где именно вы видели их?
— В конце Вацлавской площади. Или в ее начале, если за конец считать памятник на коне, — подробно, хотя и несколько путано, объяснила Светлана.
— Мы вам больше не нужны? — спросил Фишганг. — А то мы тут собрались уходить…
То, что меня выпроваживают, мог бы понять и менее деликатный человек, поэтому я извинилась, поблагодарила и вышла из комнат на улице Власска.
Идя по улице, я раздумывала над тем, что сказала мне Светлана Барышникова. Врать ей нет никакого резона, а вот на исчезновение Ашера во время прогулки и его появление вместе с Дмитриевым это могло пролить свет. Надо посмотреть, что же это за казино. Правда, сейчас рановато для посещения злачных мест, но хоть посмотрю на место.
Немного поплутав в переходах с крупными разноцветными буквами «А», «В» и «С», обозначающими линии метро, я вышла наверх и очутилась на Вацлавской площади. Но куда идти дальше? Обращаться к прохожим с просьбой показать мне, где находится казино, мне было как-то неудобно, и я не нашла ничего лучше, как свернуть в боковую улочку, авось мне повезет и я набреду на вывеску «Казино», ведь по словам Барышниковой — это в двух шагах от площади и станции метро.
Мне попадались вывески «Театр марионеток» и «Обмен валюты», «Погребок» и «Сувениры», но казино так и не было.
Заглядевшись на симпатичных марионеток, пришпиленных прямо на ставни широких окон, я полезла в сумочку за фотоаппаратом, и приготовилась снимать. Только я успела нажать на кнопку, как совсем неподалеку что-то грохнуло со страшной силой, меня отбросило взрывной волной, а витринное стекло взорвалось мириадами осколков.
Упав боком на засыпанный стеклами асфальт, я сжимала в руках фотоаппарат, словно это было самое дорогое, что у меня есть. Палец одеревенел и не отрывался от кнопки. В фотоаппарате что-то скворчало и щелкало.
Завыли сирены, забегали люди, меня стали поднимать с земли. Я оттряхнула джинсы и пробормотала: «Спасибо, со мной все в порядке». От меня тут же отстали — это были парень и девушка, которые тут же подбежали к другой женщине, стонавшей неподалеку — у нее осколком стекла был рассечен висок.
Высыпав осколки из волос, я сконцентрировалась, перестала шататься и на ватных ногах двинулась вперед. Меня обгоняли взволнованные зеваки, стекающиеся на место преступления, как вода в сливное отверстие ванны.
Пройдя еще несколько шагов, я увидела искореженную сожженную машину — догадаться, находился внутри человек или нет, было невозможно.
И тут, прямо над машиной, я увидела яркую вывеску с надписью, даже днем светящуюся и переливающуюся разноцветными огнями «Казино».
Вход в казино перегородили полицейские, и я поняла, что мне туда не добраться. Поэтому я даже не двинулась с места, а осталась в толпе, надеясь что-нибудь узнать.
На мое удивление два парня, стоящие рядом со мной, говорили на иврите:
— Все, конец Абарджилю. Не помогли ему даже телохранители.
— Мда… Агент «ноль-ноль-семь-сорок» из него вышел никакой, — подтвердил второй.
— Не понимаю, кому он мешал? Оброк платил вовремя, русским дорогу не переходил. За что его грохнули?
— Говорят, у Филиппа после Нигерии какие-то связи с Моссадом остались. А тамошние ребята кому угодно рот заткнут. Он в последнее время часто домой летал, к каббалистам, совета спрашивал.
— Интересно, что они ему наговорили? Вот это предсказать могли? — парень показал на машину и, оттеснив меня в сторону, стал выбираться из толпы. Второй последовал за ним.
На толпу пошли стеной полицейские:
— Разойдитесь, дайте проехать скорой помощи, вы мешаете, посторонитесь — в сторону, в сторону!