– Ну и где?
– В деле об убийстве Тересы Камарайо.
Колльберг расшнуровал ботинки, немного подумал и сказал:
– Поздравь его от меня и передай, что на этот раз он ошибся. Я прочитал дело от корки до корки, до последнего слова. И не такой я затурканный, чтобы этого не заметить.
– О'кей, я тебе верю. Что ты делал на Лонгхольмене?
– Получил одну информацию, слишком туманную и путаную, чтобы тебе ее так сразу объяснить, но если она не оправдается, то…
– То что?
– То все следствие по делу Тересы можно повесить в туалете. Веселых праздников!
Он положил трубку.
– Ты снова куда-то идешь? – подозрительно спросила жена.
– Да, но только в среду. Где водка?
Утром двадцать седьмого декабря Меландер выглядел таким разочарованным и озадаченным, что Гюнвальд Ларссон нашел необходимым спросить:
– Что с тобой? Не попался миндаль в рождественской каше?
– С кашей и миндалем мы покончили двадцать лет назад, когда поженились, – ответил Меландер. – Нет, просто до сего времени я никогда не ошибался.
– Когда-то же надо начать, – утешил его Рённ.
– Да, конечно. Но я все равно не понимаю.
– Чего ты не понимаешь? – спросил, входя в комнату, Мартин Бек.
– Случая с Ёранссоном. Как я мог ошибиться?
– Я вот вернулся с Вестберга, – сказал Мартин Бек, – и узнал об одной вещи, которая может тебя утешить.
– Что именно?
– В деле об убийстве Тересы не хватает одной страницы. А если быть точным – тысяча двести сорок четвертой.
В три часа пополудни Колльберг остановился перед автомобильной фирмой в Сёдертелье. В кармане у него лежала чуть подретушированная фотография с рекламного рисунка «моррис минор» модели пятидесятых годов. Из трех свидетелей, видевших машину на Стадехагсвеген шестнадцать с половиной лет назад, двое уже умерли – полицейский и механик. Однако лучший эксперт, мастер автомобильной мастерской, был жив-здоров и работал в Сёдертелье.
Колльберг подошел к нему и, даже не показывая своего удостоверения, просто положил на стол фотографию:
– Что это за машина?
– «Рено КВ-4». Старый шарабан.
– Вы уверены?
– Конечно, уверен. Я никогда не ошибаюсь.
– Благодарю, – сказал Колльберг и протянул руку за фотографией.
Мужчина озадаченно посмотрел на него и сказал:
– Постойте, вы хотите меня обмануть?
Он присмотрелся внимательней к фотографии и секунд через пятнадцать произнес:
– Нет, это не «рено». Это «моррис». «Моррис-минор». Но с этой фотографией что-то не в порядке.
– Да, – ответил Колльберг. – Она немного подретуширована, словно сделана при плохом освещении или в дождь.
Мужчина вытаращил глаза.
– Слушайте, кто вы?
– Из полиции, – ответил Колльберг.
– Как я не догадался? – сказал мужчина. – Ранней осенью здесь уже был один полицейский.
Под вечер того же дня, в половине шестого, Мартин Бек собрал своих ближайших сотрудников на совещание. Нурдин и Монссон уже возвратились, следовательно, можно сказать, что команда была в полном составе.
– Так, недостает одной страницы, – удовлетворенно сказал Меландер. Кто же ее взял?
Мартин Бек и Колльберг быстро переглянулись.
– Кто-либо из вас может сказать о себе, что он мастер производить обыск? – спросил Мартин Бек.
– Я, – вяло ответил Монссон. – Когда где-то что-то пропадает, обязательно найду.
– Чудесно, – молвил Мартин Бек. – Обыщешь квартиру Оке Стенстрёма на Чёрховсгатан.
– Что же мне там искать?
– Страницу из полицейских протоколов, – сказал Колльберг. – Ее номер тысяча двести сорок четыре, а в тексте, возможно, фигурирует Нильс Эрик Ёранссон.
– Пойду завтра, – сказал Монссон. – Днем лучше искать.
– Прекрасно, – ответил Мартин Бек.
На следующий день в два часа на столе у Мартина Бека зазвонил телефон.
– Привет, это Пер Монссон. Я в квартире Стенстрёма. Здесь нет той страницы.