Вскоре брат опять обратился с аналогичной просьбой. И опять Владимир не мог отказаться. Через год майора Высоких перевели работать в республиканскую паспортно-визовую службу.
-Это было значительное повышение, должность полковничья, у него был отдельный кабинет. Появилась собственная секретарша. Это незамедлило сказаться на его положении. Его возможности значительно расширились.
Теперь Высоких мог делать и общегражданские паспорта. Этим не преминули сразу же воспользоваться его новые так называемые друзья-подельники брата. Даже была установлена определенная такса - за общегражданский паспорт, за загранпаспорт, регистрацию по месту жительства. Высоких в течение короткого времени сменил квартиру, приобрел новую престижную иномарку. Появились женщины. Любовниц ему поставляли сами преступники. Высоких завел знакомство с самым боссом преступной среды в республике вором в законе, уроженцем солнечного юга по кличке Генацвали. Генацвали проживал за городом на шикарной даче, больше похожей на дворец приемов какого-нибудь среднеазиатского шейха. Территория дачи Генацвали тщательно охранялась местными боевиками. Любое поползновение других преступных группировок на свою уголовную власть, южанин беспощадно пресекал и нарушителей нещадно карал. Северная столица с населением чуть более в триста тысяч человек много бы банд не выдержала. Это Генацвали понимал прекрасно, и поэтому преступные элементы, различные воровские авторитеты побаивались горячего кавказца и беспределом в городе не занимались. Хотя преступлений хватало. Официально же преступный босс занимал должность председателя торгово-закупочного кооператива "Север".
Постепенно Высоких попал в сильнейшую зависимость от вора в законе. Генацвали имел связи везде, даже там, где Высоких и не ожидал - в республиканской прокураторе и в Верховном Суде, не говоря уже о местном правительстве. Он просто-напросто начал его бояться. Даже не физически, Высоких был не из пугливых, слава Богу за время активной оперативной работы в угрозыске он побывал во множестве серьезных переделках. И научился не бояться смерти. Высоких стал бояться морально. За несколько месяцев кабинетной работы, привыкнув к роскоши, милиционер боялся ее внезапно потерять. С женой Высоких уже практически не жил. Приносил деньги, которые она тратила по своему усмотрению, в основном на модные тряпки, парфюмерию, заграничные поездки по разным там Канарам и Багамам. Высоких тоже не считал деньги и тратил их легко. Но самое неприятное было то, что Высоких начал пить. А когда он напивался то переставал помнить себя и в один день вся эта жизнь внезапно рухнула.
В тот злополучный день заместитель начальника республиканского ОВИРА подполковник Владимир Владимирович Высоких начал пить еще до обеда прямо на своем рабочем месте. К нему заехал один местный министр, у которого был просрочен загранпаспорт, а нужно было срочно вылетать в командировку за рубеж. Пока подчиненные делали паспорт Высоких с министром распили бутылку коньяка, предусмотрительно принесенную гостем. Получив паспорт министр уехал, а Высоких захотел женщину. Он вызвал секретаршу и закрыл кабинет. Его секретарша Люсьена часто оказывала такие услуги своему молодому начальнику. После Люсьены, его, как говорится, потянуло на подвиги. И в этот самый момент ему позвонил брат и пригласил на загородную дачу на чей-то день рождения. На даче было много людей. Все пили, ели шашлыки. Очнулся Высоких под утро в одной из многочисленных комнат этой дачи - дворца. В поисках пива он обошел все помещения, и в одной из комнат обнаружил двух молодых девчонок. Они лежали на одной кровати и спали. Высоких разбудил девушек и предложил выпить, те не отказались. После доброй порции водки он предложил девкам заняться групповым сексом. И здесь коса нашла на камень. Девушки, которые в общении казались разбитными и развратными, на самом деле были не такие. Но подполковника Высоких уже понесло. Алкоголь затмил голову и, обладая недюжинной силой, скрутил молоденьких девчонок и произвел, как пишут в протоколах развратные действия в извращенной форме. Каким-то образом одна из девчонок развязалась и попыталась убежать. Высоких погнался за ней, а девка - дура выбросилась со второго этажа и разбилась насмерть. В это время на даче появился Халид. Он быстро уговорил вторую девушку, чтобы она молчала. Высоких не знал, что тот ей обещал. Но та, которая осталась в живых, по приезде в город все-таки обратилась в милицию. Высоких отстранили от должности, завели уголовное дело. Но тут вступился Генацвале. Используя связи в прокуратуре, воровской авторитет сумел замять это дело.
Правда в республиканской газете появилась острая статья о похождениях бравого подполковника. Но времена пошли уже не те, когда власти за появление в печати материалов могли давать орден или сажать в тюрьму. Через некоторое время Генацвале устроил перевод подполковника в Ольхон на должность уполномоченного по сохранности золота.
К этому времени тесть Высокого вышел на пенсию и уехал в Воронеж, туда же отправилась жена Высокого, предварительно продав квартиру. Высоких не сожалел о разводе. Наоборот, он был доволен, что у него развязались руки.
Высоких лежал на диване, поглядывая на спящего Халида, и размышлял. Если у них все получится с золотом, и он заимеет двести тысяч зеленью, то можно вообще плюнуть на своего преступного босса и ухать самому куда-нибудь в Питер или Москву. В большом городе было проще затеряться. Да и в милицейской среде у него были кое-какие связи. В обеих столицах служили друзья - однокашники по Высшей школе милиции. Кроме этого, и об этом никто не знал, Высоких, уже работая в Ольхоне. Потихоньку связался с лицами, занимающимися хищением драгметалла с горнорудных предприятий, расположенных в Ольхоне и его окрестностях. Небольшая интернациональная преступная группировка в течение многих лет "доила" старателей, шахтеров, дражников. Высоких закрывал глаза на крупные хищения преступников, за это они платили ему, а чтобы сделать вид деятельности, Высоких по согласованию с бандитами сдавал органам мелких жуликов и пришлых аферистов. Уполномоченный за эти годы смог поднакопить около пяти килограммов золота. В надежном месте в столице северной республики у Высокого были припрятаны три "чистых" паспорта гражданина России и несколько загранпаспортов на разные фамилии. Сейчас, думал Высоких, действительно наступил момент, когда можно слинять с севера, спокойно обустроиться где-то в центре, устроиться в какую-либо охранную фирму и жить припеваючи.
Халид завозился в кресле, встрепенулся и удивленно посмотрел на лежащего.
- Я заснул, что ли? - спросил он, вставая и потягиваясь. - Сколько времени сейчас. Пора что-то делать. Ты что, подполковник, надумал?
- Поступим так, Халид, - Высоких тоже встал и начал ходить по комнате. - Сегодня вечером мы на место действия выедем на вездеходе. Ты кушай, отдыхай, на улицу выходить не стоит. Нечего привлекать внимание добропорядочных граждан Ольхона. Я иду готовиться. Нужно зайти еще и в отделение милиции.
С этими словами Высоких Владимир Владимирович открыл дверь и вышел.
На пустынный и безлюдный поселок Ольхон по-осеннему не спеша падал дождь. В сердцах выругавшись вслух, подполковник надвинул капюшон брезентовой куртки на голову и двинул в сторону гаража геологоразведочной партии. Ранение
Прошло более суток после того, как Соболь отправил катамаран с парнями в сплав до Ольхона. За это время в горах практически ничего не случилось. Долина реки была по-прежнему затянута пеленой занудливого дождя со снегом. Ручьи Скалистый и Зевс, а также сама река переполнились водой. При этом цвет ее из прозрачно - зеленого превратился в желтовато - коричневый. Мутные ее потоки неумолимо неслись вниз по большой долине.
Соболь смотрел на этот поток, на белые барашки стоячей волны, на подмытые и сброшенные в воду кусты и целые стволы деревьев, проносящиеся по руслу со скоростью курьерского поезда. Неумолимая природа творила свою бесконечную череду смену погод.
В горах постепенно наступала осень. Конечно, и летом случались короткие промежутки времени, когда природа выдавала в свет и занудливый дождь и кратковременный снегопад. Но это было по времени 3 - 4 дня, от силы неделя. Потом все приходило на круги своя. И лето в эти бескрайние горы вновь возвращалось. Сейчас же, когда наступила вторая половина августа, Соболь нутром чувствовал, что в этом году лето уже закончилось. Нет, конечно после этой непогоды еще постоят деньки погожие, особенно внизу в долинах. Но на лысых округлых окрестных сопках, а особенно на скально-каменных гольцах в верховьях ручья снег, выпавший в эти дни возможно уже не растает до следующего лета.
Свой временный бивак Соболь расположил примерно на середине пути между устьем Скалистого и его истоками. Здесь у левого борта ущелья природа сотворила свой маленький шедевр. Примерно в пятидесяти метрах от уреза ручья в густом лиственничнике стояла отдельно стоящая скала, больше похожая на каменный столб высотой примерно с семиэтажный дом. Соболь такие скалы видел в свое время на знаменитых Красноярских столбах. А эта даже напоминала одну из них под названием "Перья". Подняться на вершину этого каменного останца, не зная дороги, было практически невозможно, тем более не обладая альпинистской техникой и специальным снаряжением. Но Соболь знал единственный проходимый маршрут на вершину останца. Здесь наверху Соболь чувствовал себя в полной безопасности и в покое. Кроме того, у него была возможность не просмотреть бандитов, когда они начнут транспортировать золото на открытую площадку, туда, где может безопасно приземлиться вертолет. С вершины останца хорошо просматривалась вся восьмикилометровая долинка Скалистого от устья до самых предвершинных озер. Правда, сейчас в непогоду видимость была практически нулевая. Но тропу, которая шла вдоль ручья, было хорошо видно. Собственно, это была даже не тропа, а остатки колеи. Где когда-то проходили вездеходы геологов и трактор старателей. Здесь несколько лет назад был расположен старательский участок. Года четыре назад россыпи истощились и артель, разрабатывавшая это месторождение, забросила участок до лучших времен. Старательская дорога превратилась в колею, постройки разрушились. И если бы не эта колея да развалины общежития, других построек, где жили рабочие, то мало кто мог подумать, что в этих глухих отдаленных местах когда-то жили и работали люди.
Соболь располагался уже несколько часов на вершине останца и контролировал долину Скалистого. И все было бы хорошо, если бы не одно обстоятельство. Соболь был ранен. Произошло это в общем-то случайно. Когда двадцать восемь часов назад он отправил катамаран с парнями в Ольхон, он решил вплотную заняться собою. Уже почти двадцать часов Соболь ничего не ел. Кроме того от непрерывного дождя он основательно продрог. И тогда Соболь решил вернуться к своей палатке, вернее, тому, что от нее осталось, и как следует осмотреть местность. Бесшумно двигаясь через кустарник, он через тридцать минут уже был на месте. Ему повезло и голодный Соболь нашел несколько пакетов сухого пайка и две банки тушенки, а также то, что осталось от медаптечки. Сложив все это добро в небольшой рюкзачок, который он уже не снимал уже несколько часов, Соболь начал одевать его вновь. Внезапно, повинуясь какому-то звериному инстинкту, он рванулся в сторону канавы, и, не обращая внимания на больно хлестнувшие по лицу колючие лапы кедрового стланика, бросился вниз. Треск автоматных выстрелов ему в этот момент показался негромким. Но из выпущенных из АКМов не менее полусотни пуль одна досталась ему. Пуля угодила в правое предплечье. Выхватив пистолет, Соболь несколько раз выстрелил в сторону нападавших. Раздался громкий крик. Соболь не был уверен, попал он в кого-то или нет. Произошло это событие в течение нескольких секунд. Соболь не стал винить себя, что расслабился, утратил бдительность и т.д. Скорее всего, бандиты были уже в засаде, когда он подошел к своей растерзанной палатке. Если бы они приблизились, когда он перебирал вещи, то он их наверняка бы услышал.
А вот бандиты его увидели не сразу, как он подошел к биваку, то ли не ожидали его рано, то ли отвлеклись на несколько минут. Это и спасло его жизнь. После стрельбы и вскрика одного из бандитов последние на некоторое время утихли. Потом Соболь услышал голос Рыжего.
- Слушай, мужик, давай по-хорошему. Мы тебя не тронем. Иди, куда хочешь...Что молчишь?
Пока бандит кричал, Соболь, не обращая внимания на его слова, достал бинт и перевязал рану. Он знал, что в темноте бандиты к нему не сунутся, а днем он уже будет далеко. Нащупав в аптечке упаковку со стерильным шприцем, наполненным сильнейшим антибиотиком, Соболь не раздумывая воткнул иголку себе в ягодицу. Дальнейшее лечение он решил оставить до лучших времен. Невзирая на боль и на то, что правое предплечье у него совсем занемело, а рука повисла плетью, Соболь поднялся на ноги. Первые шаги в направлении каменного останца, а именно туда еще до стычки с бандитами решил переместиться Соболь, он сделал легко. Через полчаса он уже с трудом волок за собой правую ногу. Еще через час Соболь потерял сознание. Очнулся Соболь оттого, что что-то теплое и влажное касалось его лица. Было утро, дождь давно поутих, превратившись в снегопад. Соболь лежал под небольшой лиственницей, и его Пинта, про которую он совсем забыл, старательно облизывала лицо своего хозяина. Лайка была мокрая, от шерсти валил пар. Она преданно смотрела в глаза Соболя, как бы говоря: "Что ж ты так неосторожно? И про меня совсем забыл".
- Да помню я про тебя, Пинта, - проговорил Соболь. - Понимаешь, незадача - ранили меня.
Пинта виновато опустила хвост, как бы беря беду на себя.
- Да ты здесь ни при чем, - Соболь потрепал левой рукой собаку. - Сам я дурак, подставился не вовремя.
Лайка, обрадованная тем, что с ней разговаривает хозяин, увлеченно замахала хвостом.
- Ну, ладно, давай собираться, - проговорил Соболь и опираясь на ствол лиственницы с трудом поднялся на ноги. - Кушать и отдыхать будем потом, когда доберемся до места.
С этими словами Соболь сделал шаг в сторону видневшегося неподалеку каменного "столба" и тут же свалился, подавив в себе стон.
- Да, Пинточка, с такими темпами мы с тобой куда надо не доберемся, сквозь боль проговорил Соболь. - Давай будешь мне помогать.
Он ухватился за шею собаки и направил ее в сторону цели. Лайка протянула его несколько метров и остановилась.
- Все правильно, дорогая, давай дальше.
Помогая себе здоровой рукой, он прополз еще несколько метров и вновь завалился на спину. Отдохнув несколько минут, Соболь вновь двинулся в путь. Более двух часов измученный человек добирался до каменного останца. Еще сорок минут ему понадобилось, чтобы подняться только ему знакомым путем на вершину этой скалы. Здесь Соболь, оказавшись в безопасности, наконец расслабился. Он как бы провалился в небытие. Очнулся Соболь уже под вечер и долго вспоминал, как же он очутился на вершине.
Вершина представляла собой относительно ровный пятачок размером с небольшую комнату. В сторону ручья Скалистого скала обрывалась отвесно вниз. Со стороны большой долины стена была более полога, и непосвященным казалось, что с этой стороны можно легко и доступно подняться наверх. Но это было не так. Перед самой вершиной склон пересекала трехметровая трещина, которая снизу была не видна и которую никак нельзя было обойти.
Про Пинту свою Соболь не переживал, настоящая охотничья собака в тайге от голода не пропадет. Лайка найдет себе пропитание. Это могут быть и мыши полевки, бурундучки, а то и заяц - беляк.
Соболь вновь достал из рюкзачка шприц с лекарством и сделал себе инъекцию. Вскоре сильнодействующий препарат утихомирил боль и снял напряжение с измученного человека, и он уснул.
Темнота, поглотившая весь мир, начала уходить. Стали видны крупные капли дождя, монотонно и неумолимо падающие откуда-то сверху с неба. Они разбивались о скалы на мелкую водяную пыль и оседали у подножия каменного утеса. Впрочем, это решето, в которое кто-то наливал воду, и та проливалась на землю и скалы, трудно было назвать небом.
Соболь проснулся. Более десяти часов сна практически восстановили силы и, несмотря на непрекращающийся дождь, Соболь чувствовал себя относительно здоровым и отдохнувшим. Достав бинокль, Соболь стал пытаться рассмотреть сквозь пелену мокрого снега окрестности Скалистого. Затянутая ненастьем долина была практически неразличима, даже едва просматривался противоположный обрывистый борт ручья. Это было всего в 30-40 метрах от утеса противоположная небольшая наклонная терраса Скалистого смыкалась с отвесной скалой останцем, и на которой устроился Соболь. И вся ширина долины составляла не более пятидесяти метров. Это было единственное естественное сужение долины ручья Скалистого. И только в этом месте можно было полностью контролировать все ущелье. Незамеченным пройти было нельзя. Это место среди людей называлось "закидка" Наверное, потому оно так называлось, что в этом месте Скалистый резко уходил вверх. Вся узкая часть долины была протяженностью около трехсот метров. А перепад высот между нижней частью и верхней, там, где ущелье опять резко расширялось, был свыше пятидесяти метров. Это единственный взлет ущелья и составлял основные трудности для старателей, которые несколько лет назад мыли золото в верхней части Скалистого. Невозможно было доставить горючее для работы бульдозера и дизельной электростанции. Пока запасы золота были приличными, ГСМ доставляли до закидки на тракторах, а потом с трудом на вьючных лошадях перевозили в верхний лагерь.
Соболь лежал на вершине каменного останца и размышлял о том, что же случилось в этих безлюдных, забытых человеком и Богом местах. Дикая первозданная природа севера была по сути своей не воинственная, не опасная для человека, как на первый взгляд казалось кому-то. Особенно пришельцу из города. Опытный таежник в этих местах чувствовал себя комфортно. В этой горной тайге было все, чтобы не пропасть.
Было вдоволь рыбы в реке Ольхон и его притоках. В кустарниках карликовой березы, ерника, и голубичника шастали не пуганные человеком зайцы. При хорошем раскладе и соответствующем снаряжении можно без особых затруднений добыть сохатого и убуку - местного красавца горного барана. Хоть и безлюдная была эта местность, но тем не менее в устьях некоторых притоков Ольхона стояли охотничьи избы, по местному зимовья. В них по старинным таежным неписанным правилам всегда имелась кухня, дрова, спички, соль, нехитрый набор продуктов - чай, крупа, сахар и конечно же табак. За долгие прожитые в этих местах годы Соболь множество раз бывал в таких жилухах. И неоднократно они его здорово выручали в трудных ситуациях. Конечно, человек интенсивно разрабатывавший здесь золоторудные месторождения или погребенные россыпи, не мог не нанести ущерб легко ранимой природе севера. В долине Ольхона то на одном, то на другом ручьях были видны терриконы отработанной породы, оставшиеся после работы промустановк по разработке россыпей, некоторые участки террасы представляли собой сплошные вырубки. Не обошлось и без пожаров. Восток Росси всегда имел недобрую славу рекордсмена по лесным пожарам. Сотни гектаров леса выгорало ежегодно ми на территории этой национальной республики. Возникновение огненной стихии нельзя было сваливать на присутствие людей, их было слишком мало на этих гигантских горно-таежных ландшафтах. Редкие семьи кочевников- эвенков не допускали по определению случаев поджога, а туристы, за последние годы число которых сократилось до минимума, были хорошо знакомы с правилами поведения в лесу. Новички, или как говорят, чайники в эти места не попадали.
Соболь думал о том доплыли ли мальчишки до Ольхона, встретились ли они с Ляшкевичем. Прошло более суток как он проводил их катамаран. И если все будет в порядке то помощь, если же опять предположить, что все будет так как он считает, прибудет не ранее чем через сутки. В это время размышлений Соболя прервал сухой звук автоматических очередей. Было четко слышно как пули вгрызались в твердь гранита. Правда достать Соболя они не могли, но и он сам не мог высунуться из своего естественного укрытия. То что бандиты определили, что он находится на скале, Соболь особо не удивился. Пока он находился в забытьи у них было достаточно времени, чтобы прочесать вдоль и поперек небольшой распадок Скалистого, а увидеть след даже для них, не таежников, не составило никакого труда. Возможно они даже пытались взобраться и на каменный останец, но не зная хитроумного маршрута не смогли преодолеть эти двадцать метров до вершины. Соболь был без своего ружья, а с пистолетом против Калашниковых вступать в бой мог только самоубийца.
Тем не менее, бандиты остерегались открыто показываться на глаза своему противнику Соболю, и сквозь деревья было видно, как трое человек во главе с Рыжим, расположились на противоположной терраске и даже разожгли костер, чтобы согреваться. Что-что, а костра, его тепла Соболю не хватало, и хотя ветра не было здесь на высоте он чувствовал себя совсем плохо.
- Эй, мужик, - один из троих, взяв в руки белый платок подошел поближе к скале и обратился к Соболю.
- Мы знаем, что ты там наверху, и знаем, что ты нам ничего не сможешь сделать. Короче говоря, кончай дуру гнать, давай по-хорошему договоримся. Мы тебя не трогаем, иди куда хочешь, можем даже катамаран отдать, правда, зря ты его порезал, но и ты нас не доставай. Нам торопиться некуда. Все равно мы свое дело сделаем и ты нам не помешаешь, - говоривший парень умолк и посмотрел на вершинку, потом спросил, - тебя как хоть зовут?
Соболь не отвечал. Он лежал на скале и меланхолично думал о том, что может произойти потом. А могло быть случиться следующее. Бандиты оставляют одного человека, который держит на прицеле наблюдательный пункт Соболя, а сами отправляются на место, где предположительно лежит разбившийся самолет. Ходу до него по прикидкам Соболя было не менее 3-4 часов. Если у них будет все нормально, то они уже сегодня находят пропавший груз. Потом также держа Соболя на прицеле, они перетащат ящики с драгметаллом на поляну к устью Скалистого и спокойно дождутся вертолета. Единственно, что им может помешать, так это приход на помощь Соболю какого-либо подкрепления.
Спустя некоторое время они так и поступили. У костра, разведенного напротив скалы, остался один человек с автоматом. Остальные после небольшого совещания ушли вверх по Скалистому.
Соболь начал вспоминать, что собой представляет это Верховье. Вспомнил цирк с отвесными каменными стенками почти в круговую, хорошо проходимый перевал, находившейся в левом углу цирка. Перед глазами вставало и горное озеро, находящееся в каре. Оно представляло собой по форме как бы восьмерку, при чем первое ______ диаметром всего метров 12-15 было под самыми стенками цирка, второе соединенное с первым узким не более двух метров, притом было значительно больше до 40-150 метров в ширину и 200-25- метров дину. Из него, собственно говоря, и вытекал Скалистый, пробив в морене, которая образовывала естественную плотину трехметровую расщелину. Соболь еще когда первый раз обследовал этот красивый цирк, не нашел следов упавшего "Дугласа", не видно было остатков самолета и на стенах цирка, и в то время он даже не мог представить где может находиться. Местность вокруг озера была безлесная, так что поднявшись по склону чуть вверх можно было даже без бинокля пересчитать в замкнутом цирке все кусты кедрового стланника.
Но тем не менее группа охотников за золотым тельцем ушла. Видно они знали точно, где расположен самолет, а может даже не самолет, а отдельно сложенный груз из него.
Две недели назад Соболь возвращался из одного ущелья, где он еще не был. Тщательно проверив всю двенадцатикилометровую долину ручья Незаметного он не сильно расстроился. Даже был доволен, что потратил на обследование всего три дня. Уже войдя на реку Ольхон к старательской дороге Соболь наткнулся на лагерь эвенков. Оленеводы только что расположились в устье Незаметного. Они-то и рассказали про то, что видели старый разбитый самолет, и указали место где он лежит.
Соболь вначале не поверил, что самолет лежит в верховьях Скалистого. Ведь он там был с осмотром один раз, кроме того, несколько лет назад там два-три года подряд старались разрабатывая погребенную россыпь старатели из артели "Карамкен". Те уж пропустить такую находку не могли. Но когда путем долгих расспросов, а эвенк Миша по-русски мог только материться, Соболь выяснил, что самолет лежит в озере, именно в маленьком, которое ближе к скалам, т.е. в верхней части восьмерки. Вернее даже уже не озера, а на суше. Соболь не мог понять почему на суше, ведь он это в общем-то небольшой цирк излазил вдоль и поперек, только что в воду озера не нырял. Эвенк Миша невозмутимо твердил, что на суше. И только когда Соболь на листочке бумаги нарисовал цирк, окружающие его отвесные скалы, перевал и восьмеркообразное озеро, оленевод оживился, он взял карандаш и зачеркнул верхнее озеро.
Соболь наконец понял, что каким-то образом вода в этом озере спала и дно меньшего залива обнажилось. Тогда же эвенк и передал Соболю латунную табличку с бортовым номером _______.