«— Три самых вкусных запаха? Запах горячего кофе, свежей выпечки и страниц новой книги»
Надея Ясминска.
Каждый моряк, кто хоть раз в своей жизни видел Океан Хищных штормов может поклясться, что не видел морей прекраснее!
Когда солнце всходит над самым большим океаном этого мира, и его лучи ложатся на пенистые волны этого морского простора, здешние воды меняют цвет на багрово-алые и чёрно-синие оттенки, с редкими золотисто-белыми прожилками. Всё из-за особого состава водорослей и кораллов Океана Хищных штормов, а точнее ввиду наличия обитающих в них многочисленного планктона, который вырабатывает особый фермент.
Смешиваясь с частицами водорослей, эта субстанция в больших количествах растворяется в здешних водах и под светом солнца даёт ошеломительный цветовой эффект, из-за влияния ультрафиолета.
И не было на свете моряка, которого не впечатлили бы своей черно-алой красотой бескрайние морские просторы в этой части света.
Океан Хищных Штормов настолько велик, что даже самым быстрым бригам и почтовым пакетботам приходиться тратить не менее двух месяцев, чтобы пересечь его и добраться до Квинквилля или же до островов Журавлиного крика!*(если посмотреть на карту океана, то данные острова как будто «вылетают» из клюва журавля, на которого походит полуостров материка Широколесья).
В сиянии солнца переливающийся чёрно-алыми оттенками и поблёскивающий золотыми «венами» волнующийся океан внушал трепет и благоговения. В захватывающей красоте этих коварных и глубочайших бурных морей таилось титаническое могущество! И каждый, кто оказывался здесь, вместе с восхищением испытывал и ощущение собственной ничтожности перед первородными морскими силами здешней природы.
В северной части довольно тёплого океана разместились острова, фьорды и материковая часть империи Скардхайд, а в южной притаилась неизвестность, укрытая плотными тучами Хищных Штормов.
Когда приходило время, фронты грозовых туч надвигались с юга укрывая три четверти океана кислотно-ядовитыми дождями, с опасными молниями и, что ещё более ужасно, пламенеющим искрящемся пеплом.
Трудно было перечислить сколько кораблей сгорело в вихрях из дымящегося искристого пепла, какое количество несчастных моряков превратились в изуродованные и отравленные дождём омерзительные трупы. Только самые опытные моряки или отважные безумцы решались пересекать Океан Хищных штормов, в те длинные декады, когда его чёрно-алые волны вздымались выше грот-мачт, а над ним гремел гром пепельных туч и кислотно-отравляющих дождей.
До сих пор нет ни одного подтверждённого свидетельства тому, чтобы хоть кто-то хоть однажды пересекал непроходимые и вечные фронты Хищных Штормов на юге океана. А потому до сих пор точно неизвестно что или кто скрывается за тучами пепла, способных сжечь дотла самый огромный флот.
Приятной стороной океана Хищных штормов была его богатая фауна. Бесчисленное множество рыб, кальмаров, крабов и осьминогов водилось в здешних водах. Именно здесь же добывался шикарный скардхайдский жемчуг и самые изысканные морские деликатесы, что позже попадали на стол особам правящих династий или штатгальтерам срединных вольных провинций знаменитых столовых гор, на вершинах которых разместились богатые города Мон-Тале.
В Океане Хищных Штормов Моретворец своей волей раскидал россыпи сотен небольших, но крайне плодоносных островов, изобилующих месторождениями редких металлов, дорогих видов деревьев и лазурных алмазов.
Скардхайд не зря топил в крови десятки прежде свободных республик и варварских королевств, чтобы сделать Океан Хищных Штормов чуть ли не своим внутренним озером. По сути теперь оно так и было, если не брать в расчёт южную сторону…
***
Сегодня прибой и волны Океана Хищных Штормов были безмятежны и спокойны. А потому многие его обитатели поднялись выше, под самую поверхность морских вод.
Стаи крылатых окуней — мелких рыбёшек с красно-зелёными гребнями и широкими длинными плавниками — в большом количестве выпрыгивали из воды. Так они охотились на мигрирующих через океан островных жуков-светлячков.
Одного из таких прыгучих окуней заприметил другой хищник, для которого пространство над волнами и неглубоки пучины вод являются исконными угодьями для охоты.
Большой сереброкрылый фаэтон сложил крылья и резким броском спикировал вниз. Миг, и в его длинном крючковидном клюве уже трепещется незадачливый крылатый окунь. Выпучив глаза и разевая рот в удушье, рыба бессильно дёргала хвостом, зажатая в сильном птичьем клюве.
Фаэтон поднялся ввысь и направился к месту своего гнездования. Птица поднялась под самые облака, и вскоре увидела на горизонте сначала каменные клинья коварных крепких рифов и небольших скалистых островов, а затем и громадную, самую большую в мире морскую скалу, что возвышалась над морем выше любой дозорной башни самых высоких замков этого мира!
Циклопических размеров скала не имела определённой формы. Больше всего, издалека, она походила деревянный пень с остатками острых обломков коры и сердцевины.
Но это нелестное сравнение полностью растворялось, при приближении к Штормовому Пламени, как называлась эта скала. А точнее, так называлась крепость-дворец построенная внутри исполинской морской скалы.
Фаэтон с рыбой в зубах начал снижение, нырнул через рассеянные перистые облака и теперь птица уже могла различить множество высоких фортов на рифах и островках вокруг Штормового Пламени. Над каждым из сторожевых укреплений высились чёрные флаги с белой горой, на вершине которой краснело яркое пламя. Знамя империи Скардхайд. В мире его знали, уважали и боялись. Последнее было особенно актуальным.
Морская птица спустилась ещё ниже и пролетела над самыми шпилями фортовых башен. Её путь лежал к гнезду, что размещалось на одной из вершин Штормового пламени.
Если бы фаэтон был в состоянии оценить красоту человеческих деяний, то при взгляде на фасады гигантской скалы-крепости, у него бы каждый раз захватывало дух.
Стараниями великих скардхайдских скульптуров и архитекторов скалу опоясывали десятки ярусов. Они в лестничном порядке выступали один под другим, разделяясь на широкие парапеты и бастионы, закрытые стенами с клиновидными угловатыми зубцами. Из-за многочисленных чётких и жёстких геометрических границ во архитектуре фортификаций, скала-крепость походила огранённый бриллиант. Куртины*, равелины* и редюиты*(элементы укреплений 17–19 вв) крепости радовали глаз идеальной геометрией. В Штормовом пламени гармонично объединялись лаконичная красота и практичная точность форм.
На вершине скалы дымили несколько фабричных башен, где отливались пушки, ядра и ковались великолепные клинки. Вместо привычных зубцов и шпилевидных крыш, такие башни венчали каменные скульптуры голов морских змеев. Отчего казалось, будто каменные чудовища по-настоящему извергают дым пламя.
Столица Скардхайда, помимо функции резиденции для императоров была также настоящим кладезем прочнейших металлов. А потому производство было решено организовать на самых высоких ярусах Штормового пламени.
Кстати своё название крепость-скала получила из-за окраса: у подножия её преобладали чёрно-багровые оттенки, а из-за изменяющегося, по мере возвышения, химического состава скалы, выше оттенки светлели и становились всё ярче, пока у самой вершины не набирали такой алой яркости, что в солнечный день на высшие этажи крепости тяжело было смотреть снаружи.
Сереброкрылый фаэтон пролетел мимо чадящих башен и прочих укреплений. Отсюда уже было видно, что внутри огромная скала разделена на несколько секций, соединённых между собой многочисленными мостами, галереями и крытыми переходами.
Фаэтон подлетел к гнезду, которое таилось в одной из щербатых ниш на вершине скалы. Здесь его встретили пять писклявых птенцов, жаждущих лакомства, которое принесла им мать.
***
А на много ярусов ниже, в глубине подножия гигантской скалы, там, где в Штормовом пламени скрывался склеп императоров и ближайших друзей имперского престола, на полу с обречённым видом сидел в мрачном раздумье мужчина. Несмотря на короткую светло-рыжую с золотинкой бороду, скрывавшую его широкую мощную челюсть и сильный подбородок, он был довольно молод.
Облачённый в добротную чёрную рубаху с красно-золотыми извивающимися линиями на рукавах и свободные чёрные штаны с высокими ботфортами на золотых застёжках, мужчина со злой печалью на лице задумчиво оглядывал стены и своды просторного склепа, освещённого тусклым сиянием редких алых белых свечей.
Он сидел на полу, чуть согнув ноги в коленях и сложив на них руки, облачённые латные рукавицы из чёрно-алого металла, с оттиском имперского знамени на каждой из них. На груди молодого бородача, поверх рубашки, на железной цепи покачивался медальон в виде шипастого кольца, поверх которого был прикреплён миниатюрный кузнечный молот из обычной стали.
Мужчина с грустью вздохнул и проговорил:
— Я готов был дать тебе всё, что ты пожелаешь… Я бы даже в жёны тебя взял, если бы ты того пожелала в обмен на исполнение моей просьбы. Но ты предпочла иной выход…
Обладатель латных рукавиц вздохнул и поднялся с полу. Он обернулся к каменной стеле, на которую опирался спиной, пока сидел в раздумьях и склонился над стоящим на поверхности стелы металлическим гробом с хрустальной гранённой крышкой.
Сквозь чистейший и невероятной крепкий имперский хрусталь была видна рыжеволосая девушка с закрытыми глазами.
Можно было бы привести банальный пример со спящим человеком, но нет… синеватые губы, зеленоватая бледность кожи и прочие очевидные признаки, хоть и не могли до конца испортить красоту девушки, ярко свидетельствовали о том, что перед владельцем медальона-молота лежала покойница.
К тому же, даже через ворот похоронного кружевного платья, можно было разглядеть уродливую тёмную странгуляционную линию.
Рослый молодой бородач со светло-рыжими, чуть золотистыми волосами и тёмно-лиловыми глазами с грустной тоской на лице положил на крышку гроба обе ладони.
— Вместо того, чтобы внять моим убеждениям и послушаться меня, ты предпочла сбежать туда, где тебя уже никто не достанет, Антуанетта.
Мужчина чуть опустил голову.
— И тем самым подписала приговор не только себе, но и всей империи…
Раздался стук в дверь, и человек у гроба с недовольством обернулся назад.
— Ваше императорское пламянение, — произнёс старческий хрипловатый голос. — У нас всё готово для церемонии захоронения.
Облачённый в чёрно-бело-зелёное одеяние жрец, с сетчатой маской на лице и символом Моретворца на груди, чуть склонил голову.
— Вам пора отпустить её. Антуанетта шай Ле-Фарталь сама избрала свою судьбу.
Император кивнул.
— Но я это её к ней подтолкнул.
Священник молчал. От похоронных жрецов Моретворца глупо ждать слова утешения. Да они были не нужны. Астор Третий, император Скардхайда не нуждался ни в чьих утешениях.
Он отвернулся от гроба, затем всё же оглянулся со вздохом и прошептал:
— Надеюсь, там, куда попадёшь тебе не придётся пожалеть о столь скором уходе. Прощай, Антуанетта. Да вознесут себя волны Моретворца.
— Да вознесут!.. — эхом отозвался жрец.
Император суховато кивнул ему и поднялся по широкой полого лестнице вверх. За склепом его ждала зарешеченная платформа цепного механического подъёмника. Ступив на выложенную алой мраморной плиткой поверхность подъёмника, его пламянение дёрнул за один из рычагов, где-то вверху, на протяжении глубочайшей шахты, прозвучал звучный перезвон, и платформа с решётчатыми стенами пришла в движение.
Через двадцать минут долго подъёма, император скорым раздражённым шагом вошёл в помещение алхимической лаборатории.
Трудившиеся среди расползающихся дымков и кипящих котелков алхимилиалы переполошились, а затем в нервном молчании уставились на императора.
Тот оглядел побледневшие лица, раздражённо вздохнул.
— Ну? И что на этот раз, Готье.
Самый старший из присутствующих чародеев оглянулся на младших коллег и поставил перед императором стеклянную чашу. Затем из металлического чайника алхимилиал налил тёмно-шоколадную жидкость.
От её запаха император скривил нос.
— Этот напиток и должен так вонять?
Готье нервно сглотнул и прокашлялся.
— Ваше пламянение, запах не всегда… хм… соответствует вкусу…
— Я прежде пробовал это зелье, когда его готовила мне Антуанетта шай Ле- Фарталь, — склонившись над чашкой, с хмурым видом произнёс император. — И оно так не воняло, Готье!
Император взял чашку и отпил. Пару секунд он молчал, но взгляд главы самого могущественного человека на этой половине мира в миг похолодел.
Астор смачно сплюнул на пол и жестом подозвал к себе Готье. Тот молча повиновался.
— Пей, — приказал император, кивнув на стеклянную чашку с шоколадным напитком.
— Но, ваше пламянение…
— Сейчас, — проговорил император властным стальным голосом. — Ты возьмёшь чашку с этой дрянью, которую вы тут вдесятером сварили, и выпьешь всё до дна. При мне. Иначе, клянусь этой крепостью, я волью тебе это в глотку собственноручно.
Готье нервно прерывисто вздохнул, но выбора у него не было. Долго, однако, пить он не смог. Как старик не держался, через пару минут его согнуло пополам от жесточайших рвотных спазм.
Император Астор сжал кулаки. Его латные рукавицы, сверкающие черно— алой эмалью, угрожающе проскрежетали сталью, словно выражая мнение правителя Скардхайда.
— Готье, — даже не глядя на давящегося рвотой старика, произнёс император, — я отдал вам рецепторий Антуанетты и спросил, сможете ли вы приготовить хотя бы часть из её зелий? Сможете ли Вы, лучшие учёные умы имперской алхимической науки, воссоздать хотя бы четверть тех магических эликсиров, которые готовила она? И что ты ответил?
— Ваше пламянение… — промямлил слабым голосом Готь, поспешно вытирая бороду.
— «Мы приложим все усилия, и результат не заставит себя ждать, ваше пламянение», — глядя в стрельчатые окна алхимической лаборатории, процитировал император. — Так мне ты ответил. Прошло уже два месяца, с тех пор, как вы получили рецепторий с кофейными зельями. И что же я вижу?
Астор чуть обернулся и небрежно взглянул на стеклянную чашу, на стенах которой была размазана густая тёмная субстанция.
— Рвотная сыворотка, вместо даже самого простого эликсира, который я приказал приготовить? Скажи, Готье, вот это точно стоит тех тысяч золотых златоскардов, которые я вам плачу?
— Ваше пламянение, — держась за края стола с многочисленными перегонными кубами и колбами, устало проговорил глава исследовательской группы алхимилиалов. — Вся трудность заключается в поиске правильных пропорций, ритуалов и, самое главное, сборки зёрен этого… кофе.
Последнее слово Готье произнёс с откровенной неприязнью, с какой относятся к чему-то неизвестному, непонятному и чужеродному.
— Значит, ты признаёшь поражение? — император приблизился к главному имперскому алхимилиалу и, возвышаясь над ним, обманчиво спокойным голосом произнёс. — Ты помнишь, что стоит на кону, Готье? Ты помнишь, почему я рискнул дружбой с высокородными танами семьи Ле-Фарталь и силой увёз к себе их дочь, сестру и племянницу?
— Да, ваше пламянение, — понурив голову, ответил старик.
— Напомни, будь так добр, — приказал император.
Старший алхимилиал поднял на Астора умудрённый долгой научно-магической практикой старческий взгляд серо-фиалковых глаз и тяжело произнёс:
— Вам нужны девять эликсиров Истины, девять кофейных зелий, которые помогут…
Он вновь поперхнулся, но сдержал сжимающие его желудок спазмы.
— Которые помогут мне узнать причину проклятий, от которых сейчас страдает Квинквилль, найти способ снять его и…
Тут Астор закрыл глаза, а затем всё же проговорил гораздо тише, но с заметным гневом в словах:
— Предложить его герцогствам, на очередном этапе переговоров. Это важный предмет политического торга, Готье. И, что ещё более важно, это критично необходимый мне инструмент давления на норовистых и непокорных герцогов. Каждый из этих пяти этих неумелых мятежных монархов трясётся при одной мысли, что из-за нынешних проблем с проклятиями, их же собственные поданные поднимут на вилы их самих, как подняли наместников моего отца. И этот страх нужно использовать в интересах Скардхайда, Готье!
Хотя кроме императора и старшего алхимилиала в лаборатории находились ещё восемь алхимилиалов, Астор не боялся предательства: он платит им достаточно много, а их сыновья и дочери взяты под его личную опеку и, вместе с тем, их жизни являются гарантами не только верности каждого из алхимилиалов, но того, что они будут следить даже друг за другом, чтобы никто не сболтнул лишнего в компании посторонних. Учитывая их почти фанатичную преданность правящей имперской династии, это, возможно, было лишней мерой предосторожности, но Астор не любил сюрпризы. В особенности неприятные.
— Я приду через неделю, Готье. И если вы к тому времени не приготовите хотя бы самый простой кофейный эликсир, я… буду вынужден поступить со всеми вамив соответствии с обстоятельствами.
Алхимилалы побледнели, но император лишь не стал вдаваться в подробности их участи, если они вновь его подведут.
«Пусть понервничают, — подумал он. — может сварят хоть самый простейший кофейный эликсир… Хотя бы такой, от которого не тянет блевать и у него есть хоть какой-то положительный магический эффект»
— Ваше пламянение, — рискнул обратиться к императору один из младших алхимилиалов. — Взгляните, прошу вас.
Он поднёс императору раскрытый рецепторий Антуанетты.
— И что я должен тут увидеть?.. — но Астор уже и сам заметил то, что хотел показать ему один из чародеев.
На страницах, которые сейчас рассматривал глава империи Скардхайд вместо двух рецептов белели пустые пятна.
Император начала быстро листать другие страницы. Но увидел, что и на некоторых других листах рецептория Антуанетты есть пустые места, вместо положенных рецептов кофейных эликсиров.
— Это что ещё за фокусы? Где остальные рецепты?! — грозным голосом поинтересовался император. — Куда они вдруг исчезли?
Стоящий перед ним алхимилиал лишь развёл руками, а за него ответил Готье:
— Мы не знаем, ваше пламянение… Рецепты начали исчезать вчера вечером.
— Что, просто сами взяли и начали пропадать со страниц рецептория? — не поверил Астор.
Готье тяжело кивнул.
— Когда ты собирался мне рассказать? — Сразу, как только вы изволили бы навестить нас, — степенно и смиренно ответил старший алхимилиал.
— Глубинный змей вас сожри! — негодующе проговорил император.
Он порывисто развернулся и скорым шагом вышел из лаборатории. Теперь Астор поднялся ещё выше, на несколько следующих этажей скалы-крепости и вскоре перешагнул порог уже другого помещения.
Здесь в круглом зале, над которым неспешно и плавно кружили сизые влажные облака, подсвеченные бело-голубым светом, находилось всего четверо мужчин в позолоченных ритуальных доспехах, надетых поверх коротких лазурных мантий.
Все присутствующие мужи были с длинными распущенными волосами жемчужно-белого цвета и с ритуальными лазурно-золотыми венцами на головах.
Когда вошёл император, все четверо обернулись к нему. Астор был далеко не робкого десятка и мог легко запугать кого угодно одним только словом. Но даже ему каждый раз было слегка не по себе, когда он смотрел в глаза всадникам грома.
Эти могучие чародеи обладали поистине титанической мощью и могли взять под контроль гром и молнии, шторм и дождь, ревущие ветры и град. И их могущество буквально отражалось у них в глазах — вместо привычных зрачков и радужек, там плыли облака и блистали мелкие яркие молнии.
Всадники не были непобедимы, но предпочли заключить со Скардхайдом вечное соглашение.
— Ваше пламянение, — четвёрка магов склонились в знак почтения к императору и признания его власти.
— Ламмерт, — Астор поднёс главному из всадников грома рецепторий таны Антуанетты шай Ле-Фарталь. — Ты не мог бы мне объяснить, как возможно нечто подобное?!
Император показал верховному громовержцу страницы рецептория с опустевшими белыми пятнами на месте рецептов.
— Скажи мне, что это может быть как-то связано с исполнением того, о чём мы недавно говорили, — с нажимом произнёс император.
Ламмерт взял рецепторий в руки, изучил страницы и молча вернул их взволнованному императору.
— Нет, нам не удалось воссоздать Антуанетту шай Ле-Фарталь… И я говорил вам, ваше пламянение, что это крайне трудная магическая процедура, — размеренным басовитым тоном произнёс предводитель всадников грома.
Император выжидающе смотрел на него, не обращая внимания на мельчайшие капли дождя, оседающие на его светло-рыжих волосах и лице.
— Но ведь ваши прадеды уже проворачивали подобное! — возразил Астор.
— Да, ваше пламянение, — медленно кивнул верховный громовержец. — Два раза за пять столетий существования нашей коллегии. Да и то лишь на какое-то непродолжительное время. Потом материализованные посредством магии двойники всё равно скончались в муках.
Глава империи Скардхайд разочарованно покивал головой.
— Но это не исключает возможность, а наоборот подтверждает, что подобное можно повторить!
— Вот только результат может быть непредсказуем.
— Дай мне хоть какой-то результат, — пылко попросил император.
— В таком случае, — лукаво улыбнулся Ламмерт. — Вы вовремя, ваше пламянение. Взгляните.
Глава коллегии всадников грома подвёл императора к высокому монолитному столу в виде двух соединённых кругов. На вершине стола красовалась модель мира, точнее его открытой части, со всеми островами, материками и морями. Всё здесь, каждая мельчайшая деталь была создана из чистейшего и крепкого цветного хрусталя. Ничего магического, почти ничего.
Зато над моделью мира плыли миниатюрные копии сотен тысяч облаков, грозовых фронтов, с дождями, грозами или снегом. Вот это уже была великолепно воплощённая магическая живая иллюзия.
Перемещая тучи по карте мира и наделяя их теми или иным свойствами громовержцы могли повлиять на погодные условия в любой точке мира. Но, самое главное, они видели и чувствовали всё, на что падали капли дождей.
— У нас не вышло вернуть воссоздать Антуанетту, — повторил верховный громовержец, — и девушки, которых вы передали в качестве «первичных форм», к сожалению, погибли.
— Да вознесут их волны Моретворца, — быстро и небрежно ответил Астор.
— Да вознесут, — отозвался Ламмерт. — Но, полагаю, нам есть чем вас порадовать, ваше пламянение. Извольте взглянуть, на то, чтоувиделнедавний дождь в одном из герцогств Квинквилля…
Верховный громовержец изящным жестом указал модель карты мира, на то самое место, где в реальности находился последний остров Ларатана, на бухут Порта Снов.
Осыпающиеся над картой капли магической иллюзии вдруг стали обрисовывать девичье лицо, словно под миниатюрный дождь поднесли невидимую стеклянную скульптуру, грани которой очень чётко омывались серебрящейся водой чародейского дождя.
Император нетерпеливо подался вперёд, чувствуя, как грудь распирает от радостного волнения. Чем больше он вглядывался в лицо девушки, чей портрет рисовал магический дождь, тем больше узнавал его…
— Антуанетта… — прошептал император с нескрываемым и неожиданным даже для себя благоговением.
Он узнал бы её из миллионов. Ту задорную и немного колючую, но такую милую, добрую и искреннюю в своих словах девчонку, с которой он рос. Ту, в которую долгое время был влюблён, пока не понял, что подруга детства никогда не ответит ему взаимностью и добровольно не пойдёт с ним под венец. Ту девушку, что верила ему и любила его, как друга или, даже, как брата, пока он силой не похитил её и не запер в одной из комнат крепости, где она… свела счёты жизнью.
— Антуаннетта… — повторил Астор.
— Нет, ваше пламянение, — флегматично произнёс Ламмерт. — Эта девушка не имеет никакого отношения к Антуаннете шай Ле-Фарталь. Кроме того, что похожа на неё, как сестра-близнец. Чтобы у вас не было сомнений и вы не заблуждались, скажу, что она… Хм…
Император посмотрел на верховного громовержца. Тот отводил искрящийся молниями взгляд перламутровых глаз без зрачков. На лице у главы коллегии всадников грома отразилась задумчивость, словно он не знал какую бы правильную формулировку подобрать.
— По всему выходит, ваше пламянение, что эта юная особа… не совсем из нашего мира.
— Что? — император чуть склонил голову к плечу. — Ламмерт ты же сам мне говорил, что обитаемых параллельных вселенных не существует и это бред выживших из ума магов-отшельников.
Собеседник императора прокашлялся и признал:
— Видимо… я ошибался.
— Значит, — помедлив, проговорил Астор. — Эта девушка…
Ламмерт понял, что именно больше всего интересует правителя империи, и проговорил негромким голосом:
— Да, ваше пламянение. Дождь видел, как она колдует и… её колдовство невероятно сильно похоже на ту уникальную и единственную в своём роде магию, которой обладала покойная ныне тана Антуанетта.
Астор перевёл восторженно-шокированный взгляд на портрет из капель дождя и проговорил, уперев стальные кулаки в стол:
— Она нужна мне. Нужна живой. Нужна, как можно быстрее!
— Полагаю, вашей воли хватит, чтобы нашлись те, кто доставит девушку в Штормовое пламя.
— Да, — жёстко и мрачно проговорил император, жадно вглядываясь в лицо пришелицы из иного мира. — Хватит, Ламмерт. Вне всякого сомнения…хватит.
В тот же вечер из порта Штормового пламени друг за другом отплыли несколько кораблей под флагами нейтральных государств, суда которых могут заходить и в порты империи, и в порты Квинквилля.
Курс этих капитанов лежал на запад, к Пяти Архипелагам Квинквилля, а точнее прямиком в Крысиное герцогство.