«Если бы утром мне кто-нибудь приносил кофе в постель, я была бы счастлива — это хорошее начало дня…»
Бонни Касл, х/ф «Соблазн».
Меня заметили сразу, едва только острия высокого и могучего частокола острога показались из-за верхушек деревьев. Я увидела, как на деревянных стенах обеспокоенно забегали солдаты с факелами и фонарями. У некоторых из них при себе были мушкеты. Кое-где, между толстых столбов можно было разглядеть воронённые стволы чугунных пушек.
Перед крепостью, через довольно широкий ров, с болотистой водой и плавающими кувшинками, был перекинут бревенчатый мост с красивыми резными украшениями. Вход на него «сторожили» два каменных идола, в изобилии украшенных цветным стеклом, мелким жемчугом и янтарём.
В свете заходящего вечернего солнца, цветные стёклышки и янтарь наполнялись искрящимся светом, отчего вокруг идолов, изображавших вооружённых сатиров, сиял размытый подрагивающий ореол. Мост освещали четыре стеклянных фонаря, вокруг которых без устали вились стайки ночных мотыльков. Из водяного рва доносилось шумное кваканье.
Из-за стен острога донёсся протяжный гул военного горна. Как только я, Люк и Блейд добрались до моста, сверху, от крепких деревянных ворот раздался чей-то командный грозный голос:
— Именем герцога Люменереса, приказываю вам остановиться и назвать себя!
— Алхимилия шери Зои шай Ле-Фарт! — уверенно и громко заявила я.
Фамилию Антуанетты я, на всякий случай, решила немного изменить. Не стоит повсюду и всем называть род, к которому я теперь принадлежу. Хотя бы потому, что я не знаю нет ли в Квинквилле у моей новой семьи каких-то личных врагов. Была война и… случалось многое. Не хотелось бы наткнуться на чьего-то разъярённого мстительного родственничка, у которого от руки адмиралов Ле-Фарталь погиб дядя, брат, племянник, кум, щенок любимого пса и так далее.
— Что же нужно имперской колдунье от верного вассала герцога Люменереса, коим является его светлость шай Ансельм Бофремон?
— Поговорить, — ответила я и отпила немного ароматного кофейного напитка.
Этот «Латте оберега» не обладал какими-то выдающимися свойствами, но зато, с относительной надёжностью, мог отвести от меня некоторые боевые проклятия, которым по мне могли шандарахнуть для острастки или чисто из неприязни к подданной ненавистного Скардхайда.
К моему удивлению, после моего ответа прошла всего пара-тройка минут, и деревянные ворота начали неспешно отворяться. За ними мне открылась высокая арка из сплётшихся деревьев, украшенных мелкими белыми цветочками и редкой яркой листвой оранжевого цвета.
Под аркой стояли трое: мушкетёры в уже знакомых мне тёмно-синих кафтанах и бело-синих беретах, а между ними возвышался мужчина в синей широкополой шляпе, с заломленным левым краем и двумя золотисто-жёлтыми перьями. Одна его рука в жёлто-белой перчатке удерживала длинную дымящуюся трубку, а второй важный военный сжимал ствол упёртого в землю эспонтона*(копьё, которое, помимо функции оружия было опознавательным знаком офицеров в 17–18 вв).
— Зои, ты уверена, что тебя тут не утопят при первой же возможности? — опасливо шепнул мне на ухо боггарт.
— Нет, — призналась я, — но, мне нужна помощь Бофремонов.
— Не проще ли было бы всё-таки уехать с контрабандистами?
— Нет, Люк. И, если хочешь оставаться со мной, будь добр хотя бы постараться понять мои взгляды.
— Я их понимаю, — вздохнул Люк. — И даже отчасти разделяю, но они могут принести тебе множество проблем.
— Как будто, если я от них откажусь, проблемы и прочие неприятности сразу же начнут старательно обходить меня стороной, — пожала я плечами.
Белоглазый фергал не нашёлся, что возразить.
Я, Люк и Блейд миновали арку, следом за нами по воздуху проплыла лодка, и офицер с боевым копьём выступил вперёд. Стоящие за ними солдаты с довольно неприязненным видом и недобрым намёком в угрюмых взглядах сжимали свои мушкеты. По их лицам было видно, что они готовы пусть в ход оружие при любом, даже самом незначительном поводе.
Стоящий между ними офицер владел собой намного лучше. Он чуть выступил вперёд.
— Вашим фергалам придётся остаться за воротами, шери алхимилия.
Я мягко, сдержанно улыбнулась и покачала головой.
— Нет, они везде следуют за мной. Считайте их моими пажами, если вам угодно.
Офицер втянул в себя табачный дым, смерил меня суровым пристальным взглядом и проговорил уже более жёстким непримиримым тоном:
— В таком случае, я закрою ворота, и вы останетесь здесь… шери.
Последнее слово он произнёс намеренно язвительно и оскорбительной издёвкой. Мне весьма выразительно демонстрировали, что моё присутствие здесь, очень мягко говоря, нежелательно.
— Как вам угодно, — сдержанно кивнула я, не отводя взгляда от серых глаз офицера и стараясь даже не моргать. — Думаю Ансельм Бофремон будет «рад» узнать, что по вашей вине он не получил ценную и довольно лёгкую награду.
В ответ обладатель офицерского эспонтона придал своему лицу насмешливое и равнодушное выражение.
— Вы что же всерьёз полагаете, что у его светлости не хватает денег?
Стоящие за спинами офицера солдаты в беретах глумливо посмеялись.
— Я искренне полагаю, что их много не бывает. А ещё я полагаю, что, если по возвращении в родные земли шай Ансельм преподнесёт герцогу Люменеросу столь богатые сокровища, это как нельзя лучше скажется на отношении правителя вашей страны к благословенному роду Бофремонов.
Я улыбнулась, заметив замешательство, промелькнувшее в глазах стоящих за спиной офицера солдат и подступила ближе.
— А ещё, мне почему-то кажется, что благородство Ансельма Бофремона не позволит ему не поделится частью сокровищ…
Я встала уже вплотную к высокому офицеру и пригладила золотисто-жёлтые лацканы на его тёмно-синем кафтане.
— … Со своими верными и храбрыми воинами, — со сладкой эротичностью в голосе прошептала я возле губ офицера, а тот, явно непроизвольно, но с вполне искренним желанием начал наклоняться ко мне.
— Но раз уж вы настаиваете, чтобы я пришла позже, так быть и мы с моими пажами подождём здесь, — быстро и громко проговорила я, отстраняясь от лица мужчины. — Сокровища ведь тоже подождут, о них же никто не знает, и они точнони комубольшене нужны.
От моих внезапно громких звонких слов, с выразительной иронией, офицер с копьём и трубкой сконфуженно скривил губы, но затем обернулся к подчинённым и кивнул.
— Проводите благородную шери алхимилию к его светлости.
***
Языческое поселение «Еловая гора» внутри отличалось обилием фонтанов с зелёной, синей и молочно-белой водой, а также многочисленными каменными статуями, в окружении цветущих кустарников и клумб, над которыми во множестве порхали янтарно-жёлтые и лилово-розоватые мелкие бабочки, озарённые тускловатой люминесценцией. В сине-фиолетовых сумерках и при последних лучах закатного солнца, всё это выглядело феерически красиво.
Дома язычников стояли на восьми крупных столбиках, были обнесены открытыми верандами и имели маленькие надстройки, что располагались в пирамидальном виде. Причём на чердаке самой высокой надстройки у многих домов обитали стаи летучих мышей. Как я поняла, последнее было желательно у местных и считалось хорошим знаком.
Солдаты проводили меня в один из домов на столбиках, с двумя массивными надстройками. Я заметила, что возле двери свисают два белых полотенца с зелёными и красными узорами, а под крылечком с резными украшениями, поблёскивают сусальным золотом мелкие бубенцы и колокольчики.
Не стесняясь глазела по сторонам. Слишком уж многое вокруг меня было крайне любопытным. Местные, жители острога и прогуливающиеся между ними патрули солдат Бонфремонов, тоже бросали на меня очень заинтересованные и настороженные взгляды.
Уже через несколько минут, когда меня впустили в дом, адъютант Ансельма — пышнотелый седой дяденька с усами и поблёскивающей залысиной — привёл меня в одну из комнат.
Судя по строгой обстановке, обилию карт на стенах, книгам и навигационным инструментам, это помещение выполняло роль рабочего кабинета во временной резиденции старшего сына графа Бофремона.
Блейда мне пришлось оставить в гостиной и попросить адьютанта отвести водяного к бадье с водой, так как кожа фергала успела порядком пересохнуть и ему была необходима небольшая водная реабилитация.
Люк остался со мной, но по моей просьбе спрятался и постарался не привлекать к себе внимания.
Я сидела в удобном деревянном кресле обитом мягкой кожей и украшенным бахромой на подлокотниках. Мой взгляд блуждал по картинам на стене, бронзовым статуэткам на полках и корешкам книг на полках.
Сперва я услышала быстро приближающиеся сильные шаги. Чувство беспокойства неприятно заёрзало внутри меня, но я постаралась взять себя в руки и придать себе максимально невозмутимый вид.
Дверь за моей спиной резко распахнулась, меня обдало коротким дуновением сквозняка. Затем раздался сухой щелчок замка и скрип засова. Я не оборачивалась, но даже через спинку кресла почувствовала взгляд подходящего ко мне Ансельма.
Неоднозначное волнение во мне набирало силу, медленно оплетало моё тело и почему-то учащало пульс. Я слышала, как он подходит ко мне сзади, но почему-то не смела обернуться. До меня доносилось его размеренное, но шумное дыхание, которое могло выражать как гнев, так и сдерживаемую страсть. Происходящее казалось странным, нервирующим, и несло в себе ощутимый интимный оттенок.
Я открыла было рот, чтобы всё-таки начать диалог, но внезапно две сильных широких ладони легли на мои плечи. Я мгновенно застыла, не произнесённые слова так и остались на языке, и я проглотила их нервным шумным и чуть судорожным глотком.
Пальцы мужчины сжали мои плечи сильнее, начали массировать их. У меня округлились глаза от двусмысленности происходящего, но оборачиваться я по-прежнему опасалась, как будто знала: лучше не стоит.
Ансельм наклонился ко мне, я заметила его лицо и волосы боковым зрением, но избегала смотреть прямо на него. Его присутствие неожиданно становилось для меня одновременно невыносимо волнительным, и в то же время, непонятным образом приятным.
— После того, что вы сделали, — произнёс рядом со мной и над моей головой уже хорошо знакомый мне голос Ансельма, — сюда вас могли привести только две вещи: безрассудство или отчаяние. Так что из этого, шери алхимилия?
Контраст между нынешней манерой его речи и тем, как он говорил он со мной при первой нашей встрече сбивал меня с толку не меньше, чем массирование моих плеч его твёрдыми длинными пальцами.
Прежде, чем я ответила, руки Ансельма сместились ближе к моей шеи, теперь его пальцы аккуратно, чуть надавливая, разминали мои ключицы, а большие пальцы рук мужчины уже легли на основание шеи. Я нервно сглотнула, непроизвольно сжала колени и, на миг закрыв глаза, неосознанно немного закусила губу.
— Прежде всего м-меня привела сюда надежда на ваше благоразумие и…
Мой голос лишился сил, слова оборвались, а Ансельм громко насмешливо хмыкнул и спросил:
— И?
Я уверенно прочистила горло показательным строгим кашлем, взяла его за пальцы и убрала руки будущего графа Бофремона в стороны, подальше от своих плеч, ключиц и шеи. Видят местные боги, суконная блузка, которую я прикупила у контрабандистов, была слишком тонкой, и тепло от пальцев Бофремона слишком сильно проступало через неё.
— И ваше желание заработать денег, шер Ансельм, — закончила я.
Теперь я обернулась и искоса, с долей допустимого высокомерия, взглянула на него снизу-вверх.
Лучше бы я его этого не делала! Мне хотелось, чтобы этот зазнавшийся светловолосый «Ахиллес» хоть не много почувствовал себя неловко, но вместо этого, я сама смутилась ещё больше.
Нет, я давно уже взрослая девочка и совсем не веду жизнь какой-то затворной слишком целомудренной монашки, но Бофремон стоял чересчур и непозволительно близко. Он возвышался надо мной в своём чарующем великолепии, и его белая свежая рубашка была совсем расстёгнута.
Я задержала взгляд на рельефных мышцах мужского торса, заметила на коже Ансельма мелкие капельки воды, быстро моргая, взглянула на небольшие светлые курчавые волос, спускавшиеся от пупка молодого аристокарата вниз, за пояс широких офицерских брюк. Затем я быстро отвернулась, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли в кучу и продолжить разговор.
Но его светлость вновь меня опередил.
— Так вы хотите нанять меня, шери алхимилия? — к моему удивлению, лицо Ансельма озарила добродушная улыбка.
Бофремон достал из шкафчика графин и металлический кубок. Он наполнил последний тёмно-алым вином и пригубил. Я почему-то уже ожидала, что он предложит кубок с вином и мне, но потом вспомнила, что у Ансельма Бофремона нет причин проявлять ко мне столь радушное гостеприимство.
— Не совсем, — подумав, ответила я. — Скорее я хочу предложить вам участие в одном выгодном мероприятии, которое может быть выгодно для нас обоих.
— Да ну? — снова отпив вина, спросил Ансельм и взглянул в окно, на закат.
— Ну, да, — добавив в свой голос немного надменной и сухой колкости, произнесла я.
Его светлость немедленно одарил меня долгим взглядом с намёком. Он словно бы пытался одним выражением лица сказать мне, чтобы я не забывала скемговорю икакмне следует себя вести. Я, конечно же, не забывала и именно поэтому не собиралась проявлять излишней вежливости, граничащей с раболепием.
«Умница, — неожиданно прозвучал в моей голове одобрительный голос Антуанетты. — Я рада, что ты думаешь и о собственном достоинстве. Кстати, ты правильно поступила, что не стала называть свою настоящую, в этом мире, фамилию»
Я промолчала в ответ на похвальную реплику моей мысленной собеседницы. Ансельм сделал очередной глоток вина и многозначительно хмыкнул.
— Интересный поворот, — будущий граф допустил в своих словах ироничный холодок. — Сначала вы обрушиваете зловонные воды болота на меня и моих людей, двое из которых довольно серьёзно пострадали, а теперь являетесь ко мне с… «выгодным мероприятием»?
— Если бы вы тогда позволили мне объясниться, а не угрожали с ходу оружием, никто не бы не пострадал, — ответила я. — А к вам я пришла, потому что только у вас, на этом острове, шер Ансельм, есть достаточное количество солдат для… мероприятия, участие в котором я вам предлагаю.
— Стало быть это самое мероприятие связано с риском и военными действиями, — Ансельм не спрашивал.
Вопросительно и немного вызывающего глядя на меня, он начал застёгивать пуговицы на своей рубашке. Зря, я бы предпочла, чтобы он вообще её снял.
— Верно, — не стала отрицать я.
Мой прекрасный собеседник задумчиво взглянул на меня.
— И кто же эти несчастные, которых вы готовы подставить под огонь и удар штыков моих солдат?
— Очень «несчастные» и обиженные самой судьбой отчаявшиеся создания, — с нескрываемой иронией, ответила я. — Настолько несчастные в своём убогом существовании, что вынуждены зарабатывать себе не пропитание, путём угона в плен мирных жителей Ларатана и других герцогств.
Как ни странно, дальше мне ничего уточнять не понадобилось, потому что Бофремон понял меня без дополнительных объяснений.
— Хобгоблины, — произнёс Ансельм и его зелёно-голубые глаза сверкнули сдерживаемой яростью. — Я слышал об их набегах.
— Странно, что герцогства позволяют этим тварям ломать жизни собственных подданных, — колко заметила я.
Лицо графского наследника внезапно потемнело, а взгляд стал жёстким, и я поняла, что сказала лишнее.
— Уж точно не дочери Скардхайда упрекать герцогства Квинквилля в бесчеловечности или жестоком отношении к людям, — внушительным мрачным голосом произнёс Ансельм. — Я не потерплю укоров из ваших уст!.. Шери алхимилия! Кстати, как ваше имя? Я хочу знать с кем говорю, и кто чуть не угробил меня и моих людей на тех болотах.
На губах Ансельма больше не было улыбок, а взгляд оставался колючим и жёстким. Я мысленно отругала себя за несдержанность в словах.
— Шери Зои шай Ле-Фарт, — проговорила я громко и отчётливо.
— Ле-Фарт? — с неожиданным подозрением переспросил Ансельм. — Интересная фамилия… Судьбе было угодно, чтобы в последней войне мой отец, старший брат и оба деда встретились на море с известными адмиралами имперского флота.
Ансельм не отводил от моего лица настойчивого взгляда.
— Их фамилия очень похожа на вашу, шери. Скажите, вы ведь слышали о Бенедикте и Райнере Ле-Фарталь?
«— Это мой отец и дядя! — встревоженно воскликнула у меня в голове Антуанетта. — Пасть Глубинного Змея!.. Я так и знала, что где-то слышала фамилию Бофремон!..»
«— А можно мне больше сведений, чтобы я знала, чего мне ожидать и опасаться?» — немного резковато и нервно спросила я мысленно свою названную сестру-близняшку.
«— Да… — секунду помешкав, Антуанетта подрагивающим голосом произнесла. — В одной из последних и решающих битв на море, мой отец и дядя нанесли сокрушительно поражение флоту Квиквилля, который вёл… кто-то из Бонфремонов»
«Замечательная новость! — иронично ответила я. — Битва, полагаю, была жесткой?»
«Слишком жестокой, — грустно ответила моя сестра-близняшка. — Мой отец и дядя, они… потеряли многих друзей, а потому не щадили никого, даже сдающихся в плен… М-м… Ты только не нервничай, ладно?»
«Говори, Антуанетта!» — потребовала я.
Но моя мысленная собеседница безнадёжно молчала, и мне оставалось только догадываться о том, что могли совершить её отец и дядя с родными или близкими Ансельма Бофремона. Однако, я могла догадаться, что ничего хорошего.
— Шери Зои Ле-Фарт, вы меня слушаете? — чуть нахмурился Ансельм.
— Да, да… — немного рассеянно ответила я.
— В таком случае, ответьте мне, почему я сейчас должен бросать свои самые срочные дела и отправляться на спасение чужих подданных?
Я в упор взглянула на него. Будущий граф молча ждал, отвечая мне недовольным взглядом и неприязнью в переливающихся бликами от камина глазах.
— Разумеется, не мне задавать вам такие вопросы, ваша светлость. Но позволит ли ваша совесть вам спокойно спать, когда вы будете знать, что могли спасти две сотни невинных душ, половина из которых дети младше шестнадцати, и при этом вы и пальцем не пошевелили?
Я была разочарована в Ансельме. До прихода сюда, хоть это и было лишь моё личное желание, я пыталась верить, что внутри благородный графский сын, так же хорош, как и снаружи. Что ж, я ошибалась, стоит это признать и принять.
— Шери Зои, я… — подумав, начало было отвечать мне Бофремон.
Но мне хватило его предыдущего ответа. Оправдания я слушать не желала.
— Вот, — я достала из своей сумки с рецепторием и кофе, плотный суконный мешочек и развязала его. — Полюбуйтесь-ка на это, ваша светлость.
Из развязанного пузатого мешка на Ансельма всем своим молочно-перламутровым или лазурно-синеватым великолепием глядели призывно поблёскивающие крупные горошины жемчужин. Каждая из них была достойна украсить брошь на платье знатной дамы, церемониальный жезл ленного графа или даже корону како-то правителя.
— Полагаю, это послужит для вас гораздо бо́льшим поводом, чтобы отважиться на спасение тех, у кого нет за спиной солдат, которые могли бы их защитить.
Как я ни старалась контролировать себя, в моих словах сквозило осуждающее презрение.
Ансельм внезапно опустил взгляд, а его могучие плечи чуть поникли. Я увидела, что кулаки будущего графа бессильно сжались, и сама немного отодвинулась в сторону на кресле, готовая спрыгнуть и защищаться, если что. Однако прекрасный Ансельм не спешил выражать гнев и негодование. Он подошёл к столу, взглянул на жемчуг и сухо кивнул.
— Да, выглядит красиво. Похоже, это очень хороший жемчуг, но… Алхимилия, я не могу сейчас помочь вам или несчастным пленникам хобов.
Я в изумлении уставилась на него и уже хотела произнести те слова, которые должны были стать последним и самым действенным аргументом, вдобавок к фальшивому жемчугу, который я создала пару часов назад. Но я не успела ничего ответить, потому что дверь кабинета Ансельма вновь распахнулась, и к нам залетел взволнованный Жан-Луи.
— Старик Ноэль не соврал! — воскликнул мальчишка с раскрасневшимися щеками и горящими глазами. — Вы правда пришли, моншери алхимилия!
Я неуверенно улыбнулась парнишке, не вполне понимая его бурную радость, но мне было приятно, что хоть кто-то здесь искренне рад моему присутствию.
— Я очень рад! Очень рад! Вы… Вы спасли меня тогда, моншери! И я… я-я… — парень заволновался ещё пуще и от этого начал заикаться.
Повинуясь не объяснимому наитию, я встала из кресла, подошла к младшему брату Ансельма и положила правую руку ему на плечо.
— Я тоже рада вас видеть, и мне приятно, что вы так высоко оценили мою помощь, шер Жан-Луи, — проговорила я с доброй искренней вежливостью.
От моих слов, щёки мальчика ещё больше покрылись пунцовым румянцем.
— Кстати, я так и не смогла вам полностью представиться, — глядя на парня, произнесла я. — Меня зовут Зои шай Ле-Фарт.
— Ле-Фарт, — заворожено повторил Жан-Луи. — Я слышал про ваш род, моншери… Хотя наши страны воевали, и… мы все причинили друг другу много боли, знайте… Я не являюсь жертвой предрассудков, как многие мои соотечественники. Считаю, что мы все должны стремиться к миру между Пятью герцогствами и Скархайдом.
Жан-Луи говорил громко, с задорным и завидным, но наивным ещё совсем детским восторгом в глазах. Он верил в свои слова, это было видно. Но, полагаю, пройдёт не так много времени, когда он поймёт ошибочность своих убеждений. Я не сразу поняла, что эти внезапные мысли не совсем мои…
— Полегче, брат, — вмешался в наш диалог Ансельм. — Ты вроде бы собирался поступать в Морскую академию, а не в университет дипломатии и развития отношений.
— Да, — устыдившись упрёка старшего брата, парень опустил голову, — я помню, Ансельм.
— В таком случае, тебе следует лучше обдумывать собственные слова, прежде, чем они слетают с твоего языка, — строго произнёс старший сын графа Бофремона. — А теперь, если ты не возражаешь, мы с алхимилией как раз обсуждаем некоторые важные дела…
Но тут взгляд Жан-Луи метнулся сперва к столу, младший брат Ансельма увидел мешочек с жемчужинами, которые я синтезировала из кофейного зелья, а затем он уставился на брата.
Я увидела, что в глазах юноши вновь засияло восторженное чувство, вперемешку с радостной надеждой.
— Жемчуг! — выпалил он. — Ансельм! Здесь, на этом острове есть жемчуг!
— Да, судя по всему… — хмурясь начал отвечать старший брат Жана-Луи, но тот не дал ему договорить.
— Так это же решает нашу самую большую проблему! — Жан-Луи, замолчи!..
— Нет, ты не понял, Ансельм! Наши пленные, которых удерживают буканьеры! Наши солдаты и матросы, которые томятся в темницах тех головорезов! Вот, что мы можем предложить этим мерзавцам в качестве вы…
— Жан-Луи, я тебя предупреждаю! — выпалил Ансельм таким голосом, что вздрогнул и подскочил на месте не только его младший брат, но и я сама.
В наступивший тишине, мы с Жаном-Луи молча и настороженно наблюдали, как Ансельм, тяжело дыша, глядит на нас. Старший сын графа Бофремона несколько секунд переводил взгляд с меня на своего младшего брата и снова на меня.
Затем он встал у стола, тяжело опёрся на него, глядя в низ. Ни я, ни Жан-Луи не осмеливались нарушать образовавшуюся тишину. Я видела, что Ансельм погрузился в напряжённые раздумья. Хотя, он дал своему брату договорить, я уже поняла, что очень вовремя появилась со своей задумкой, и у Ансельма есть действительно весомый повод согласится на моё предложение.
Из торопливых и громких слов Жана-Луи, я поняла, что часть команды корабля или кораблей Бофремонов оказалась в плену у буканьеров. Насколько я помню, в нашей истории эти пираты получили своё название из-за пристрастия коптить мясо ламантинов на специальной деревянной раме, которая на одном из языков американских индейцев называлась «buccan» или как-то так.
Собственно, это были обычные пираты с Тортуги, атаковавшие, в нашем мире, испанские суда. Так, значит часть команды кораблей Бофремонов у них в плену и, если мальчик всё сказал, как есть, пираты требуют за пленников выкуп. А денег Ансельму или жаль, или… у него их просто нет.
Брат Жана— Луи хлопнул ладонью по столу, я перевела на него удивлённый взгляд, а тот уже уселся в другое кресло, с бархатной изумрудной обивкой — наверняка его принесли из личной каюты Ансельма — и жестом велел мне снова занять своё место напротив него. Жан-Луи присел на скамейку, что стояла у стены, с интересом поглядывая на нас обоих и нетерпеливо пристукивая ногами по полу.
Ансельм уставился на жемчужины, призывно поблёскивающие в моём мешке и нехотя произнёс:
— Мой не в меру болтливый братец не соврал. Когда мы высадились на острове, я…
Он кивнул и закончил.
— Я потерял бдительность, пока налаживал отношения с язычниками, договариваясь о расквартировании части нашего отряда… Обитающие на «Хвосте Ларатана» буканьеры напали на наш береговой лагерь в крабовой бухте. В итоге, сейчас в плену у морских разбойников почти половина экипажа с трёх наших кораблей и треть корабельных мушкетёров. Они требуют солидную сумму, которой, на сегодняшней день, я увы не располагаю.
— Большая часть наших денег ушла на путешествие к Пепельным островам и к Осколкам края света, — объяснил мне младший из Бофремонов.
— Помолчи, Жан-Луи, — одёрнул брата Ансельм. — Ты и так рассказал больше, чем следовало!
— Но ты говоришь, слишком медленно! — не согласился мальчишка.
— Замолчи, говорю! Я здесь старший!
— Да, но если ты погибнешь, то наследником буду уже я!
— Что ты сказал?!
Я хотела было вмешаться в спор братьев, но меня отвлекла Антуанетта.
«Они ходили к Осколкам края света?! — вновь внезапно заговорила в моей голове моя близняшка. — У аристократов Пяти герцогств, похоже, отсутствует чувство самосохранения! «Осколки» славятся тем, что под ними, на дне откладывают яйца глубинные змеи! Тамошние моря кишат стаями железных кракенов, а на самих Осколках стоят Забытые дворцы океанидов — полубожественных сущностей, люто ненавидящих людей! О чём эти глупцы только ду…»
Она вновь не смогла договорить, но её слова ещё долго резонировали в моём сознании.
«Возможно, они не глупы, а лишь в отчаянии ищут ответы на вопросы о проклятии даже в самых опасных уголках этого мира» — подумала я.
Братья, тем временем, продолжали ссориться.
Я прокашлялась, и оба Бофремона уставились на меня.
— Как я поняла, — проговорила я деликатно и деловито, — у вас нет возможности выплатить выкуп пиратам.
Я подвинула мешок с жемчугом по столу, ближе к Ансельму.
— Вот это даже не сотая доля того, что добывали ловцы жемчуга, которых похитили хобы.
Конечно, я сейчас безбожно врала. Но, во-первых, а что мне остаётся? А во-вторых, не так уж сильно я и лгала! Если верить словам Огюста, хобгоблины увели в рабство как раз-таки тех, кто пытался разбогатеть на добыче жемчуга, среди всего прочего. Должны же были эти колонисты хоть как-то преуспеть в своих начинаниях!
— Думаю, пленники хобов согласятся отблагодарить вас посильным способом, — с прозрачным и понятным намёком произнесла, выразительно глядя на Ансельма. — Не утверждать, что они захотят отдавать всё, но… Вы, полагаю, сможете претендовать на солидную часть их добычи. Да и вряд ли эти люди будут сильно возражать.
«Если не глупы, конечно» — мельком подумала я.
Не отвечая, Ансельм запустил правую руку в мешок с жемчужинами, перебрал их. Я, сохраняя невозмутимый вид, надеялась, что его светлость не разбирается в минералогии.
— Вы знаете, куда пошли хобгоблины? — спросил Ансельм.
— Знаю, — заверила я.
— И сколько их там?
А вот это неприятный момент.
— Около сотни, — чуть помолчав, ответила я.
Жан-Луи неприлично присвистнул, за что тут же удостоился осуждающего взгляда от брата.
Ансельм недовольно выдохнул.
— У меня только полсотни корабельных мушкетёров, часть из которых придётся оставить здесь, для гарнизона.
— А наши матросы? — оживлённо спросил Жан-Луи.
— За время плавания, мы потеряли больше двадцати человек, — напомнил ему Ансельм. — Ты предлагаешь оставить наши корабли и вовсе без команды, отправив их на сабли хобгоблинов? Этого не будет. Тем более хобы серьёзные противники. Многие считают их дикарями, но это довольно умное племя и бойцы они тоже умелые.
— Зато у вас есть то, чего нет у них, — проговорила я.
— Например? — Ансельм вопросительно взглянул на меня.
— Например, пушки с ваших кораблей.
— Чтобы снять с кораблей хотя бы пару-тройку орудий — а их понадобиться раза в три больше — подготовить их к транспортировке и притащить сюда… это займёт полтора-два дня, шери Ле-Фарт. За это время хобы уйдут очень далеко.
— Да, — согласилась я. — Но, зная, где их нужно встретить, мы, я уверена, сможем срезать путь и подготовить засаду, с использованием артиллерии.
— Интересно, — покачал головой Ансельм и улыбнулся. — Откуда у вас такие подробные сведения о пути следовании хобгоблинов? Насколько мне известно, эти коварные твари всегда избирают по несколько путей, чтобы снизить риск перехвата герцогскими войсками.
«Значит, всё-таки им пытаются давать отпор, — подумала я, — хоть это радует…»
Вместо ответа на вопрос Ансельма я достала из своей сумки прозрачную запылённую банку и поставил на стол.
Жан-Луи и его старший брат оба подались вперёд, чтобы рассмотреть миниатюрное существо, размером с мышь, которое находилось внутри сосуда. Оно гневно размахивало кулаками, топало мелкими ножками, бессильно скалило зубы и что-то глухо пищало.
— Это что… — проговорил впечатлённый Ансельм, ошарашенно рассматривая маленького узника в банке, с дырявой крышкой. — Это? Хобгоблин?!! Шери Ле-Фарт? Вы что… уменьшили его?!
— Не может быть! — с неподдельным радостным возбуждением произнёс поражённый до глубины души Жан— Луи.
— Может, — не скрывая самодовольной ухмылочки ответила я. — И вот он, точно знает, где и когда его соплеменники будут останавливаться.
Я щёлкнула пальцами по банке, и уменьшенный мною гоблин погрозил мне кулаком, а затем выразительно провёл большим пальцем по шеи. Увидев, что его действия не возымели на меня никакого влияния, маленький гадёныш спустил штаны и продемонстрировал мне своё эрегированное мужское естество, выразительно дёргая его правой рукой и показывая на меня пальцем другой.
Жан-Луи неуверенно хихикнул. А Ансельм тут же схватил банку с уменьшенным хобом, сунул в ящик стола и громко захлопнул. Затем смахнул с лица прядь волос и заявил:
— Благородной шери не пристало глядеть на такие выходки.
— Благородная шери видела и не такое, — усмехнулась я и чуть склонила голову на бок, глядя на Ансельма с долей игривости. — Так вы согласны? Принимаете моё предложение?
— Один вопрос, — качнул головой будущий граф Бофремон. — В чём лично ваша выгодна от нашего похода по спасению пленников?
Я слегка дёрнула плечами.
— Её нет.
— Что? — изумился Ансельм. — Простите, но я не верю.
— Напрасно, — заметила я с невесёлой улыбкой. — Я понимаю вас шер Бофремон, вы привыкли, что никто ничегне делает о без очевидной выгоды…
— Я этого не говорил, — покачал головой Ансельм, рассматривая меня своими зелёно-голубыми глазами. — Мне непонятно просто непонятно безвозмездное старание чужеземной чародейки помочь каким-то нищим добытчикам жемчуга из Квинквиля. Как будто ваша страна не воевала с нами каких-то двадцать шесть лет назад. Вряд ли в Скардхайде так быстро забыли всё то, что происходило здесь с имперскими наместниками, купцами и моряками, а также с их семьями.
— Не забыли, конечно, — логично рассудила я и голос мой сам собой чуть хрустнул звонкой тоскливой грустью. — Мы всё помним, ваша светлость. Но пленных у хобов около двух сотен. И, как я вам уже говорила, большая часть из них, это дети. Половина из которых, лишь недавно перестали быть грудными и начали ходить.
Я помолчала с секунду, а затем проговорила упавшим тихим голосом.
— Большинство этих пленников и уж точно не успели перед кем-то серьёзно провинится: они не вешали, не жгли, не насиловали, не топили и не резали… Они просто начали жить. А их жизнь сейчас пытаются бесчестным образом растоптать в пыль.
Я подняла взгляд на Ансельма и увидела, что мои слова его, как минимум впечатлили и при этом серьёзно удивили больше любого волшебства. Я только через мгновение осознала, что уголки моих глаз увлажнились от слёз.
Я поторопилась смахнуть их, но Ансельм поднялся из-за стола, достал из небольшой-деревянной шкатулки кружевной белый платок и протянул мне.
Ощущая собственную неловкость и мысленно ругая себя за излишнюю чувственность на людях, я взяла у его светлости платок.
— Возможно, я совершаю ошибку, — проговорил стоящий надо мной старший сын графа Бофремона, — возможно, многие меня за это строго осудят, но я принимаю ваше предложение, шери Зои шай Ле-Фарт.