«За каждой преуспевающей женщиной… значительный объем выпитого кофе».
Стефани Пиро.
Нефритовая шарманка с позолоченной ручкой выпала из рук пиратского капитана. Звук от удара её падения на дощатый настил трюма был похож на небольшой взрыв.
Я вздрогнула, инстинктивно чуть вжала голову в плечи и чуть скривилась. А кружащий вокруг тела мужчины багровый дым резко спикировал вниз, подхватил шарманку и стремительно улетел куда-то прочь, взметнув с пола мелкие щепки, обрывки парусины и иссохшие фрагменты снастей такелажа.
Я настороженно посмотрела вслед упорхнувшему таргалу Проклятого Шарманщика и поймала взгляд Люка. Белые, без зрачков, глаза боггарта испуганно смотрели то на меня, то на пленника, повисающего на цепях.
А тот, между тем, громко всхрапнул, чихнул и неожиданно проснулся. Я вновь бросила на Люка неуверенный взгляд, боггарт пожал плечами и чуть крутанул в руках свой тёмно-синий зонт.
Мужчина в чёрном потёртом сюртуке шевельнулся, звякнули цепи, на которых он висел, а затем я услышала голос:
— Что за дрянь такая, каменное проклятие Вас порази?! Кто осмелился подвесить меня на цепи?!
Голос у пиратского капитана оказался сильный, грудной, немного как будто звериный, но при этом с приятным бархатистым благородным оттенком. Но все мои мысли сейчас были только о том, не зря ли я вообще этого головореза спасла от одержимости Проклятым Шарманщиком? И, если зря, мне сейчас сваливать подальше или всё же стоит ещё задержаться?
Обладатель стального медальона с черепом кракена резко поднял голову. Часть тёмных прядей волос упала на его лицо, но она не скрыла свирепого взгляда безжалостных глаз стального цвета. С моего места, казалось они вообще бесцветные или полностью залиты жидким металлом, с темными кружка́ми зрачков. Не люблю красочные ассоциации в применении к людям и их характеристикам, но взгляд у мужчины был, как у голодного и невероятно злого велоцираптора! Ну, по крайней мере мне казалось, что опасные ящеры должны были смотреть на свою добычу именно так, как сейчас глядел на меня этот пират.
— Ты! — рявкнул он. — Сними с меня цепи! Живо!
Я удивленно вскинула брови и вновь вопросительно посмотрела на Люка. Боггарт ретиво и категорично замотал головой.
— Не вздумай! — шепнул он.
— Эй! — пират не позволял нам с Люком обменятся мнениями. — Я к тебе обращаюсь, рыжеволосая! У тебя есть ключ, чтобы снять эти долбанные цепи?!
— Боюсь, что нет, — деликатно ответила я.
Пират небрежно фыркнул.
— Тогда, кто меня заковал?! — капитан пиратов. — Что я вообще делаю на этом дряхлом корыте?!
— Хватит с ним болтать, — шепотом обратился ко мне боггарт. — Он не стоит того, чтобы его спасать, алхимилия. Уверяю тебя, если его подвесили в трюме на цепи, это означает, что он слишком опасен, чтобы оставлять его в простых кандалах.
— Хватит там шептаться! — прикрикнул на нас корсар и взгляд его пробежался по моему телу. — Хм, крошка. А ты случайно не колдунья?! Судя по сумке из которой торчит всякая ерунда и ухоженному виду ты или из благородных, или из сословия носителей магии. Но у благородных в глазах гонору больше, чем ума, и с фергалами они уж точно не якшаются. Значит, ты из тех, кто может ворожить. Давай-ка, сними с меня цепи.
— Зои, не слушай его! Нам нужно спешить! — Люк откровенно опасался пиратского капитана.
— Зачем мы тогда его спасали, если всё равно бросим? — я не могла решиться на то, чтобы вот так запросто бросить человека на произвол судьбы.
Тем более, что судьба у него, при таких-то раскладах, будет печальная, а жизнь короткой.
— Зои! — вскричал Люк. — Уверю тебя пираты с пепельных островов — это не те люди, к которым стоит проявлять сочувствие!
— Плевал я на ваше сочувствие! — прорычал свирепый мореход. — Мне нужна свобода, а не сочувствие!
— Ключ, наверное, у кого-то из офицеров в кают-компании, — предположила я.
— Так может пора уже за ним сходить? — елейно и вкрадчиво поинтересовался пират.
— Сам сходишь! — задиристо крикнул ему в ответ Люк и подлетел вверх. — Зои, уходим! Шарманщик и его пляшущие скелеты больше не преграждают тебе путь! Давай же! Пойдём!..
Я встревоженно посмотрела на Люка, затем перевела неуверенный взгляд на пиратского капитана. Чувство сожаления и внутреннего душевного противоречия царапало и припекало изнутри.
Капитан пиратов поймал мой взгляд и невесело усмехнулся.
— Серьёзно?! — уже тише спросил он со злой ухмылкой. — Оставишь меня здесь подыхать, красотка? Я ведь тебе, пока что, ничего плохого не сделал!
— Не слушай ты этого душегуба! — вскричал Люк. — Он убийца и проклятый висельник!..
Если бы боггарт мог, он бы наверняка схватил меня за руку и потянул за собой. Я не двигалась с места. Мой взгляд метался между Люком и пиратом. В конце концов я всё-таки решила, что каждый заслуживает шанса на спасение, а я не готова брать на душу ответственность за фактический смертный приговор беспомощному пленнику.
— Люк, — тихо произнесла я, — так нельзя.
Боггарт закатил глаза, всем своим видом показывая, что с пиратами Пепельных островов только таким образом и надлежит поступать.
— Для имперской аристократки ты проявляешь поразительную мягкость и ошибочное милосердие, Зои.
— Милосердие не бывает ошибочным, Люк, — ответила я. — Даже если он пират, его должны сначала судить, а затем уже вешать…
— Топить, — поправил меня Люк, с нескрываемым недовольством на лице. — На архипелагах Квинквилля топят, а не вешают. Это у вас, в Скардхайде любят понаблюдать, как человек в петле ногами дёргает.
— Так ты всё-таки из Скардхайда, — протянул пират, когда я подошла к нему и достала одну из мини-термочашек. — А я думал, волосы у тебя крашенные, а в глазах какой-то эликсир.
— Нет, — уверенно ответила я, — я чародейка и родом из Скардхайда. А чему ты радуешься? Думаешь, я просто так с тебя цепи сниму?
Он недоуменно и настороженно скривился, когда увидел, что я вдыхаю аромат магического кофе и с предвкушением, чуть злорадно улыбаюсь.
— Что это за дрянь?
— Напиток, после которого ты станешь свободным, но опасность представлять не будешь, — ответила я, с долей самодовольства.
В этот миг дверь, которая отделяла трюм флейта от орудийной палубы, затряслась от частых и настойчивых ударов. Я вопросительно оглянулась на Люка.
— Хищные сундуки могут выломать дверь?
Но ответ боггарта не понадобился, когда со стороны выше упомянутой двери послышался надрывающий треск и звук отпадающих мелких щепок.
— Ясно, — быстро проговорила я.
— Тебе точно охота возится с этими пиратским отродьем и рисковать быть сожранной опасными таргалами?! — с неожиданной язвительностью и возмущенным презрением к пиратскому капитану, спросил боггарт.
Я с удивлением заметила, что он, похоже, питает какую-то личную неприязнь к местным джентльменам удачи.
— Мне охота не обрекать человека на жестокую и несправедливую участь, как минимум, пока его вина не была доказана в суде.
— Он пират, — напомнил мне Люк. — Всякий, кто выходил в море под Черепом Кракена — уже виновен и заочно может быть приговорен к утоплению или к каторге.
— Сначала суд — потом приговор, — решительно заявила я.
— Обожаю имперское правосудие и бюрократию, — рассмеялся пиратский капитан. — Если бы не вы, полагаю, в Квинквиле никогда бы и не существовала коллегия адвокатов и судебная система.
Люк лишь возмущенно фыркнул и проворчал что-то про «дикарские» имперские выдумки, вроде презумпции невиновности.
Но его смех стих, когда я сначала выстроила из валявшихся здесь пустых ящиков и бочки небольшую пирамиду, а потом взобралась на неё с маленькой термочашкой в руках.
— Я не стану это пить, пока ты не попробуешь у меня на глазах, — заявил пират.
Позади меня дверь в трюм продолжала понемногу осыпаться от ударов жаждущих плоти одержимых сундуков.
— Тогда оставайся здесь и жди, пока они, — я качнула головой в сторону двери, — доберутся до тебя. Только не кричи слишком громко, когда тебя будут заживо рвать на части.
На лице пирата отразился сперва лёгкий шок, а затем нескрываемое, хоть и немного злобное, одобрение. Он видимо не ожидал, что помимо сопереживания и доброты я могу проявлять и жесткость или даже жестокость, если понадобится.
Пока мысли и сомнения метались в его красивых серо-стальных глазах, я с интересом рассматривала его лицо. Был бы он немного более ухоженным, более побритым и… если бы от него так сильно не разило трюмными запахами, его можно было бы счесть очень привлекательным. Даже сексапильным, чего уж мелочится.
— Так что, пить будешь? — я в шутливой манере игриво чуть потрясла перед ним чашечкой с медовым рафом.
За пару секунд испытующий взгляд флибустьера несколько раз метнулся от меня к двери в трюма, которую в неистовстве жажды крови упорно вышибали одержимые таргалами сундуки.
Я, тем временем, успела внимательно рассмотреть медленно вращающийся стальной медальон у него на шее.
Это было очень качественное изделие, изображающее жуткий оскалившийся череп морского чудовища с девять закручивающихся шипастых щупалец вокруг него. Эта вещица словно предупреждала, что с её владельцем лучше не связываться.
— Во что я превращусь? — чуть скаля зубы, с неприязнью и очевидно вынужденным согласием, спросил пират.
— Ни во что, — мотнула я головой. — Просто станешь… немного другим.
— Немного другим?! — агрессивно рыкнул он.
— Не таким опасным, — проворковала я в ответ медовым голосом.
Взгляд корсара стал тяжёлым, угрожающим и ледяным. Он шумно, совсем как зверь на привязи, вздохнул и коротко кивнул.
— Каменное проклятие на твою голову, ведьма. Давай сюда своё зелье.
— Только пей аккуратно, не проливай ни капли, — предупредила я. — Иначе я не поручусь за результат.
— Хорошо, — процедил в ответ пират.
Я протянула ему чашку с кофе и, когда он взял её левой рукой, хотела было отстранится, но коварный обладатель жуткого медальона правой, свободной рукой схватил меня за правое запястье. Я вскрикнула от неожиданности.
— Ты что творишь?! Отпусти меня!
— Обойдёшься, — нагло и со злостью заявил в ответ корсар. — Сначала я допью, и если со мной что-то пойдёт не по плану, ты за это поплатишься.
— Я вообще-то тебе помочь собиралась! — неожиданно неуместно тонким голосом взвизгнула я.
— Вот и проверим искренность твоих намерений, алхимилия, — многообещающим зловещим голосом проговорил пират.
Я с трудом удерживала равновесие на шаткой пирамиде из бочки и нескольких ящиков. Пират усмехнулся, глядя на меня с насмешкой и превосходством. А я неосознанно обратила внимание на странные темные татуировки, покрывающие его могучую шею и горло. Сперва мне показалось, что его вены жутковато темнеют под обветренной кожей, но это были именно наколки, изображающие не то переплетающиеся многочисленные корни, не то щупальца, не то вовсе языки пламени.
— Отпусти её сейчас же, пиратское отродье! — раздался за моей спиной гневный и решительный голос Люка.
Я быстро оглянулась и к своему удивлению обнаружила, что мой первый в новом мире приятель почему-то обратился в игрушечный, но очень реалистично выполненный домик. Под самой крышей яркого кукольного домика вдруг распахнулось круглое окно и из него выпала крохотная фигурка. Присмотревшись, я увидела, что это была куколка младенца, в ярких детских одежках.
Зная об особенности боггарта и заметив резко изменившееся лицо пирата — покрытое двумя шрамами, загорелое и суровое обличие корсара сразила напряженное потрясение — я смогла предположить, чтоименно значит кукольный дом и выпавший из него кукольный пупс.
— Люк, не надо! Прекрати! — попросила я. — Пожалуйста!
Боггарт мгновенно послушался и удивленно уставился на меня.
— Зои, я же пытался помочь…
— Я знаю, знаю, — поспешила сказать и я поблагодарила боггарта. — Спасибо, но это было слишком жестоко, Люк.
Я перевела взгляд на пирата, который одной рукой держал чашку с волшебным рафом, а другой продолжал больно стискивать мою правую руку.
— Прости его, — попросила я флибустьера, — он не осознавал, что именно показывает.
На лице пирата дёрнулась левая скуловая мышца, губы сжались в линию, а глаза налились яростным желанием убивать. Видят местные боги, Люку сейчас сильно повезло, что он не может быть физически убит.
— Просто выпей кофе, и я сниму с тебя цепи, — попросила я.
— А если не стану пить кофе, а просто пригрожу, что толкну тебя вниз и ты себе шею свернёшь? — с язвительной агрессией спросил пират. — Как тогда ты запоёшь, пташка?
— Очевидно уже никак, — с обманчивой беспечностью ответила я. — Но при таком раскладе, твоим единственными утешением будет лишь факт того, что ты умрёшь не один.
То ли у меня был весьма уверенный тон, то ли мои слова стали последним убеждающим фактором. Смерив меня ещё одним испытующим внимательным взглядом, пиратский капитан отпил из чашки и уважительно хмыкнул.
— Вкусно.
— Ещё бы, — горделиво ответила я.
В ответ корсар одобрительно ухмыльнулся и за несколько больших крупных глотков выпил весь приготовленный мною раф. Пока он поглощал продукт моих алхимических трудов, я с какой-то странной завороженностью и опасливой настороженностью наблюдала за ним. Мой взгляд скользил по лицу, дергающемуся угловатому кадыку, крепким плечам и крупным широким ладонями с мозолистыми пальцами. Я рассматривала его просоленные морским ветром волосы и изуродованное в бою левое ухо — от него как будто оторвали кусок, оставив без мочки.
Лицо, движения, манера говора и поведения, каким-то неуловимым образом свидетельствовали об очень непростой судьбе этого человека. Откуда-то я сейчас знала, что за агрессивным и озлобленным поведением, кроется что-то запрятанное глубоко в погребах и закоулках тёмной души. Что-то чего он боится, ненавидит и то, что продолжает пожирать его из года в год, изо дня в день. Я почему-то подумала, что этот пират не выбирал свою судьбу или, по крайней мере, не собирался разделять участь морских разбойников.
Просто однажды его жизнь где-то сломалась, навсегда изменив этого мужчину. Возможно, мои предположения правдивы, а возможно — нет. Но нельзя забывать, что он убийца и разбойник, а значит представляет серьёзную опасность. Фактически это криминальный авторитет, если пользоваться формулировками моего родного мира. С таким нужно быть в меру жесткой, но в меру же мягкой, где нужно.
— До конца, — настояла я, когда пират собрался было вернуть мне термочашку с остатками рафа.
Мужчина недовольно зыркнул на меня, раздраженно вздохнул и всё-таки допил.
— Отлично, — повеселела я и попросила. — Теперь отпусти меня, пожалуйста.
— А-а… Конечно, как пожелаете, милая моншери, — с неожиданной и непривычной любезностью, проговорил вдруг корсар. — Простите мне мою грубость…
Он разжал пальцы левой руки, которыми удерживал меня.
— Благодарю, — я сняла крышку с термочашки, которую вернул мне флибустьер и провела пальцем по стенкам сосуда.
Пока обитатель неизвестных мне Пепельных островов взирал на меня с удивлением и раздраженной растерянностью, я аккуратно смочила каплями кофе, на своих пальцах, звенья цепей, что удерживали мужчину в подвешенном состоянии.
— Держись, — коротко бросила я.
Брови сошлись на переносице.
— Что ты со мной?..
В этот же миг гигантские кандалы, охватывающие его поясницу и шею, разомкнулись сами собой, и флибустьер чудом не рухнул вверх, успев схватиться за одну из цепей, на которых висел.
Я слезла вниз с пирамиды из бочки и ящиков, затем приблизилась к цепи, что оттягивала ноги морского головореза вниз и смазала каплями сладкого рафа и её толстые, покрытые небольшим налётом ржавчины, массивные звенья.
— Можешь спускаться, — разрешила я, когда нижняя цепь, словно внезапно уснувшая змея разомкнула «челюсти» металлических кандалов, которые охватывали ступни пленённого морского разбойника.
— Извольте прыгать, моншер пират, — с изрядной долей шутливого издевательства, ответила я.
— Премного благодарен вам, милая моншери, — тут же вдохновенно выпалил пират.
— «Милая моншери»?! — поразился подлетевший ко мне Люк. — Благословение Моретворца, Зои! Что ты с ним сделала?!
— Он стал… — я с ехидным торжеством посмотрела, как пират ловко, с глухим стуком, спрыгнул вниз. — Чуточку добрее и чуточку учтивым.
— Чуточку? — переспросил боггарт, пораженный переменами в манерах пирата. — Да он сама любезность! Хоть сейчас на аудиенцию к герцогу Лоратана!
Корсар, услышав слова, Люка, в которых звучала не прикрытая пренебрежительная насмешка, приблизился к нему и перекошенным от злости лицом заявил:
— Я не знаю вашего имени, моншер боггарт, но ваши речи звучат, для меня, с недопустимой иронией в мой адрес. Я был бы вам очень признателен, если бы впредь вы воздержались от подобного недоброжелательного поведения.
От слов только что освобожденного пирата, Люк на несколько добрых секунд замер в безмолвной прострации.
Возможно, мой спутник был шокирован умением пирата использовать подобную лексику, но нельзя с уверенностью сказать, что его не впечатлила жуткая разница между учтивыми речами из уст отпетого головореза и звероподобной угрожающей мимикой на оскаленном лице. Об истинных мыслях пирата, в момент вежливых речей, говорили и его сжатые до дрожи кулаки.
Люк поперхнулся следующими словами и, несмотря на собственное бессмертие, счёл за лучшее промолчать.
— Теперь ты свободен и можешь спасаться, как пожелаешь, — сообщила я освобождённому корсару. — Кстати, не хочешь в благодарность за освобождение сказать своё имя?
— Да пусть Девятая ведьма заберёт его имя, Зои, — воскликнул боггарт, обеспокоенно глядя на дверь в трюм, которая уже буквально прогибалась внутрь грузового помещения судна.
Неистовствовавшие за порогом хищные сундуки почти провались в трюм.
Однако корсар, не обращая внимание на слова фергала, приблизился ко мне, беспардонно пересекая дистанцию всех возможных приличий. Теперь его лицо, а точнее широкая грудь под порванной рубашкой и потёртым сюртуком была всего в нескольких сантиметрах от моих глаз. Невольно я заробела перед мужчиной, от которого буквально веяло мрачным величием и звериной опасностью. Я успела подумать, что Люк, возможно, был прав, когда сказал про ошибочное милосердие.
— Да будет вам известно, милая моншер, что имя моё Клод Марбо, но в пяти морях Квинквиля меня больше знают, как Клод Китобой, — назвав себя, корсар злорадно усмехнулся.
Его безжалостные и коварные глаза цвета стали внимательно следили за моей реакцией.
Судя по судорожному вздоху, который вырвался из уст впечатленного Люка, возвышающийся надо мной пират был широко известен в местных водах.
— Китобой? — переспросила я. — Ты занимался охотой на китов?!
Надменная усмешка скривила губы пирата, но он ничего не ответил. Вместо слов, Марбо подошёл к сгруженным у противоположной стены трюма ящикам и начал весьма проворно баррикадировать им дверь между трюмом и орудийной палубой.
— Чего ты стоишь?! — нервным шепотом обратился ко мне Люк. — Нужно бежать, пока он не занялся тобой. Чего ты замерла?! Это же Клод Китобой! То-то мне его рожа знакома! Его портрет чуть ли не в каждом порту на уличных фонарях и дверях таверн красуется!
Откровенно говоря, я была склонна поверить Люку и согласится с его предложением. Тем более, что я избавила этого пирата от цепей, и он уж точно сможет о себе позаботиться. А вот нам его компания ни к чему — действие рафа вежливости и благородства может закончится в любой момент!
Бросив на Клода ещё один настороженный взгляд, я последовала за Люком. Боггарт уверенно провёл меня по трюму, в самую тёмную его часть. Как оказалось, из трюма вниз вела короткая узкая лестница, которая позволяла спуститься на второй, самый нижний и более просторный ярус трюма.
Вонь отсыревшего медленно гниющего деревянного корпуса корабля была здесь намного сильнее. Влажной сыростью и умопомрачительной вонью дышал густеющей здесь полумрак, разбавленный странными зеленоватыми ореолами. Источниками мерклого зеленоватого свечения оказались многочисленные жирные и склизкие червяки или личинки, которые в пугающем изобилии ползали буквально повсюду.
— Что это за мерзость?! — с отвращением и страхом спросила я Люка, указывая на гадких созданий, что лениво ползали по прогнившему дощатому настилу нижнего яруса трюма.
— Ты никогда не встречала корабельных могильщиков, Зои? — бросив взгляд на червяков, спросил боггарт. — Они появляются всюду, где есть сырое дерево. Их полно даже на исправных кораблях, не говоря уже о тех, что годами гниют на мели.
— А эта вонь протухших яиц тоже из-за них? — спросила я, отчаянно зажимая себе нос.
— Я ничего не ощущаю, — пожал плечами Люк, — но слышал от людей, что корабельные могильщики действительно имеют резкий неприятный запах.
— Резкий неприятный запах у скисшего молока, а это… — я жалобно всхлипнула и, крепче стиснув пальцами нос, глухо простонала, — это готовый материал для боевых отравляющих газов.
— Чего?! — обернулся на меня удивлённый и испуганный Люк. — У вас в империи изготавливают б-боевые отравляющие газы?!
— Не знаю, — честно призналась я и шутливо поддела своего белоглазого спутника. — Может и изготавливают.
Я выразительно и картинно поиграла бровями. Боггарт в ужасе раскрыл рот.
— Да успокойся, ты, — скривилась я. — Войны же нет и Квиквиль отстоял независимость.
— Вам, имперцам, наша независимость спать спокойно не даёт, — проворчал в ответ фергал.
— Аж есть, без зубного скрежета, не можем, — с нескрываемой иронией ответила я.
Боггарт, хоть и был фергалом, похоже искренне переживал за родной Квинквиль и его жителей, раз так испугался потенциальному наличию ядовитого газа у Скардхайда. Кстати, отрадно знать, что в данном мире уже открыт газ.
В нашей истории, если я правильно помню, среди западноевропейских аристократов восемнадцатого века был популярен оксид азота, более известный, как «веселящий газ». Хм, значит здесь уже вполне могли задуматься, например, о газификации угля и внедрения газовых фонарей для уличного освещения. Лично меня, это несказанно радует. Впрочем, не будем сильно радоваться, поскольку из слов Клода стало понятно, что, к примеру, судебно-правовая система на архипелагах Квиквиля может быть весьма отсталой, по меркамнашеговосемнадцатого века.
Из вонючего трюма, в котором я, к собственному разочарованию умудрилась раздавить двух червей-могильщиков, мы пробрались в помещение, сплошь заваленное серебристо-металлическими инструментами и засыпанное песком. На покрывающем пол слое серовато-желтого песка, в лучах фонаря, темнели широкие багровые пятна. Вдоль обоих стен бортов корабля возвышались подобия кушеток из дерева. Даже без света фонаря, во мраке на них угадывались застывшие человеческие фигуры, обмотанные грязно-желтоватыми бинтами.
Под лучами дрожащего золотистого света феечек в найденном мною фонаре, из притаившейся на корабле тьмы выныривали, замершие на смятых и покрытых плесенью постелях, человеческие фигуры. Большинство из них напоминали человека лишь отдалённо. Иссохшие и истлевшие тела, на половину или почти полностью обмотанные окровавленными бинтами, производили устрашающее впечатление и больше походили на выходцев из местной преисподней, что не пожелала принять их в свою обитель.
— Будь по тише, — предупредил меня Люк. — Мы в корабельном лазарете, и каждый из этих покойников запросто может оказаться сосудом для кого-то из таргалов.
— Я почему-то так и подумала, — кивнула я.
В принципе, ступая по разбросанному здесь песку, сохранять тишину было не так уж сложно. Главное не наступать на разбросанные по полу предметы и не задевать болтающиеся на цепях фонари. Большая часть последних были пустыми, но в некоторых я, к своему ужасу, находила миниатюрные неподвижные фигурки мёртвых фей.
Прозвучит до отвратности цинично, но почему-то лицезреть гибель феечек было страшнее, чем людских мертвецов, встретивших свой конец в мучениях от полученных ран или болезней. Впрочем, жаль было всех, но жалость здесь уже была бесполезна.
Наверное, мне бы удалось вполне себе спокойно миновать лазарет и пробраться через весь флейт, чтобы перейти на другой корабль, но, когда мы с Люком были уже на середине лазарета, судно внезапно вздрогнуло от мощного глухого удара.
Пол под моими ногами покачнулся, накренился в сторону. Вокруг зазвенели качающиеся на цепях пустые фонари. Деревянные кушетки справа от меня заскрипели по полу, нехотя, сползая вниз по песку, в сторону кренящегося судна.
— Что происходит, Люк?! — вскричала я с растерянностью и страхом.
— Корабль заваливается на бок, — констатировал боггарт.
— Да что ты говоришь! — с испугом и иронией, воскликнула я в ответ и ухватилась за ближайший фонарь на цепи.
На меня с возрастающей скоростью ринулась кушетка с покойником. Я, охнув, прыгнула в сторону и тут же мне пришлось буквально перекатиться по полу с песком и засохшей кровью, избегая столкновения с очередной кушеткой. Проехавшее мимо меня деревянное лежбище круто развернулось на песке, заложив крутой разворот, на зависть всем поклонникам дрифта. Из-за этого маневра с деревянной койки вниз сверзилось тяжелое тело мертвеца в бинтах. Я позорно закричала и инстинктивно закрылась руками, когда тяжёлое и зловонное тело рухнуло прямо на меня.
Из лёгких вышибло воздух, тупая боль от удара разлилась в груди и животе, следом резко стало тяжело дышать. Под громадным мёртвым мужиком я едва могла сделать даже вдох. При этом от него разило такой убойно вонью, что у меня резало глаза и кошмарно тошнило.
Глухой удар, звучавший откуда-то снизу, повторился вновь. Он был сильнее предыдущего, и на этот корабль буквально вздрогнул всем корпусом. Следом послышался продолжительный басовито гудящий звук, напоминающий звучание горна или средневекового рога.
— А вот это плохо! Это очень-очень плохо! Зои!!! Вставай! Вставай быстрее! Это песнь гренделя! Здесь грендель, Девятая ведьма его побери!!!
— Кто… такой… грендель?! — выдохнула я скривившись и силясь выбраться из тяжеленного покойника, надёжно придавливающего меня к полу.
— Каменное проклятие, Зои! Грендели — это те самые великаны, обитающие в подводных морских пещерах! И кажется пляска скелетов или шум хищных сундуков разбудило местное подводное чудовище! Зои, тебе нужно убираться отсюда!
Как будто в подтверждении слов Люка, флейт содрогнулся от нового, ещё более свирепого удара. На этот раз я отчётливо услышала сперва мощный, гулко хрустящий, треск ломающегося дерева, затем сверху прозвучало несколько одиноких сильных ударов по верхней палубе.
С потолка лазарета сорвалось облако пыли и плавно рассеялось по лазарету.
Насилу мне удалось выбраться из-под мертвеца, я с отвращением обнаружила на себе несколько влажных склизких пятен.
Меня затошнило вновь, голова пошла кругом, а живот скрутило рвотным позывом. Но страх погибнуть в разрушающемся корабле оказался сильнее рвотных спазмов.
С трудом удерживая равновесие и стараясь не свалится вновь, я ринулась вперёд по наклонённому на бок полу. О беге или даже нормальном шаге речь теперь не шла, приходилось именно что пробираться и лезть.
Над кораблем вновь прозвучал «горн», а через мгновение сверху раздался титанической силы удар, с аккомпанементом очередного деревянного треска и протяжного скрипа. Потолок лазарета с грохотом прогнулся внутрь, на песок посыпалось несколько обломанных щепок.
Одна из них задела меня по плечу, другая прилетела по макушке. Шипя от боли, я старалась следовать за Люком, который то и дело меня подгонял.
— Быстрее, быстрее, быстрее! — почти молил меня боггарт.
Корабль сотрясали новые удары, пол под моими ногами медленно наклонялся в сторону под более крутым углом. Мои ноги скользили вниз по песку, мне приходилось перебриться от одной опорной балки к другой, периодически удерживаясь руками за висящие под потолком цепи фонарей.
Впереди показался темнеющий дверной проём.
— Дальше проход к вороту якоря и бушприту, а оттуда сможешь перелезть на другой корабль.
Я молча кивнула. Мне было слишком страшно, чтобы что-то говорить. Тело прошибало насквозь ужасом и шоком. Кожа увлажнилась по́том, напряжение сдавливало и душило, кровь предостерегающе и надрывно пульсировала во всех венах.
Справа скрипнула деревянная кушетка. Я, тихо ругнувшись, отскочила в сторону, опасаясь быть сшибленной тяжелым ложем, но опасность пришла с другой стороны.
Упавшее на пол тело мертвеца, шевельнулось, его пустые глаза и рот наполнились знакомым багровым дымом, и покойник поднялся. Сдавленно хрипя, он потянул ко мне скрюченные пальцы левой руки. Правой, что характерно, он прижимал к груди нефритовую шарманку с бронзовой рукоятью.
Таргал Проклятого Шарманщика не нашёл ничего лучше, как затаится в теле одного из усопших бедолаг корабельного лазарета. А сейчас, судя по всему, решил припомнить мне своё изгнание — до моего появления у него, похоже, всё было прекрасно.
— Зои не дай ему приблизится, иначе он поработит тебя! — в панике закричал парящий надо мной Люк.
Боггарт, надо отдать ему должное, попытался мне помочь и отпугнуть таргала, вновь превратившись в колдемарон Взывающих-к-волнам. Но, на Проклятого Шарманщика это почти не подействовало. Мертвец резко, как будто его подтянули вверх невидимые канаты, поднялся, вытянул вперёд левую руку и издал сдавленное жуткое сипение. От звука голоса, исторгаемого из мёртвых уст, меня пробрал мгновенный холодный озноб и сразило шоковое оцепенение.
— Зои! — прозвучал слева от меня предупреждающий крик Люка.
Я оглянулась назад, поискала глазами что-то, куда можно было безопасно перебраться.
При наклоне судна в шестьдесят-семьдесят градусов, ходить по полу уже было невозможно. Оставалось лишь перескакивать, перебираться по цепям фонарей, различным крепежам на потолке и всём тем же опорным балкам.
Одержимый Проклятым Шарманщиком мертвец неуклонно полз за мной. В глазницах упыря багровел потусторонний дым, он же вырывался сквозь ноздри и дряблые губы покойника. Одеревеневшее и иссохшее тело усопшего когда-то мужчины неуклонно двигалось ко мне.
Я бы, наверное, смогла от него уйти, если бы подвластный Шарманщику мертвец внезапно не начал воспарять вверх.
— Да чтоб ты лопнул! — в сердцах и с досадой воскликнула я.
Я достала из сумки одну из мини-термочашек и пригубила «Глясе бестелесности». Стоило мне сделать всего несколько глотков, как тело сковал ошеломляющий холод. Казалось, что в вены вместо крови буквально влили все три литра воды из покрытого льдом озера!
Я испуганно охнула, ощущая, нарастающую зябкость и противную слабость во всём теле. Несколько мгновений я испытывала крайне неприятные ощущение. Я как будто тонула изнутри, захлёбывалась наполняющей меня мёрзлой водой. Сковывающий тело холод, стремительно взбирался по телу, парализуя конечности и замораживая мышцы с сухожильями.
Мгновение, и ощущение наполненности влажным холодом добралось до шеи, а затем поразило ротовую полость и голову. А через долю секунды я с потрясением увидела, что вместо привычного вида моих рук и одежды на мне, всё стало призрачно-прозрачным.
Мои пальцы, руки, куртка, джинсы и ботинки, сумка с кофе, волосы и фонарь вместе с феечками — всё наполнилось какой-то молочно-вуалевой голубовато-серой субстанцией, сквозь которую свободно мог проникать свет и любые другие предметы.
При этом четкие границы моего тела, волос, пальцев и ногтей на руках, предметов одежды и прочее были отмечены заметными тонкими перламутровыми контурами.
— Е-египетский эбонит! — выдохнула я ошарашенно.
Когда я прочитала о «Глясе бестелесности» в своём рецептории, то совсем не ожидала такого эффекта в прямом смысле. Хотя… я и сама толком не знала, чего ожидать. Я впервые в жизни варила магический кофе, фактическиколдовала. И приготовила просто то, что могла приготовить на тот момент. Но всё же, результат чертовски впечатляющий! Ха! И знаменитый, но сраженный врождённой гиперметропией меченый очкарик может теперь покурить в сторонке, со своей мантией-невидимкой!
Я проверила действие волшебного глясе и коснулась рукой ближайшей опорной балки. И ничего — пальцы моих рук просто, без ощущений, вошли в поверхность деревянного столба. Моих губ на мгновение коснулась довольная, но нервная улыбка.
Подчинённый Проклятым Шарманщиком мертвец не дал мне насладиться восхищением от действия магического напитка. С влажным и свистящим басовитым сипением он неожиданно проворно ринулся на меня.
Я не успевала уклонится, и лишь чуть подалась назад. Не выдержав, я закрыла глаза, но совершенно ничего не почувствовала.
А когда решилась взглянуть на происходящее, не обнаружила перед собой никакого мертвеца. Потому что Шарманщик, бедолага, пролетел вниз и со всей тяжестью рухнул в груду больничного инвентаря. Его нефритовая шарманка отлетела прочь, в дальний угол, а багровый дым зловредного таргала фактически не было видно из-за заваливших порабощенное им тело кушеток, сундучков, вороха больничного белья и тяжелых обломков с проломленного потолка.
— Святость Моретворца! — выдохнул поражённый Люк. — Зои, ты… Ты что же это… Укокошила Шарманщика?!!
— Возможно, — кивнула я. — Но давай радость от победы разделим потом.
— Не могу не согласится, — хмыкнул боггарт.
Используя эффект бестелесности мне довольно легко и просто удалось добраться до противоположного конца лазарета.
Теперь я, наверное, знала, как чувствовали себя призраки, если бы существовали. Кстати… здесь-то они запросто могут быть, но судя по тому, что мне довелось увидеть, они далеко не самое страшное, что может угрожать человеку в Квинквиле.
Эффектное и удивительно действие магического глясе вскоре завершилось, но к этому моменту мы с Люком уже были возле гигантского якорного ворота.
Он походил на огромное колесо, лежащее на полу и обмотанное толстенной цепью с крупными металлическими звеньями.
Отсюда, из помещения с якорным воротом, наверх тянулась узкая лестница с крутыми ступенями. Но как только я ринулась вверх по ней, прямо сверху на меня выскочила тёмная фигура с развевающимися за спиной темными патлами и раздувающимися от порывистого бега полами сюртука.
— Назад! Назад, дура! — рявкнул на меня Клод Марбо.
Я на мгновение остолбенела от внезапного появления пиратского капитана, затем хотела было потянутся за недопитым глясе бестелесности, чтобы выплеснуть его на пирата, но, во-первых, как следует из рецептория, магия этого напитка действует лишь один раз от одной порции на каждого испившего, а во-вторых, за спиной спускающегося вниз по лестнице Китобоя, в проёме выхода на верхнюю палубу я увиделанечто!
Это была огромная уродливая морда, больше всего походившая на итог брачных игр какой-нибудь колорадской жабы и демонической рыбы-удильщика. Чудовищная голова на короткой мощной шее с видневшимися на ней раздувающимися жабрами и гребнем плавников, возвышалась на уровне грот-брам-рея*(предпоследний и рей грот-мачты). Выпуклые глаза грязно-молочного оттенка медленно вращались под выпирающими гранёнными надбровными дугами морского монстра.
Прежде, чем я успела что-то произнести, великан с рыбно-жабьей головой раскрал безгубый рот, наполненный сотнями игловидных зубов и издал уже знакомый мычащий гул горна.
— Не могу поверить! Настоящий грендель! Здесь, в «Порту снов»!.. — не то восторженно, не то в страхе, громко прошептал Люк. — Откуда…
— Нет никакой разницы, Девятая его забери, откуда тут эта тварь! — Клод оттеснил меня вниз, обратно к якорному вороту и закрыл за собой дверь. — Важно только, что выходить на палубу сейчас нельзя!
— Ты предлагаешь остаться внутри корабля, который он крошит?! — возмутилась я.
Мои слова были подкреплены новым мощным ударом морского гиганта по корпусу несчастного флейта.
Лестница дрогнула у меня под ногами, и я чудом сумела удержаться. А со стороны шкафута и кормовой надстройки послышался ломкий ревущий треск беспощадного разламываемого дерева.
Чувство паники пропитало тело и душу, язва страха стремительно разрасталась в сердце. Я пыталась держать себя под контролем, но с каждой секундой это получалось всё хуже.
— Нам нужно уходить и как можно быстрее! — подтвердил Люк.
— Ты можешь сваливать прямо сейчас, — язвительно и зло бросил боггарту пират. — А вот твоя милая спутница, как только появится на верхней палубе, мгновенно станет добычей гренделя! Это его главная тактика, по выманиванию экипажей корабля на палубу: он лупит по бортам корабля, начиная с нижних деков, матросня пугается и лезет наружу. А вот тут-то грендель открывает пасть…
При последних словах Клод эффектно откинул с лица прядь темных волос и выразительно взглянул на меня так, будто эти слова должна были произвести на меня решающее впечатление.
Реакция Люка была именно такой, как и ожидал Марбо, а вот я переводила вопросительный взгляд с лица боггарта на пирата и обратно.
— У вас в Скардхайде не слышали о гренделях?! — нехорошо ухмыльнулся корсар. — Повезло вам. Это редкие ублюдки. Искренне ненавидят всё, что живёт над водой и передвигается на двух ногах.
Замечательно. Этот чернобыльский переросток, не просто морское чудище, но ещё и убеждённый каннибал. Фауна этого мира радует меня всё меньше и меньше.
— Так что ты предлагаешь?! — вскричала я, когда судно затряслось от очередного удара. — Переждать истерику этой твари?! Знаешь, быть заваленными обломками корабля не лучше, чем окончить жизнь в пасти подводного чудовища! — Ты не знаешь, о чём говоришь, — с мрачной и ехидной иронией, ответил пират. — Идём за мной. Нам нужно в крюйт-камеру.
Он спрыгнул с лестницы вниз и направился обратно в лазарет, из которого мы с Люком только что вышли.
Я была растеряна, потрясена и возмущена одновременно.
— В пороховой погреб?! Зачем?! Малейшая искра и…
— Заткнись и иди за мной, если хочешь выжить! — на миг обернувшись, прорычал Клод. — Впрочем, мне плевать. Хочешь, оставайся тут, ведьма. Если я кого встречу на берегу, передам, что ты тут и подохла. Может, у тебя найдутся родственники в империи, которые захотят найти твое изуродованное бездыханное тело.
Я недовольно поджала губы. Темноволосый пират с жестким острым взглядом и резкими словами столь красочно описал нулевые перспективы моего выживания, что я невольно поверила ему.
— Как ты вообще здесь оказался? — произнесла я в спину уверенно двигающегося впереди Клода.
— А ты, ведьмочка, уже не ожидала меня увидеть, после того, как вы с белоглазым втихаря смылись? — не оборачиваясь с колкой едкостью и злой вкрадчивостью спросил флибустьер.
— Ну, не то чтобы… — я обменялась быстрым взглядом с Люком. — Просто, я полагала, что ты пойдёшь иным путём.
— Я и собирался! — огрызнулся пират. — Ты же не думаешь, что я вернулся ради твоего спасения?
— Ну что ты. Как я могла на такое рассчитывать! — усмехаясь с картинной издевкой ответила я, а потом прошептала Люку. — Что такого происходит, когда грендель открывает пасть?
— Ты знаешь, что такое ураган? — спросил меня боггарт.
— Разумеется.
— Теперь представь, что именно такой ураганный ветер не дует, а затягивает тебя в пасть гренделя.
— Она мне не показалась слишком огромной, — пожала я плечами.
— Ты просто не видела, до каких масштабов может растягиваться рот этой твари, — услышав мой ответ, произнёс пират.
Я вспомнила про змей, ротовая полость которых тоже поначалу не впечатляет размерами, но при этом способна увеличиваться согласно параметрам предварительно умерщвлённой добычи.
Через лазарет мы все втроем спустились на самый нижний из обитаемых деков и приблизились к закрытой металлической двери.
Несмотря на бурые пятна ржавчины дверь выглядела прочной и тяжёлой. К тому же она была плотно заперта.
— Каменное проклятие! — проговорил Марбо, извлекая из кармана согнутый пополам гвоздь. — Придётся повозиться…
После его слов корабль вздрогнул, качнулся в сторону, затем в другую, и столь же резко обратно. Несколько секунд, под гудящий рёв неистовствующего чудовища снаружи, судно раскачивалось из стороны в сторону.
Послышался трескучий грохот разрушающегося шпангоута*(поперечное ребро корпуса судна), внутри судна всё разлеталось со шквальными ударами о борта, пол и потолок.
Напавший на корабль великан тряс корабль, как игрушку. Меня и Клода бросало из стороны в сторону, пока наконец, словно по сценарию банальной классики, мы не столкнулись и — ну, конечно же! — я во-второй за последних полчаса оказалась, пардон, под мужчиной. Спасибо, что на этот под живым!
— Хоть что-то приятное за сегодняшний вечер, — чуть приподнявшись и почти касаясь губами моего лица негромко проговорил пират.
Я отвернулась в сторону сгорая от стыда и неловкости ситуации. Внутри меня бесновался всплеск хаотичных эмоций. Потрясение и паника, сменялись мучительным моральным и физическим крайним дискомфортом, чувством беспомощности и злым возмущением!
— Слезь с меня! Слезь сейчас же! — нетерпеливо взвизгнула я, зажмурив глаза.
Я торопливо попыталась выбраться из-под тела пирата самостоятельно, но мне это не удалось.
— Тебе настолько неприятно моё общество, алхимилия? — довольно усмехаясь, спросил пират и, явно нехотя, лениво поднялся.
Я тут же вскочила, ощущая, как горит кожа на щеках, шеи и висках. Сердце подскакивало в груди. Эмоциональное мучение от того, что Клод только что прижимался ко мне всем своим телом и его лицо, его губы были непозволительно близки ко мне, беспощадно терзало меня изнутри.
Я с трудом переборола внутреннее негодование, возмущение и неприязнь. У меня даже начало закрадываться подозрение, что жизнерадостно усмехающийся корсар нарочно упал на меня сверху.
— Не обижайся, ведьмочка, — шутливо проворковал пират. — Когда всё закончится, можем повторить в более приятных обстоятельствах. Уверен, ты будешь просто кричать от восторга…
— Ой, да пошёл ты, — скривилась и я протянула ему глясе бестелесности. — Вот, выпей это.
— Зачем?! — с настороженным скепсисом спросил Китобой.
— Затем, что после этого ты сможешь мгновенно оказаться за дверью и, спустя несколько секунд, открыть дверь снаружи… — я помедлила, неожиданно задумавшись, — э-э… она же открывается с той стороны без ключа? Корсар оценивающе взглянул на массивную металлическую дверь и дёрнул плечами.
— Возможно.
Не без опаски, но Клод всё-таки выпил глясе бестелесности, а затем до ужаса перепугался.
— Каменное проклятие на твою голову, алхимилия! Во что, Моретворец тебя срази, ты меня превратила?! — вместе со злостью в голосе капитана с Пепельных Островов слышался неподдельный страх.
Я нервно усмехнулась, глядя на него. Должна сказать, что при взгляде со стороны, действие магического глясе производит намного более устрашающее впечатление. Сейчас, стоящий передо мной Клод Марбо представлял собой полупрозрачную фигуру, детально прорисованную многочисленными перламутровыми контурами.
— Ты сделала меня в грёбанным призраком! — прорычал Клод.
— Не говори глупостей и не трать время, — одёрнула я Китобоя. — Действие зелья вскоре закончится, а для повторного магического эффектна нужна будет новая порция, приготовить которую у меня нет возможности. Поэтому, действуй, пока…
Меня прервал очередной удар по судну и жестокий раскатистый треск разваливающегося корабля.
Я, чуть поморщившись, ухватилась за несущую деревянную опору и вновь посмотрела на пирата. Тот неуверенно мешкал.
— Чего ты ждёшь?! — уже злясь, повысила я голос. — Иди!
Он выставил палец в мою сторону и предупредил:
— Если я так и останусь в облике жалкого приведения, я обещаю, что стану для тебя худшим кошмаром в твоей жизни, алхимилия! Ты никуда от меня не денешься, и я не успокоюсь, пока ты от досады не вскроешь себе вены или не выпрыгнешь в окно!
Выдав эту агрессивную тираду, Клод, собравшись с духом, прошёл сквозь покрытую ржавчиной дверь с уродливыми грязно-рыжими пятнами ржавчины и остатками скудных украшений.
Пока я с волнением и надеждой смотрела на покрытую тусклыми бликами от света фонаря дверь в пороховой погреб, ко мне слева приблизился Люк и осторожно прошептал:
— Ты же вроде говорила, что предыдущий напиток должен был сделать его… добрее.
— Ну, — чуть прокашлявшись, неуверенно проговорила я, — он и сделал. Видимо, так проявляется доброта Клода Китобоя…
Откуда-то за моей спиной, из темноты внутренних палуб флейта послышался шумный и журчащий плеск. Я встретилась взглядом с боггартом.
— Корабль заполняет вода, — заключил фергал.
— Да, я поняла, — стараясь сохранять спокойствие и видимость хладнокровия, ответила я.
Дверь в пороховое хранилище всё никак не открывалась. Я терпеливо ждала, но про себя гадала: а что, если на Клода глясе бестелесности подействует по-другому? Скажем он не вернётся к прежнему физическому состоянию в ближайшие полторы-две минуты? Что, если это произойдёт лишь полчаса, час, через день?! Что тогда?!
«Тогда я буду спасаться как умею, любыми способами» — решила для себя я.
Вместе с шумом воды по кораблю стремительно и гораздо более ощутимо, чем прежде расползался сырой промозглый холод. Ему предшествовал солоновато-сырой запах морской воды.
Я весьма ярко представляла себе, как прямо сейчас корабль стремительно заполняет вода из Порта Снов. Мне показалось, что я даже почувствовала вожделение здешних прибрежных вод, будь у моря разум. Как будто оно было радо, что ему не придётся долгие годы медленно переваривать это судно, пока оно будет гнить и ветшать. Нет, теперь, благодаря свирепому гренделю, море могло взять эту добычу целиком и полностью.
Сопротивляясь растущей панике и отчаянному желанию попытаться спастись в одиночку, я представляла, как внутри корабля медленно всплывают щепки и обломки корпуса, оборванные снасти, бочки, ящики, фонари, разный прочий инвентарь и все те покойники в лазарете. Всё это будет подхвачено и поглощено морской водой, поднимающейся по палубам корабля.
А ведь вскоре — и эта мысль заставил меня внутренне содрогнуться — морская вода действительно поднимется сюда, поглощая пространство и вытесняя кислород. Море будет счастливо заполучить в качестве добычи и двух ещё живых обитателей суши.
От угнетающих мыслей меня отвлёк звук открывающейся двери.
— Наконец-то! — с возмущением и скрытым облегчением воскликнула я.
Клод уже приобрел материальный облик и жестом позвал нас с Люком внутрь.
— Мне понадобится твоя помощь, алхимилия.
— Меня зовут, Зои, — сообщила я.
Может это и небезопасно, называть своё имя этому головорезу, но мне было приятнее, когда меня зовут по имени.
— Ага, очень приятно, — небрежно отозвался пиратский капитан. — Иди-ка сюда. Вот это нужно вынести из погреба.
Он указал на два небольших бочонка, размером с хороший арбуз. Обе емкости были плотно и широко обмотаны снастями. На этих же снастях к каждому из двух бочонков крепились «крылья» из обломанных досок и парусины.
— Что ты задумал? — растерялась я.
Создавалось впечатление, что слегка спятивший пират вознамерился запустить бочонки с порохом в полёт.
— Отвлечь гренделя, чтобы мы могли покинуть корабль, — чуть нахмурившись, ответил Клод. — Когда бочки рванут, у нас будет около половины минуты, может быть чуть больше, чтобы покинуть этот обречённый флейт.
Говорил он, однако, не слишком уверенно. Но спорить я не стала, ведь альтернативного плана у меня не было, равно, как и опыта спасения от всяких подводных людоедов.
— Как ты так быстро успел всё это соорудить? — я кивнула на обвязанные снастями бочонки с торчащими в стороны досками.
— Судьба не в первый раз сводит меня с гренделями, — многозначительно ухмыльнулся корсар. — Напрактиковался.
Я заметила, что за злорадным самодовольством Марбо кроется нечто большее, чем он сказал. Нечто такое, о чём он не желает распространятся. У меня промелькнула мысль, что судьба сводила Китобоя с кошмарными великанами не дважды и даже не трижды. Следом немедленно должен возникнуть вопрос, а не преследуют ли жуткие морские чудища с каким— то личным мотивом?
Я помогла Китобою вынести крылатые бочонки с порохом к ближайшему орудийному порту.
— А ты не переживаешь, что после падения в море, брызги воды намочат фитиль и никакого взрыва не будет? — спросила я.
Затея темноволосого флибустьера всё ещё не казалась мне здравой и вызывала больше скепсиса, чем надежды.
— Здесь не очень высоко, а доски с парусиной помогут бочонку не утонуть. Брызги, конечно, будут, но фитиль они не намочат. Скорее всего?
— Скорее всего? — тут же переспросила я.
— Это возможно, но вряд ли.
— То есть доля процента есть? — с насмешливым ехидством спросила я.
С моих губ сорвался нервный смешок.
— Заткнись, и делай, что я говорю, если хочешь и дальше заниматься своими колдовскими фокусами.
— Благодаря моим фокусам ты вообще-то смог пробраться в пороховой погреб, — с долей обиды напомнила я.
— Ага, — неприязненно хмыкнул корсар и движением головы смахнул с лица прядь влажных темных волос, — только перед этим я точно не знал сколько пробуду в образе несчастного приведения и стану ли таким, как раньше.
— А у меня не было таких сомнений, — посмеиваясь, ответила я. — Таких, как ты ничто не способно изменить, Марбо. Даже волшебство.
Вместо ответа пират пробормотал какое-то ругательство. Я не без труда приоткрыла тяжелую дверцу орудийного порта и подперла металлической подставкой.
В тот же самый миг, прямо у нас под ногами потекла вода. Бросив взгляд в сторону закрытой дверцы в полу, ведущей на самый нижний ярус флейта, я увидела, как между дверцей и квадратным проёмом вспениваясь и пузырясь пробивается морская вода.
— У нас всё меньше времени, — встревоженно воскликнула я.
— Вижу, — буркнул пират.
С помощью примитивного огнива Клод поджёг фитиль первого бочонка. Дрожащая звёздочка искрящегося пламени не спеша побежала по переплетённому промасленному фитилю.
От света огня по металлическим наручам пирата пробежали рыжие блики, красиво и зловеще обрисовывая деталь вырезанных на серебристом металле витиеватых узоров, волн, кораблей и находящегося в центре металлической композиции гигантского водоворота. Если присмотреться, можно было увидеть, что «водоворот» на самом деле гигантский кракен с черепом.
Композиция на обоих наручах пирата отличалась наличием солнца или месяца, птиц или летучих мышей.
Не замечая, как я с интересом его рассматриваю, Клод зажег второй бочонок. В это время к нам подлетел Люк, который оставил нас ненадолго, чтобы оценить обстановку наверху, ведь ему нечего было опасаться гренделя.
— Не знаю, что будет дальше, но всплеск в воде его явно заинтересовал, — отчитался боггарт.
Мы с Клодом переглянулись.
— Поднимаемся к верхней палубе и ждём взрыва, — решил Клод.
Мы сбросили в воду второй «крылатый» бочонок. Как и первый, он не утонул, а крылья из досок и парусины не только позволили удержаться на поверхности, но и не дали водяным брызгам, от падения, затушить искру на фитиле.
Затем, не сговариваясь, мы с Марбо и Люком устремились к лестнице на верхние палубы флейта.
К тому моменту уровень воды, у нас под ногами, поднялся до середины голенища. Оббегая плавающие вокруг предметы и поломанные доски, слыша, как снаружи беснуется грендель, мы подбежали к широким ступеням из досок, и ринулись наверх. Добравшись до лестницы, что выходила на самую верхнюю палуб, мы замерли в напряженном ожидании.
Сверху веяло волнующими порывами холодящего морского ветра.
Я посмотрела на Люка, перевела взгляд на пирата, мы втроём пару-тройку секунд обменивались напряженными взглядами. Каждый из нас мысленно надеялся, что фитили на бочонках не погаснут и вот-вот должен грянуть…
Звук взрыва прозвучал столько громко, что я вздрогнула и испуганно вжала голову в плечи. Мне показалось, что взорвался сам корабль, и на мгновение моё сердце отправилось в полёт под горло, а всё тело как будто вмиг наэлектризовалось.
— Пора, — коротко бросил Клод и, не дожидаясь меня, резво бросился наверх по ступеням.
Чуть помедлив, я последовала за ним.
Наверху рваные изумрудные паруса с золотыми узорами с хлопками волновались и раздувались под напором резко усилившегося ветра. Сверху, потемневшее внезапно небо сыпало гроздьями мелких ледяных капель.
Прямо у выхода с лестницы я буквально застыла, глядя на огромную чешуйчатую спину подводного монстра. У него от поясницы до плеч поднимались три гребня с плавниками и острыми шипами. Зеленовато-голубоватая, немного перламутровая влажная чешуя зловеще и эффектно блестела под светом десятков бортовых фонарей флейта, в которых внезапно проснулись все выжившие феи.
Грендель, казалось, по высоте был чуть ли не, как пятиэтажное здание, если не выше.
Грузно шагая по воде и вздымая широкие веера мощных брызг, он издавал свой пугающий гул. Я отлично видела, как раздуваются его широкие жабры и как двигается под чешуёй мощная челюстная мышца чудовища, когда его пасть, как будто сама-собой, открывала и закрывалась. Казалось, ему не терпелось что-то или кого-то сожрать, великан буквально жаждал набить рот обреченными жертвами. Мне замутило, когда я представила, как его иглообразные зубы начинают кромсать то, что попало ему в пасть.
— Зои! — перед глазами взлетел Люк. — Беги!
Опомнившись, я бросилась следом за Клодом. Тот ждал меня у бушприта*(носовая часть горизонтального рангоута) корабля. Он держал в руках трос обрезанной снасти. Когда я подбежала к нему, пират небрежно бросил мне другую снасть.
— Делай, как я, — жестко бросил он и оттолкнулся ногами от борта судна.
В красивом полёте, почти грациозно и мастерски, он будто на своеобразном роуп-джампинге, перелетел на верёвке через воду и спрыгнул на нос стоящей неподалёку невысокой шхуны. Я, помедлив, сжала дрожащими руками мокрую влажную верёвку и посмотрела вниз.
Лучше бы я этого не делала! Тёмные воды Порта Снов, переливались отражениями света от многочисленных фонарей с феями и производили пугающе-гипнотический эффект. Волнуясь от ветра, море шевелилось десятками разгоняющихся горбатых волн.
За моей спиной прозвучал раскатистый зычный выстрел. Как будто у нескольких автомобилей разом выстрелили старые выхлопные трубы, а рядом был микрофон, подсоединённый к мощным сабвуферам. После взрыва гренедель издал более яростный гул, и всплески от его шагов зазвучали громче и чаще.
Я больше от испуга, поскорее оттолкнулась от борта и, неумело повиснув на верёвке, как последний мешок с картошкой, неуклюже пролетела над голодно поблёскивающими морскими водами.
Волосы взметнулись и полетели за спиной. Ветер с каплями дождя орошал лицо, цеплялся за одежду. За спиной пел ветер и гудел разочарованный морской великан.
Доля секунды, мой крик, камнем вставший поперёк горла и… широкая крепкая рука Клода, которая неожиданно ловко и быстро подхватила меня за поясницу.
Пират привлёк меня к себе, на миг закрыл мне рот ладонью и прорычал:
— Теперь за мной! И ни звука! Поняла?! Вякнешь, сам тебя сброшу в воду, к Девятой ведьме!
— Полегче с ней, висельник! — сердито воскликнул Люк в мою защиту.
— Захлопнись, фергал! — презрительно бросил пират и отпустил меня.
Я с секунду ошалело смотрела ему в след. На моих щеках остались ноющие следы в местах его пальцы жестко сдавили кожу. Наверное, мне стоило бы попытаться свалить от него, но… куда?!
Ветер крепчал, кругом высились корабли, бе́рега сейчас вообще не было видно, а совсем рядом шумел гриндель, который, похоже, начал понимать, что его обвели вокруг пальца.
Я сочла за лучшее не отставать от бегущего по палубе шхуны корсара. А он даже не оборачивался на меня, как будто ему плевать бегу ли я следом или давно отстала. Впрочем, скорее всего так и было.
Мне было тяжело, я прилагала серьёзные усилия, чтобы держаться хотя бы близко от бегущего впереди мужчины. Матёрый пират, привыкший к палубе корабля, не обращал на ветер и дождь ровным счётом никакого внимания.
Его даже не напугали какие-то мерзкие твари, будто слепленные из песка, что неожиданно полезли на нас из открытого трюма шхуны.
Он просто оббежал их, оглянулся на меня, убедившись, что я тоже не попалась в руки безликих и безобразных чудовищ, с провалами пустых глаз и широких ртов. Я им не далась, но песком меня осыпали с головы до ног. Часть попала в рот и в глаза.
Но я бежала, отчаянно стремилась держаться следом за пиратом и до поры мне это удавалось. Мы почти не останавливалась, продолжая дикий спринт по палубам примыкающих друг к другу кораблей.
В спешности убегая от гринделя, я даже не успела спросить Марбо куда мы, собственно, держим путь. Хотя, наверное, сейчас главным было просто убраться подальше от великана-каннибала, чей гневный рёв всё ещё звучал нам в спины.
После шхуны, мы перебрались на стоящий неподалёку баркас — этот корабль не был заселён какими-то фергалами или таргалами — а затем нам вновь пришлось перелетать на канатах через воду, чтобы оказаться на борту громадного галеона. Мы бежали несколько минут, пока не оказались достаточно далеко от флейта с изумрудными парусами, чтобы быть уверенными в успешном побеге от исполина-людоеда.
Я, задыхаясь и жадно глотая воздух с ветром, опёрлась руками о планшир фрегата, на котором сейчас оказались. Как и большинство кораблей здесь, он был значительно больше парусников в нашей истории и намного красивее, несмотря на потрёпанный вид.
От усиливающегося ливня мы укрылись под навесом на кормовой надстройке судна. Здесь можно было перевести дух и обсудить дальнейшие планы.
Пока Клод высматривал что-то в дали, я пыталась выровнять дыхание и перебороть накатывающую физическую усталость. Меня одолевала дрожь от всплеска адреналина, жар пережитого страха млел в теле, а сердце будто ритмично сжималось в твёрдый тяжёлый комок.
— Жесть какая! — выдохнула я, ошарашенно глядя перед собой и пытаясь выровнять дыхание. — Я боялась, что он нас заметит!..
— Я тоже этого опасался, — вдруг странным голосом произнёс у меня за спиной пират. — К счастью, ты оказалась не такой рохлей, как показалась мне вначале.
— Эй! — возмущенно воскликнула я. — Вообще-то!..
Я обернулась, чтобы возмущенно возразить этому нахалу, но тут же замолчала, уткнувшись в дуло направленного на меня пистолета. Этот был тот самый пистолет, который я отыскала на орудийной палубе флейта. Похоже он вытащил его у меня, когда якобы случайно упал на меня.
— Ты что это творишь?! — чуть дрогнувшим от растерянности голосом, спросила я. — Клод, я же тебя освободила…
Последние мои слова сорвались на слабеющий шепот.
— Да, — равнодушно ответил он, — освободила. Я тебе благодарен, ведьмочка. Но это далеко не всё, что ты можешь для меня сделать. Не так ли?.. Даже не думай!
Он резко и злобно прокричал последние три слова, да так, что я неосознанно вздрогнула, зажмурилась на миг и испуганно отступила назад. Но предупреждающий гневный крик морского головореза предназначался Люку, который, похоже, вознамерился вновь превратиться в кукольный дом, из которого выпадает кукла ребёнка.
— Не смей, нечисть фергальская! — процедил с ледяной яростью Китобой. — Только превратись хоть во что-то — я выстрелю в неё, и твоя надежда сбежать из Порта Снов сдохнет вместе с этой крошкой.
Он перевёл на меня взгляд безжалостный взгляд глаза цвета металла и пожал плечами.
— Не трудно догадаться, что побудило боггарта помогать тебе, алхимилия… Зои. Наверняка его «маяк», какая-то свечка, лампа или свеча в шкатулке, лежит на одном из кораблей, застрявших здесь когда-то. Ты пообещала достать её и вынести на берег, а этот белоглазый прохвост согласился провести тебя к выходу из этого лабиринта Кладбища Кораблей. Всё так? А? Я же прав?
— Прав, — вздохнула я и, нервно сглотнув, тихо, с грустью, спросила, кивком указав на пистолет. — А во это… зачем, Клод?
— Детка, я капитан, — осклабился пират. — Я привык быть капитаном. А капитану нужен корабль, нужна команда. Команде нужно оружие, провиант, выпивка, лекарства и… возможно пара-тройка любвеобильных куртизанок, которых потом, после дела, можно будет вышвырнуть за борт.
— А я здесь причём? — держа ладони на уровне головы, холодно и с презрением спросила я.
Сейчас я каждой клеткой своего тела яростно жалела, что не бросила этого козла там, в трюме, умирать на цепях. Мне стало жаль человека, которого заживо сожрут хищные сундуки, и вот моя «награда» — я спасла циничного подонка.
— А у тебя есть то, на чём я могу хорошо заработать, — самодовольно и гадко ухмыльнулся Клод.
Прежде, чем я успела удивиться, он резко скомандовал:
— Твоя сумка, Зои. Снимай! Живо!
Я не двигалась, продолжая сверлить его сердитым взглядом и мысленно обдумывая, как бы мне выкрутиться из неприятного положения, в котором оказалась по собственной глупости. Пока что, по всему выходило, что никак.
— Не зли меня, девочка, — чуть скривив лицо в жутком оскале, предупреждающе прорычал пират. — Я убивал и резал сотни людей, в том числе таких жалких колдуний, как ты. Команда под моим началом сжигала форты с орущими в них от ужаса и боли солдатами, моя команда топила десятки кораблей, с запертой в трюме командой. Ты правда думаешь, что сейчас у меня дрогнет рука?
Он фыркнул и покачал головой. Сталь в его глазах стала острее, выражение лица отражало его презрение к чужим жизням. Особенно к тем, что зависят от него.
Ты всё-таки освободила меня, а потому я бы не хотел превращать тебя в уродливую кучу из обугленных костей и сожженной плоти. В пистолете, судя по количеству пороха и строению замка — заряд проклятия «огненной чумы» или «громовой молот». И то, и другое в секунду разорвёт тебя на части. Хочешь проверить?
Задав вкрадчивый зловещий вопрос, флибустьер внезапно резко топнул ногой. Я позорно вскрикнула от страха и ещё больше отступила назад. А на лице пирата заблестела довольная улыбка. Злость во мне смешивалась с досадой и непреодолимым страхом. Я почему-то была уверена, что он не блефует насчёт заряда пистолета, как и в рассказе о своих «подвигах».
— Снимай сумку, — прорычал он.
За его спиной шевельнулся боггарт. Люк явно что-то задумал и пытался найти способ мне помочь, но тут вторая рука пирата нырнула под его тёмный сюртук и вынула на свет… настоящий колдемарон Взывающих-к-Волнам, в который превращался и сам Люк, чтобы отпугнуть танцующих скелетов.
Боггарт тут же, с негодующим шипением, отлетел прочь, а пиратский капитан понимающе усмехнулся.
— Да-а… истинная святость жрецов моря действует на всех потусторонних существ, а не только на нечисть вроде таргалов.
Я обеспокоенно взглянула на Люка и с сожалением поняла, что боггарт не то, что не сможет мне помочь, а даже просто приблизится к кормовой надстройке. Моё положение резко ухудшилось.
— Зои, — голос Клода потяжелел, угроза в нём зазвучала с намёком на трагичный, для меня, исход. — Сумку. Вместе со всем твоим магическим скарбом. Сейчас же.
Делать мне было нечего, а свою жизнь я всё-таки ценила выше, чем магическое кофе и все прочие принадлежности. Вот только, где гарантии, что этот козёл не спустит курок, как только я передам ему желаемое.
У меня мелькнула мысль вышвырнуть сумку за борт. Тогда, пока пират будет ловить её в море, я смогу смыться. Но Клод, как будто читал мои мысли.
— Имей ввиду, ведьмочка, если выкинешь какой-то фокус, например, бросишь сумку за борт, то сразу же отправишься вслед за ней.
Я недовольно поджала губы, а корсар передо мной вновь ощерился в нахальной победной улыбке.
— Видишь? Мне не трудно предугадывать каждый твой шаг. Ты слишком предсказуема, алхимилия. В этом твоя слабость. Сумку или я стреляю!..
— Я снимаю! — резко выкрикнула я, скрывая нервозность и страх за агрессией.
Перекинув лямку своей сумки для посуды, я сняла её и поставила на деревянный настил под ногами.
— Теперь куртку. Хоть Квинквиль и стал независимым, ваша имперская мода до сих пор имеет здесь серьёзное влияние. Тем более, что герцогства так и не создали сравнимую с вами текстильную промышленность. Твою куртку можно неплохо продать на любом городском рынке.
Подчинившись, я вынуждена была снять и свою косуху, не так давно купленную в «Снежной королеве». Помимо сумки, ещё минус семь косарей. Замечательно.
— Люблю послушных девочек, — издевательски осклабился Клод.
Я бросила на него уничтожающий взгляд. В ответ пират швырнул мне короткую цепь с двумя браслетами. Это был вариант облегченных кандалов, более походивший на наши современные наручники.
— Надень на одну руку, затем просунь цепь за балясиной и нацепи браслетик на вторую ручку, — чуть махнув пистолетом произнёс Клод Китобой.
Мне пришлось подчинится. Чтобы просунуть цепь за балясиной планшира, я вынуждена была опуститься на колени. На них я и осталась стоять, ощущая, как холод тяжёлых металлических браслетов стискивает мои запястья.
— У-умница, — с издёвкой проворковал Клод.
Он бросил взгляд на Люка, который парил вокруг надстройки судна и никак не мог к нам подлететь. Впрочем, он бы всё равно ничем не мог мне помочь.
Меня снедала досада, горечь и злость. В том числе и из- за собственной доверчивости! Нашла, блин, кому верить! Расслабилась рядом с отпетым бандитом и теперь, хорошо, если не поплачусь за это жизнью.
Спиной я чувствовала, похабный взгляд Клода, который шарил по моему телу, и направленный мне между лопаток ствол пистолета с опасным проклятием в дуле.
— Всё?! — дрогнувшим, боязливым и злым голосом спросила я. — Ты всё получил, что хотел?!
Я не скрывала ядовитого презрения в своей интонации. Разочарование от собственной недальновидности царапало и болезненно скребло внутри. Мысль, что моя судьба и жизнь в руках беспринципного аморального урода вселяла бессильное опасение и полнейшее чувство унизительного бессилия.
Клод не спешна приблизился ко мне. Я, насколько мне позволяло моё положение, обернулась и вскрикнула:
— Ты что?! Я же… я же отдала, что ты хотел! Так… Так нельзя…
Последнее слово тихим умирающим шепотом сорвалось с моих дрожащих губ. А Клод, тем временем, подходил ко мне, вооруженный коротким ножом с широким загнутым лезвием.
— Ещё не всё, алхимилия. Твой колдовской скарб я обязательно выгодно продам какой-нибудь другой алхимилии или алхимилиалу. Я никогда не видел таких зелий, как у тебя и никогда о них не слышал. Ручаюсь, что колдуны Квинквиля — тоже. А значит они могут отвалить достаточно золотых вольтенов или выдать мне вексель на аналогичную сумму в герцогских банках. Но…
Тут он приблизился ко мне вплотную. Нож в его руке зловеще сверкал под вспышками молний в штормовом небе и бликах света от фонарей на фрегате.
Я нервно сглотнула.
— И ты решил, что за мой труп тебе тоже з-заплатят, — как не старалась я, чтобы мой голос звучал смело, с надменным равнодушием и злой иронией, мои слова то и дело срывались на подрагивающий хлипкий писк или испуганный шёпот.
Марбо молча присел возле меня и наклонился ближе ко мне. Его горячее дыхание скользнуло по обнажённой шее. Я отвернулась в противоположную от его лица сторону и брезгливо скривилась. Свободная рука Клода легла на мою талию.
— Убери руки! — вскричала я и мотнула головой назад, надеясь врезать ему по носу.
Но Клод только рассмеялся. Его рука резко скользнула вверх и с жадным возбуждением сжала мою правую грудь.
— Отвали! Отвали от меня, урод! Не смей ко мне прикасаться! — со слезами обиды и унижения, с болезненно полыхающим гневом в душе, я вывернулась и изо всех доступных сил попыталась лягнуть пирата ногой. Хоть как-то, хоть куда-то. Над ли говорить, что у меня ничего не вышло.
— Мне нравится твой бойкий характер, и сиськи у тебя вроде ничего, на ощупь. Но… сейчас мне нужны твои красивые волосы.
— Что? — не поняла я.
Не успела я осмыслить его слова, как Клод одну рукой резко и больно дёрнул меня за волосы, заставляя запрокинуть голову назад. Я скривилась от жгучей рвущей боли, из-под сомкнутых век, сквозь ресницы, хлынули слёзы боли.
— Ты что делаешь… перестань… не надо… перестань! Перестань! Скотина! Козёл! Не смей…
— Не дёргайся, имперка, а то некрасиво получится, — глумливо ответил корсар.
Я выкрикнула несколько грязных ругательств и тут же получила крайне болезненный тычок под рёбра.
— Следи за языком, девка, — рыкнул на меня пират.
Продолжая удерживать меня за волосы, он начал методично обрезать их ножом. А всё, что я могла в этот момент, это судорожно хватить кислород, с болью в рёбрах, куда пришёлся удар Клода и слезами на щеках, от боли, досады и уничтожающего бессилия.
— Мерзкий подонок… — всхлипнув, выдохнула я.
Криво обрезанные волосы персикового цвета теперь едва касались моих плеч. Остальную же, большую, часть моих волос Клод скомкал и завернул в какую-то грязную тряпку, затем спрятал куда-то за пазуху.
— Волосы чародейки ценятся не меньше, чем её зелья и колдовские артефакты, — сообщил он мне. — Я бы тебе ещё и зубы выбил, и ногти повырывал, но времени нет. Скоро начнётся прилив, а вместе с ним в Порт Снов придёт такое количество опасных тварей, что даже на кораблях не будет спасения.
Он усмехнулся мне, не скрывая превосходства и отвесил насмешливый поклон.
— Не скучай, ведьмочка. Ещё раз, спасибо, что спасла.
С этими словами он легко и проворно перепрыгнул на соседний корабль, затем на другой и вскоре скрылся из виду.
Я осталась одна. Среди ветра и дождя, стоя на коленях и закованная в кандалы. Сотрясаемая дрожью, ощущая подступающую истерику и переживая сонм угнетающих чувств, я слезящимися глазами смотрела вслед Клоду.
Я до сих пор не могла до конца поверить, что спасённый человек мог поступить со мной таким образом.
Залетающий под навес ветер с каплями дождя вскидывал мои обрезанные волосы и забирался под тонкий свитшот, заставляя меня дрожать от нарастающего чувства холода.
— Люк, — позвала я боггарта.
Он откликнулся не сразу.
— Да? — негромко спросил фергал, появляясь в нескольких метрах от корабля.
Подлететь ко мне он по-прежнему не мог, потому что Клод привязал колдемарон к одной из снастей такелажа, прямо над моей головой.
— Помоги мне, пожалуйста… — попросила я.
— Чем я могу помочь тебе, Зои? — грустно спросил Люк. — Позвать на помощь? Так некого же. Он пожал плечами.
— Отобрать у Китобоя ключ от твоих кандалов? — он снова пожал плечами и крутанул зонтик в призрачных руках. — Я тоже не смогу. Так что мне сделать для тебя?
— Я не знаю, — всхлипнула я.
Горькое отчаяние и страх набирали силу. Пленяли меня, съедали изнутри и давили всей тяжестью. Противное ощущение слабости обескураживало и лишало любых моральных сил.
— Я не знаю, — повторила я.
— Я тоже, — через секунду ответил Люк.
Подняв на него заплаканные глаза, я увидела, что боггарт удаляется прочь.
— Л-люк… — дрогнувшим голосом и тяжело глотая болезненную жесткость в горле, позвала я. — Т-ты куда?.. П-постой…
Он остановился, бросил на меня сочувственный взгляд белых глаз, но тут же отвернулся.
— Зои… с тобой было весело и у меня была надежда, что ты правда сможешь вызволить меня, но… Давай будем честны: даже если тебе удастся освободиться, без своих зелий и колдовских инструментов ты не на что не способна. Магия — твоя главная сила.
Он сокрушенно покачал головой.
— Не обижайся, но кроме симпатичного личика и милой фигурки, в тебе больше ничего нет. Ты могла бы выбраться отсюда только со своим этим… волшебным кофе. Но теперь…
Боггарт в последний раз обернулся и с неприятным грустным скепсисом спросил:
— Что ты можешь теперь, Зои?
— Но, Люк ты бы мог…
— Я не хочу видеть, как ты умрёшь, Зои, — покачал головой Люк. — А прикованная к кораблю, без еды, тёплой одежды, без оружия и денег, без волшебного инвентаря… Тебе осталось недолго. Если ты не простынешь от дождя и ветра, схлопотав опасную простуду и жар, тебя убьёт одна из тварей, что придут сюда с приливом. А он…
Люк посмотрел куда-то в небо и нахмурился.
— Он наступит всего через несколько часов. Прости, Зои. Но… наверное, это всё было зря. Во всяком случае, тебе стоило меня послушать, когда я говорил, что не стоит освобождать этого Клода. Теперь тебе некого винить, кроме себя самой.
— Но…
— Прощай, Зои, — бросил напоследок боггарт.
А затем он просто не улетел в дождь, скрываясь среди кораблей и дождливого тумана. Не обращая внимания на мои крики и просьбы вернутся, Люк оставил меня.
Теперь я была абсолютно одна. Без магии. Без проводника в лабиринте кораблей. И даже без надежды.
Я сползла вниз, зажмурилась и поджала ноги, насколько это было возможно. Так было немного теплее, но ветер холодал, шторм становился всё более яростным и свирепым. Под навес кормовой надстройки россыпями залетали крупные ледяные капли дождя.
Я резко открыла глаза. Со стучащими зубами, в быстро промокающей одежде я нервно, с тяжестью сглотнула и вспомнила слова Люка.
Они скрипели и скреблись в душе:
«…без своих зелий и колдовских инструментов ты не на что не способна. Магия — твоя главная сила…»
Я с угрюмой решительностью посмотрела перед собой.
Неужели вот так всё и закончится? Что же мне так и остаться здесь? Это таков будет мой бесславный конец? Вот так по-глупому, в одиночестве, беспомощная и всеми брошенная я просто погибну?
Я обыскала взглядом всю надстройку и заметила, что одна из досок настила, подо мной, заметно прогнила. Одна её сторона, потемнев, прогнулась вниз, а с другой поблёскивает металлическая головка массивного гвоздя.
— Неужели?.. — с внезапным зловещим ожесточением прошептала я сама себе, отвечая на слова Люка и свои собственные мысленные вопросы.