Картошечка, умилительно протянула она. И вино. Алисочка, ангелочек ты мой! Напишу я тебе все, ей-Богу, напишу! Всю ночь буду трудиться, честное слово!
Поразмыслив, Алиса все-таки решила поверить ей на слово. Честно говоря, совсем ей не хотелось писать эту идиотскую сцену.
Может быть, Елизавета права? Дело в отсутствии опыта? Опыта у Алисы и вправду почти никакого не было... Как-то так получилось, что ей это любимое большинством занятие сразу не очень понравилось было скучно, утомительно, а хороших впечатлений почему-то совсем не осталось. Не то, чтобы Алиса была пуританкой, просто еще лень родилась если не вперед нее, то вместе с ней, и тратить огромные силы на всякую ерунду Алисе не очень-то хотелось... Принцы почему-то на белых конях упорно разъезжали не по Алисиной улице, а на компромисс она никак не могла согласиться! Раз уж мои мечты не могут стать реальностью, думала она, и нет на этом свете исполненного ума и благородства, тонкой иронии и нежности, да еще и красивого, с глубокими и загадочными серыми глазами, светлыми волосами Принца, я предпочитаю одиночество. Тем более что окружавшие ее кандидаты в принцы никаким образом не отвечали Алисиным эстетическим требованиям. Общалась-то она в основном с собратьями по перу, да с бандитами, которые жили в основном в этом районе, сами понимаете, отыскать среди них что-то похожее на нарисованный Алисиным пылким воображением портрет крайне сложно.
Пока она задумчиво и меланхолично грустила по этому поводу, Елизавета преспокойно слопала всю картошку, и сидела с бокалом вина, как заправская светская львица, томно полузакрыв глаза, вытянув стройные и маленькие свои ножки, на которые Алиса всю жизнь смотрела с завистью: тридцать четвертый рядом с тридцать девятым, согласитесь, явно выигрывал.
Нюшки не хватает, вздохнула Елизавета. А то бы детство вспомнили...
Мы все-таки в детстве не потребляли алкоголь, заметила Алиса.
Все равно, отмахнулась Елизавета. Значит, вспомнили бы юность.
- Да и так можно, без Нюшки, заметила Алиса. Елизавета с ней согласилась, они немного повспоминали юность, потом что-то странное началось с глазами они слипались, да еще Елизавета заразительно зевнула, и девушки решили, что надо уже и честь знать. Тем более что Елизавете еще надо было оформить Алисин бред в непристойную сцену. Вспомнив об этом, она отправила Алису спать в дедулину комнату, а сама осталась в обществе компьютера, не забыв напомнить, как Алисе повезло, что у нее такая подруга хорошая, скромная, склонная к самопожертвованию, и к тому же гениальная.
- - Как Пушкин, - проговорила она, мечтательно глядя в окно. - Вот бывало придет Александр Сергеевич, а у друга его Дельвига поэма не слагается. Дай-ка, говорит Пушкин, выручу товарища по перу-несчастью... И всю ночь сидит, гусиным пером скрябает... А Дельвиг спит себе, в ус не дует.
- - Ага, - сонно проговорила Алиса. - Я-то думаю, с кем бы нас сравнить... И правда, вылитые Пушкин и Дельвиг... И пишем так же. Один к одному... Скромность украшает нас все больше и больше...
- - Не трогай Пушкина, - меланхолично отозвалась Елизавета. - Пушкин это наше все...
- - Слава Богу, что не Дельвиг...
- - Во всем ты, Павлищева, склонна усматривать личную выгоду. Так нельзя. Ты все-таки инженер человеческих душ. Тысяча дам разного возраста чистят себя под Элайзу твою прекрасную...
Слушай, а кто появился сначала? Элайза - или кукла Барби?
- - Барби...
- - Жалость-то какая. А то можно было бы с них такой штраф взять. За использование нашей Элайзы в качестве прототипа. А так придется промолчать. А то они с нас ответа потребуют. Поскольку получается, что это мы взяли да воплотили Барби в Элайзу!
Алиса с ней во всем согласилась, даже не стала возражать, потому что спать ей ужасно хотелось, а спор отдалил бы сон на Бог знает сколько времени, да и Елизавета могла обидеться.
В дедовой комнате было тихо и спокойно. Алиса устроилась на его диванчике, Марго улеглась ей на живот. Сделав робкую попытку прочесть хотя бы страничку из Борхеса, Алиса поняла, что ничего не понимает: буквы странно прыгают, и мутнеют, а уж до смысла написанного ей так трудно добраться, что лучше это безнадежное предприятие вовсе прекратить, и закрыла книгу.
Вместе с глазами. Где-то она перешла границу сна, сама не заметила, и очень скоро бродила по развалинам, вместе с Дедулей, и он все говорил Алисе: Вот сейчас, сейчас, я тебе ее покажу ...
Дед у нее немного помешанный на археологии, он даже целый год копит деньги, чтобы отправиться на поиски какой-нибудь доисторической штуковины, но до сих пор ему отчаянно не везло самым большим приобретением был глиняный горшок, кажется, скифский. Алисе почему-то он казался ночной вазой, но она не знала, были ли у скифов ночные вазы, а Дедуля утверждал, что не было. В истории он разбирался лучше Алисы, и она ему поверила.
Чего Дедуля хотел Алисе показать, ей узнать суждено не было.
Раздался ужасный крик, просто вопль, и они с Дедулей блуждания во сне были вынуждены прекратить. Дедуля просто недоуменно растаял в воздухе, а Алиса проснулась.
Кричала Елизавета. Алиса посмотрела на часы. Было уже три часа, и она подумала, что Елизавета, закончив с переводом, опять ругается с партнерами по виртуальной девятке.
Или ей что-нибудь приснилось? Крик получился вполне даже истошный, исполненный ужаса. Алиса резко вскочила, накинула на себя кофту, и бросилась к своей бедненькой подруге.
Она сидела на кровати, тупо уставившись в окно, и дрожала.
Лиза, что с тобой?
Она обернулась в Алисину сторону. Взгляд ее был способен напугать и более крепкого человека, а уж Алису-то тем более.
Лиз, тебе какой-то кошмар приснился?
Алиса щелкнула выключателем. Лизка зажмурилась от яркого света, попыталась заслониться рукой, и энергично затрясла башкой.
Там...
Она показала рукой на окно.
Что там?
Алиса посмотрела, но ничего криминального не обнаружила. Окно как окно.
Темное, каким ему и положено быть ночью.
Там была рожа, объяснила Елизавета.
Во сне? терпеливо спросила Алиса.
В каком сне? тоненьким голоском проговорила Елизавета. Господи, как это я решила в твой бандитский поселок поехать?
Можно подумать, в первый раз, проворчала Алиса.
Ну, да. Конечно, не в первый... Но раньше-то ничего такого не бывало! А тут рожа! Мерзкая ...
Прилипла к стеклу и пялилась. Прямо на меня! Прямо бесовская харя какая-то!
Она продолжала безумными глазами таращиться в окно, так, что у Алисы тоже по спине мурашки забегали.
Нет, ну ты посмотри какая же бесовская морда! снова запричитала она спустя некоторое время, и Алиса посмотрела туда, куда был направлен безумный взор Елизаветы.
Ни-че-го... Ветка дерева знай себе царапает по стеклу как ни в чем не бывало, и дождь, конечно, кого угодно с ума сведет, не то что бедную Елизавету, чей мозг и так изрядно высушен триллерами!
Это дождь, решительно принялась успокаивать ее Алиса. Знаешь, я перед твоим приходом вот тоже испугалась... Окно открылось, и что-то такое в дедовой комнате стукнуло, словно шаги мне человеческие послышались...
Елизавета отвлеклась от окна, и с интересом уставилась теперь на подругу, правда, Алисе этот ее интерес совершенно не понравился. Да что там Елизавета у Алисы так талантливо получился замогильный голос, что и сама она поддалась тому чувству страха снова, впору хватать все, что можно унести, и бежать, куда глаза глядят, из родного дома!
Да еще ветки эти... Отчего-то Алисе их царапанье по стеклу теперь напомнило о бренности человеческого существования что-то было в этом поскрипывание тоскливое и безнадежное, как погребальный звон или пение монахинь...
Подруги некоторое время так и сидели, молча, как будто пытались осмыслить эту сложнейшую философскую проблему. Если не отвлечься немедленно, подумала Алиса, это ж невесть до чего можно додуматься! Поэтому она попыталась сменить тему разговора.
Как, кстати, у тебя с Элайзой? Пристроила ее в объятия Ричарда?
Елизавета мрачно кивнула, и спросила, явно не желая возвращаться в реальный мир из своих гробниц и подземелий.