Едва Катя так решила, зазвенел дверной звонок.
— Кто там?
— Откройте. Это Рита.
Катя в очередной раз убедилась, что совершенно не боится убийц. Она вообще затруднилась бы ответить, когда в последний раз чего-либо боялась. Однако осторожность соблюдала всегда. Поэтому, отпирая, была напряжена. Разумеется, если гостья держит в руке пистолет, тут уж не спасешься, однако подобное маловероятно. Пистолеты на дороге не валяются. А зарезать не доверяющего тебе человека медицинским скальпелем вряд ли просто. Отравить — тем более.
Предвосхитив направление удара, Катя отскочила. Впрочем, скальпеля у Риты не оказалось. Она, похоже, надеялась справиться голыми руками. Бросилась, как на амбразуру, натолкнулась на вешалку, явно больно ударившись, что не помешало броситься опять. Катя снова отскочила. Рита выглядела полупомешанной. Не лицо, а страшная бледная маска с воспаленными красными глазами. Дикий оскал, нечеловеческая, сомнамбулическая пластика. Рита металась по прихожей, словно слепая, а Катя в ужасе на нее смотрела. Наконец, незваная гостья споткнулась, упала и зарыдала.
Катя, стараясь не поворачиваться к гостье спиной, прошла на кухню за стаканом воды. Но пить Рита не захотела.
— Он умер! — провыла она. — Я тебя убью!
— Почему меня? — искренне заинтересовалась Катя. — Чего я тебе сделала?
— Ты его убила!
— Ну, знаешь ли! — Катя так удивилась, что даже перестала нервничать. — Какой мне смысл убивать Федора? Он мне не мешал.
— Ты, ты довела его до смерти! Ты во всем виновата! Я тебя ненавижу!
Становилось все любопытнее.
— И как же я довела Федора до смерти?
— Откуда я знаю? — буркнула Рита, почти уже не всхлипывая.
— Действительно, откуда?
— Он сам сказал.
— Что сказал, когда? — сочувственно спросила Катя, присаживаясь на корточки рядом с Ритой. — Это какая-то ошибка. Честное слово, я ничего не понимаю. Ты думаешь, Федор отравился сам? Зачем?
— Не знаю, — мрачно ответила Рита. — Я ничего не могу им доказать, и
теперь все свалят на меня. И правильно. Я тоже виновата, не только ты. Зачем я дала ему это лекарство?
— Какое лекарство?
— Федя жаловался, что не может заснуть. Я дала ему снотворное, очень сильное. Но я четко объяснила дозировку. Это профессиональное, я не могла ошибиться. Да, я сварила ему успокаивающий сбор и велела в крайнем случае выпить лекарство, но только одну ампулу. А он вылил туда сразу все.
— При тебе? — уточнила Катя.
— Конечно, нет. Я бы ему не позволила. Я хотела остаться с ним на ночь… его нельзя было оставлять одного… но он сказал — нет. Он гнал меня, как будто совсем не хочет видеть. Почему?
"Ну, уж это-то я знаю, — не без жалости подумала Катя. — Врать любовникам надо с умом, чтобы тебя не поймали". Вслух выразилась помягче.
— Так получилось… он случайно узнал, что ты его обманываешь, и обиделся. Мужчины очень обидчивые.
— Я не обманывала, — подняла голову Рита. — Не наговаривай.
— Ну, не в этом смысле. Ты ведь врала, что не была в день убийства Турищева на их даче, правильно?
— Он просил, я и врала, — равнодушно подтвердила Рита. — Ну и что?
— Погоди! — не поняла Катя. — Что значит — он просил? Ты же ему не признавалась.
— Ты не разбираешься в истинной любви. — В голосе собеседницы прозвучала снисходительность. — Любовь не сводится к сексу. Любовь — это доверие. Я не обманула бы его даже в самой маленькой мелочи. Я сразу все ему рассказала. — Рита замялась и без прежней уверенности продолжила: — Конечно, я должна была посоветоваться с ним заранее. Позвонить и сказать про этого Осведомленного. Очень плохо, что я так не сделала. Но было не дозвониться, и потом, я думала, будет сюрприз. Ему не понравилось бы выведывать секреты отца, он слишком порядочный. А я бы выведала и помогла Феде жить, как он хочет. Отец давал бы ему денег. Теперь ясно, какая я глупая, а тогда казалось — очень здорово.
— Так когда ты рассказала Федору, что была на даче? Вчера?
— Нет, во вторник. В день убийства Арт Тура. Поздно вечером.
Что-то у Кати не состыковывалось.
— И как он среагировал?
— Сказал, чтобы ни в коем случае никому не признавалась, а то меня заподозрят в убийстве. Ну, я и не признавалась. А вчера сказал, что ты меня, оказывается, видела, поэтому лучше мне признаться.
— Я тебя видела? — ошарашено повторила Катя.
— Ты стояла под окном дачи и подслушивала. Я думала, ты меня не замечаешь.
— То есть ты пришла уже после меня?
— Ну да, конечно.
На порядок в своих мыслях Катя решила временно плюнуть, а пока — получить как можно больше информации, пускай и неверной. Тем более, Рита явно жаждала говорить о Федоре и о себе. Даже в нынешних обстоятельствах эта тема была ей приятна.
— А вчера? Зачем вы встречались с Федором вчера?
— Зачем встречаются горячо любящие люди? Потому что не могут жить друг без друга. Он позвонил, и я приехала.
— Вы обсуждали убийство? — неприлично настаивала Катя.
— Ну… и это тоже. Феде было плохо. Он даже плакал. Я не очень-то поняла. Он сказал, все было хорошо, а из-за тебя все теперь плохо, и он мучается. Он был совсем больной, я никогда его таким не видела. Весь трясся и говорил странное. Что-то про глаза. Если все будет ужасно, напомни им про глаза. Я просила объяснить, но он не мог. Бедный, бедный, зачем я его послушалась? Я должна была остаться с ним!
Рита тихо всхлипнула.
— От судьбы не уйдешь, — тоном утешения произнесла Катя. Другого ничего в голову не пришло.
— Да, — согласилась Рита. — Все было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Как ты думаешь, меня теперь посадят?
— Ну… пока ведь отпустили.
— Он покончил с собой, Катя. Я точно знаю. Он был такой нежный, беззащитный. Он не выдержал.