- Привет, Семен, - сказала она печальным голосом, - мой брат так и не нашелся.
Семен промолчал, не зная что сказать.
- Понимаешь, - продолжала Галка, - я чувствую, что что-то случилось. Он не мог просто так уйти. Взять и уйти к другой.
- Что у него еще одна сестра есть? - спросил, не вникая в суть фразы, Семен.
- При чем тут сестра? - чуть не заплакала Галка. - Я совсем не об этом говорю. Не о сестре. А о другой женщине!
- А ты что ревнуешь что ли? - с недоумением спросил Семен.
- Ну, конечно! - совершенно естественно воскликнула Галка. - А что тут удивительного?
- Да, ничего, - совершенно сбитый с толку пробормотал Семен. Странные отношения у сестры и брата. Да, конечно, Бомбы не было дома уже достаточно долго. Но Семену совершенно не хотелось пока говорить Галке о том, что погиб их подельник Василий. Девчонка и так хреново себя чувствует.
- Поищи его, Семен, - взмолилась Галка, - тебе же легче. У тебя, небось, и машина есть?
- Есть, - нехотя ответил Семен.
- Ну, съезди к азербайджанцу этому вашему у него спроси, - запричитала Галка, - тетке этой, которая с вами сидела, звонил?
"Вот настырная малолетка", - подумал Семен и ответил:
- Всем я звонил, как договаривались, но никто ничего не знает!
- Еще раз спроси! - посоветовала Галка.
- Ладно, - согласился Семен, - позвони мне вечером. И давай уже завязывай трещать, а то у меня уже бесплатный лимит на трубе исчерпан.
- Спасибо тебе, Семен, - обрадовалась Галка, - люблю тебя.
- Взаимно, - ответил Семен и отключил телефон.
После разговора с Галкой Семен твердо решил в обед съездить к Алику в киоск. Заодно перекусить шавермой и все-таки поболтать с ним. До обеда Семен с помощью секретарши офиса решил половину кроссворда. В этот день он с Антоном Сергеевичем никуда не ездил по делам и дождался обеденного времени в офисе.
Начальник Семена Антон Сергеевич обедал всегда только дома. Семен отвез его и помчался на "Лесную". Киоск "Шаверма" был закрыт. Рядом с дверью киоска неподвижно, как памятник, стоял милиционер. Семен почувствовал легкий озноб. Он вышел из машины и как бы невзначай прошел мимо киоска и милиционера, который проводил Семена суровым тяжелым взглядом. Семен купил в соседнем киоске пачку сигарет и пошел обратно к машине.
Того, что он увидел, было достаточно. Киоск опечатан. Семен сел в машину и набрал на сотовом телефоне домашний телефон Алика. Ответил автоответчик. Семен быстро отключился. Черт знает, если с Аликом что-то случилось, то наверняка у него дома сидят менты и слушают, кто звонит, а потом будут проверять. Тут Семена бросило в жар. Он вспомнил, что оставлял свой телефон Алику на автоответчике. Хорошо, если Алик стер запись. Семену совсем не хотелось иметь никаких дел с милицией. Там разговор короткий - раз был судим, значит, на всю жизнь преступник, - не отмажешься и полезай снова на нары. Но что же все-таки произошло с Аликом? Как бы это узнать?
Пока Семен раздумывал над этим вопросом, к машине подошел грязного вида небритый мужичонка и постучал в окно. Семен опустил стекло.
- Сынок, помоги деньгами, - дыхнув смрадом, попросил бомж и продолжил монотонно, закатив глаза, словно младшеклассник на уроке, читающий вслух выученное дома стихотворение, - сам я не местный, приехал на лечение, все деньги в больнице украли, теперь не уехать на родину, могу справки показать...
- Слушай, - спросил его Семен, протягивая нищему двухрублевую монетку. - А что, "Шаверма" закрыта? Всегда здесь обедаю, а сегодня приехал - закрыто.
Бомж поспешно спрятал деньги в карман дырявого плаща и, страшно выпучив глаза, произнес:
- Убили там ночью хозяина!
Семен вздрогнул, но постарался произнести как можно равнодушнее:
- Кто там хозяин-то был? Азер, небось, какой-нибудь?
Бомж внимательно посмотрел в глаза Семена, странно улыбнулся и тихо произнес:
- Ты, парень, не хитри. Хочешь чего узнать - плати еще, все расскажу.
Семен протянул ему еще одну такую же монетку:
- Давай, рассказывай.
Бомж опять сделал страшные глаза и, вращая ими, начал говорить, глядя куда-то вверх:
- Такого ужасного происшествия еще не знала здешняя земля. Столько крови не лилось даже в лихие годины войны и голода. Колокола звонят по мертвым, мечети плачут...
- Короче, - прервал его Семен.
Бомж скроил на лице мину оскорбления и разочарования:
- Не хочешь, не слушай, я пошел!
И правда, двинулся от машины прочь.
- Стой! - крикнул ему Семен. - Иди сюда!
Бомж оглянулся и подошел. Семен протянул ему еще пять рублей мелочью и сказал:
- Коротко и по существу.
- Ну вот, совсем другое дело, - обрадовался бомж, пряча деньги, и затараторил быстро, как швейная машинка, - Алика ночью проткнули вертелом, как гуся, и посадили жариться. Ну и вонища была, скажу я тебе. Плохой из Алика вышел хот-дог. Неаппетитный. Он загорелся к утру, менты полезли ток отключать, одного так шарахнуло, что он теперь в реанимации лежит. А другой...
- Нашли того, кто Алика убил? - перебил словоохотливого рассказчика Семен.
- Как же - ищи теперь ветра в поле, - ответил бомж и добавил шепотом, а говорят, за то его убили, что свои шавермы из людского мяса делал. Во как! А ты говоришь, обедал. Стало быть, ты тоже людоед, мил человек. Не замечал, что ли, что мясо было сладеньким?
Бомж снова завертел глазами и, закинув голову далеко назад, громко захохотал, Семен закрыл стекло машины и надавил на газ. Вот теперь все стало ясно. Убийца парень серьезный. Нет, даже не серьезный, а просто ненормальный. И на хрена он все эти выкрутасы придумывает со станком, с вертелом? Интересно, что он с Бомбой сделал? И кто ОН? Кто же это может быть, этот маньяк, если папашка Инны два года назад окочурился? Кому нужно, чтобы они были мертвы? Сколько ни думал Семен, а понять не мог. Сидели все они в разных местах, на разных зонах. Связать все эти убийства с годами, проведенными в зоне, не получалось.
А может, этот старый хрен-паралитик, отец Инны, продал свою квартиру этим "котикам", с которыми Семен общался по телефону, и на вырученные деньги нанял для всех них убийцу? Может такое быть? Семен задумался. Он встречал много всяких людей там, на зоне. Были такие, что могли убить за пачку сигарет, но это мелочь, шушера. Такой сразу же проколется. Тут же действует убийца сильный, хладнокровный, профессионал. Где отец Инны мог найти такого?
Да нет, ерунда это! Даже если бы он и нашел настоящего киллера, и заплатил даже, разве стал бы убийца после смерти заказчика что-то делать, ждать, рисковать, если деньги уже в кармане. Слово чести, слово вора - туфта для фраеров. Просто бы смотался с денежками и все тут.
И почему Семен зациклился на этой версии с Инниным отцом? Какая вендетта в наше время, да еще и в России? А может... Тут Семена осенила еще одна догадка. Да! Как он раньше не подумал! Самые жестокие, злые, мстительные - это "петухи", опущенные. Они всех ненавидят, они часто ждут удобного случая, чтобы отомстить. Ведь Кирилла, их подельника, в зоне опустили. После отсидки с ним никто не встречался и не созванивался, считалось западло с "петухом" общаться. Семен даже не знал, где он и что с ним.
Тем более, что тогда после изнасилования Инны именно он всех их и сдал. На следующее же утро после того, что случилось, с мамой пошел в милицию и все рассказал, как на духу. Ментов отвез куда надо и колодец показал, где Инна уже мертвая лежала. И наверняка дали бы ему условный срок за чистосердечное признание. Точно бы дали. Тогда бы они всей компанией вместе с Танькой на кичмане парились, а он мамкины пирожки дома жрал. Да не вышел у маменькиного сынка такой заподляк! У ребят с Танькой было время договориться, как дело обставить. Успели они до ареста словами перекинуться и определится что и как им следователю говорить.
Вот и получилось по их показаниям, что был Кирилл организатором, он как бы подговорил всех Инну изнасиловать, и ударил Инну тоже он. Кирилл отпирался, как мог, но их было больше. Возникла путаница в показаниях, и влепили всем одинаково, по пятерочке. Кроме Таньки, ей дали трояк за соучастие. А все остальные пошли за изнасилование на пятерик. И Кирилл в том числе, который до Инны тогда и пальцем не дотронулся. Отомстили они ему всем скопом за его стукачество. Бомба, правда, потом провинился - резанул кого-то, и сидел поэтому дольше всех на два года. А если б не Кирилл, может быть и было бы все шито крыто.