- Я сейчас тебе вызову! - заорал на него Бомба. - Так вызову, что нечем будет после этого врачей к себе вызывать! И вообще, пошли все вон! Нечего тут глазеть!
Зеваки стали расходиться.
- Садитесь в машину, - тихо сказал водитель, - я отвезу вас до моего дома, отдам деньги и привезу обратно. Я без прав езжу. Не хотелось бы встречаться с ГАИ.
Бомба сел сзади, удобно распластавшись в тесном салоне "Москвича". Он подобрел. Просто бог к нему благоволит. Взял вот и подкинул двести бачков ни за что, ни про что. Развел "лоха", как в молодые годы. Что-то знакомое было в водителе этого старого "ведра", как будто Бомба уже слышал его голос. Но рожу не разглядеть из-за очков. Наверное, показалось. Сколько всякого сброда за семь лет перевидал Бомба в колонии. Может, с кем-то и спутал.
Водитель завел мотор и поехал. Бомба сидел молча и не хотел вступать в разговор с водилой. Такие обычно вляпаются в говно, залезут в долги, а потом начинают ныть: "Ой, у меня жена, дети, нет работы, может, скинете проценты с долгов?" Тут главное, не уступать, к нытью не прислушиваться и вообще разговоров не вести. А то он уже начал - нет прав, потом скажет, что машина не его, а потом что денег нет. Но один вопрос нужно было выяснить.
- Куда катим? - спросил Бомба.
- На Просвещения, - ответил водитель, - домой, за деньгами. Но, серьезно, нет больше ста пятидесяти баксов. И эти последние...
"Ну вот, - подумал Бомба, - завел шарманку, как я и предполагал".
- Слушай, ты, - произнес Бомба по-блатному нараспев, для убедительности схватив водилу сзади за шиворот и придушив, - ты попал, но можешь не платить. Сейчас я проткну твою гнилую башку заточкой и брошу тебя здесь. В милиции будет еще один висяк, потому что никто не будет искать, кто убил такого червяка, как ты. Ты этого хочешь? - проорал Бомба водиле на ухо.
- Нет, - прохрипел мужичонка, - пусти, отдам рублями и водкой. Пусти, а то ведь врежемся, руки слабеют.
Бомба отпустил заморыша. Он не хотел думать, кто этот мужик и как он выкрутится. Когда начинаешь думать об этом, делаешь поблажки, а это невыгодно самому Бомбе в первую очередь.
Придушенный водила закашлялся и полез в бардачок за носовым платком, а Бомба заметил там полную бутылочку пива.
- Э, - сказал Бомба, - дай-ка пивко мне.
Водитель нехотя полез в бардачок и протянул Бомбе пиво. Бомба умел открывать бутылки зубами. Он с легкостью сделал это и глотнул из горла. Пивко было хорошее, свежачок.. Бомба осушил всю бутылку одним махом и бросил пустую посудину под ноги водиле.
- Это я себе пиво покупал, - начал нудить водитель, - думал, поработаю сегодня, побомблю, заработаю на хлеб, а вечером пивка попью. Машина хоть и старенькая, а кормит. Правда, права вот отобрали на год. Пьяный был за рулем. Вот непруха, так непруха...
- Заткнись, - прервал его Бомба, - надоел.
После выпитого пива Бомбу совсем развезло и клонило в сон.
- Слушай, мужик, - сказал он заплетающимся языком, - давай мне деньги, и все. Не хрен ездить...
- У меня нет с собой, - опять заблеял мужичонка, испуганно оглядываясь, - деньги дома.
- А если по харе дам? - пьянея все больше, пробормотал Бомба. - Ты че, бля, за фраера меня... держишь, что ли?
Бомба левой рукой дал водителю оплеуху. Не сильно, а так, для ума. Водила втянул голову в плечи и нагнулся над рулем.
- Смотри, сучья морда, - угрожал Бомба мужичонке, - от меня не спрячешься. Ты знаешь, вообще, кто я? Я зону топтал семь лет. Таких, как ты, дуплил там во все дыры. Я тебя найду и, на хер, трахну и закопаю. Потом, на хер, откопаю и трахну, на хер, опять. Я тебя повешу, суку, вниз головой, и ты будешь кровью блевать, профура.
Бомба всегда, когда напивался, угрожал всем и вся. На зоне он этого не делал, потому что за такие слова могли запросто проткнуть заточенным электродом, а здесь чего бы всласть не покуражиться над беззащитным мужичком.
- Слышишь меня, козел, отвечай? - заорал он на весь салон, когда машина остановилась у светофора.
Водитель испуганно закивал. Из стоящего рядом джипа на Бомбу сверху вниз с пренебрежением посмотрела сытая лысая очкастая морда. "У, еврейская рожа, - с ненавистью подумал Бомба, - жид пархатый. Наворовал, сука, денег народных. Ну, ничего, скоро..." Что скоро будет, Бомба не смог придумать так быстро. И когда джип рванул вперед, Бомба заорал ему вслед: "Убью, сука!", взмахнул руками, свалился на заднее сиденье и захрапел.
6
Через какое-то время Бомба очнулся от холода. Огляделся, испугался и снова зажмурил глаза. Что за херня? Что это происходит? Бомба снова открыл глаза, увидел ту же самую картину и снова зажмурился. Внутри у него похолодело от страха. Он осторожно попытался пошевелиться и почувствовал, что руки туго стянуты за спиной, а ноги висят в воздухе. "Ну, бля! Ну, бля! Ну, бля! Ну, бля! Е твою мать! - вихрем пронеслись мысли в его голове. А-а-а-а!".
Глаза Бомбы глядели в чёрную, чёрную ночь. Мокрый снег бил в лицо, подгоняемый ветром, а сидел Бомба - О, ужас! - на краю моста, под которым клокотала река, прыгая по камням. Одно неосторожное движение, и он окажется там, среди клокочущей внизу холодной воды. На мосту ярко светили фонари, освещая окрестности - реку, тёмный лес и железную дорогу. За рекой сверкали огоньки окон. Там в посёлке мирно жили люди, не зная о том, что тут на мосту сидит, чувствуя запах смерти практически невиновный ни в чём человек.
Место, в которое Бомба мог бы упасть, очень любили гребцы на байдарках и каноэ. Узкое устье реки тянулось примерно метров пятьдесят среди жестких гранитных берегов по каменистому дне. Валуны, торчащие то тут, то там, разрезали стремительный поток, отплевывающийся белой пеной. Над всем этим величием, прекрасно имитирующим горную реку, нависал мрачный железнодорожный мост, черный, как мысли Бомбы.
Опирался Бомба только на пятую точку, она одна только ему и повиновалась. Осторожно переползая то левой, то правой ягодицами, Бомба отполз подальше от края моста и хотел лечь на спину, чтобы подтянуть ноги. Что это за херня висит у него на шее? Бомба открыл глаза. На груди у него на толстенной веревке был привязан тяжеленный ржавый крест. Просто два толстых металлических прута, сваренных между собой. Лечь на спину не получилось Бомба уперся спиной в металлическую ферму - перила моста. Вправо-влево на ягодицах Бомба ползать не умел.
Он замычал от страха и бессилия, как племенной бычок. Бомба, в общем-то, закричал, но рот у него был заклеен скотчем, и поэтому получилось мычание. От крика усилилась головная боль. Как будто внутри черепной коробки Бомбы включили дисковую пилу и стали распиливать его голову со стороны мозга. "З-з-з-з!" - жужжала пила, и Бомба сблевал. Но рот-то заклеен пришлось все глотать снова. Какая гадость! Бомба запаниковал. Он просто сидел и мычал, не зная, что делать, как выбраться? Перед ним с моста открывался чудесный вид. Между занесенных белым снегом деревьев петляла черная река. Летающий снег застилал небо и таял на щеках, стекая по шее за шиворот. А может быть, он плакал? Похоже, что плакал.
Бомба прислонился головой к металлическому перекрытию моста. Оно было жгуче-холодным, и голова чуть-чуть утихла. "Все, жопа, это кранты, кончено, жопа!" Что происходит? Сколько ему тут сидеть? Нечем даже зацепиться за перила - руки полностью замотаны скотчем. Ноги совершенно промокли, превратились в кусок льда, да еще и связаны между собой. Брюки уже замерзли и покрылись ледяной корочкой. Но делать нечего, нужно сидеть тихо и ждать. Если дергаться, то можно и вниз сыграть. Как же он, на хер, оказался здесь?
Бомба, чтобы как-то отвлечься от беспрестанно крутящейся в голове мысли о смерти, стал вспоминать о том, что было накануне. Значит, так - сначала он проснулся, звонил этому мудаку Семену, потом пил водку, потом трахал Галку, и все? Нет, не все. Потом поехал за деньгами с каким-то мужиком к нему домой. Взял у него деньги, или не взял? Вроде взял. Так какого хера тогда он делает здесь, связанный на мосту, над рекой, среди ночи один? Так болит башка, как будто по ней трактором проехались. Бомба чуть-чуть освободил пальцы и ими уцепился за железную арматурину перил. Стало спокойнее.
Что за недоносок связал его и посадил на мост? Неужели тот самый очкастый бородач из "Москвича"? Тут Бомба ясно вспомнил, что никаких денег он с мужика не получил. Неужели этот хрен из-за двухсот баксов посадил его, невменяемого, на мост? Пидар гнойный!!! Бомба совсем замерзал и отчетливо понял, что минут через десять руки вконец окоченеют, он не сможет ими держаться и слетит вниз. Бомбе захотелось плакать, и он стал тихо подвывать - все равно его никто не видел.
Он не хотел умирать вот так. Нет! Он просто не хотел умирать! Как можно умирать, когда ты только что откинулся с зоны? Когда ты еще даже ни выпить, ни потрахаться толком не успел? И сразу же умирать! Это же несправедливо! Семь лет он ждал освобождения, долгих семь лет мучился в зоне и все для того, чтобы выйти на волю и на следующий же день сидеть связанным на мосту в предчувствии смерти? Нет, он не хотел вот так! Он должен бороться! Бомба стал извиваться, пытаясь подтащить ноги на мост и лечь на бок, но чуть не сорвался вниз. Да, он практически клюнул носом вперед и вниз.
И тогда чьи-то руки схватили его за шиворот и подтащили обратно. Бомба замер. Кто это? Случайный прохожий? Откуда здесь может взяться случайный прохожий? Интересное дело, как бы отреагировал сам Бомба, увидев среди ночи сидящего на краю железнодорожного моста чувака с железным крестом на шее и заклеенным ртом? Стал бы он его тащить за шиворот из пропасти?
- М-м, м-м-м? - промычал Бомба, пытаясь оглянуться.
Но тот, кто вытащил падающего Бомбу за воротник куртки, ничего не ответил, только тихо шуршал сзади, мягко ступая по лежащим на мосту камешкам.
- М-м, м-м, м-м!!! - закивал головой Бомба, пытаясь показать, что он хочет, чтобы ему отлепили ото рта клейкую ленту. Он хотел начать разговор любыми судьбами, потому что знал, что всегда можно выкрутиться, разжалобить палача своей нелегкой судьбой или припугнуть, что его видели кореша, с кем он уехал, пообещать денег, в конце концов. Да мало ли отмазок можно придумать! Только бы позволили говорить. Если, конечно, это тот мужик из "москвича". А если не он, то кто?
Но тот, кто стоял сзади, никак не прореагировал на мычание Бомбы. Мало того, он подошел сзади и стал медленно толкать, по всей видимости, ногой в широченную спину Бомбы, пододвигая его ближе к краю. Бомба уперся, как мог, а упереться он мог только ягодицами, которые беспощадно скользили, и заорал в приклеенный на губы скотч: "Ты что делаешь, а? За двести баксов, бля! Кончай этот балаган! Я тебя не трону! Слово даю! Вытащи меня отсюда!"
Получилось так: "М-м, м-м, м-м-м-м, м-м-м-м, м-м-м-м-м!!!", непонятно, но очень убедительно. Мужик прекратил толкаться. Бомба затих, как хряк перед забоем. С него градом катился пот. Нет, бляха, господи, так не бывает! Херня! История ведь яйца выеденного не стоит! Подумаешь, хотел снять с мужичка двести бачков! Ну, ведь уснул Бомба в машине. Выбросил бы его мужик этот где-нибудь по дороге, да и дело с концом! Нет, ни хера - привез сюда, связал, рот заклеил, еще и на мост как-то посадил. И не лень же было тащить целый центнер! Да он же псих!!!
Бомба опять захотел завязать разговор. Пусть хоть вытащит его отсюда и бросит на дороге. И все, никаких претензий, все квиты. И так Бомба страху натерпелся - вон штаны все мокрые.
- Му-му-к, му-му-к! - позвал он мужика. Тот подошел сзади, шурша камешками, неожиданно надел Бомбе на голову огромный прозрачный полиэтиленовый мешок и старательно заклеил на горле скотчем. "Ну, это-то еще на хера? - чуть не заплакал Бомба, - что за ебанутый?" Вдруг мужик истерично захохотал и спросил у него тихо и хрипло:
- Что, страшно?
Мокрый снег колотил по мешку, надетому на голову Бомбы, и он слышал, как каждая из тысячи снежинок ударялась о твердую поверхность мешка и погибала, превращаясь в капельку воды. Снежинки колотили по мешку, Бомба слушал все это, смотрел на ручейки, текущие по той стороне мешка, пока вдруг не понял, что задыхается. Было ли ему страшно? Нет, ему было не страшно! Ему очень страшно, ему было нестерпимо жутко! Так жутко, как не бывает даже в самых отвратительных ночных кошмарах! Все внутренности как будто бы опустились в самый низ таза и там крутились, как бешеная карусель.
Бомба завертелся тоже и завыл, в сотый раз выдыхая внутрь мешка душный углерод, который сам же и надышал. Тогда мужик сзади сильно схватил двумя руками Бомбу за шиворот и толкнул его с моста прямо в кипящую внизу воду.
Бомба закрутился, замычал и воспарил в воздухе. Полетел он медленно, чувствуя каждую секунду, которая отдавалась в его висках двойным ударом пульса. Он ощущал даже плотность воздуха и молился, да, он молился первый раз в жизни, чтобы воздух был еще гуще, чтобы держал его на себе и не дал упасть на дно быстрой всепожирающей реки. Но гладь тумана расступалась перед ним, ветер вынырнул из-под тяжелого тела Бомбы, не в силах удержать его, и из-под черной воды Бомбе явственно улыбнулась смерть. "Пиздец!", - подумал Бомба.
Но ни хрена, это был не он еще. Что-то рвануло сильно возле подмышек, так, что Бомба чуть не задохнулся, и он повис, мерно раскачиваясь, как на качелях, на короткой веревке под мостом. Бомба терпеть не мог качели. С детства он ломал все качели, которые только видел. И уж сейчас ему совсем не хотелось качаться. Тем более с полиэтиленовым мешком на голове, который не пропускает кислород.
Бомба вдруг заметил, что его усилия по оранью не прошли даром, и скотч на верхней губе чуть-чуть отклеился. Бомба активно зашевелил челюстями, и через несколько секунд уже смог прокусить маленькую дырочку на полиэтиленовом пакете, который сидел на его голове, как шлем космонавта. Бомба с наслаждение вдохнул носом новую порцию свежего воздуха, сочащуюся через маленькую дырочку. Когда он сидел на мосту, то думал, что хуже, наверное, быть не может. Оказалось - может. Ему было гораздо хуже сейчас висеть под мостом, чем сидеть на мосту.