- Что он сказал?
- Ну, он был страшно смущен, но тем не менее полон решимости. Заявил, что преклоняется предо мной и прочее в этом духе, но не может принять мой образ жизни. Он умер не менее шести раз, пока я сражалась с Венцелем, а когда он обнаружил, что меня нет в "скайвэгоне", его мозг провалился через горло в желудок. Он сказал, что воспринимает меня не как женщину, а как окружающую среду, и, к несчастью, очень опасную. И он знает, что я ничего не захочу в этом изменить. Я всегда нахожу какие-нибудь неприятности. А он их больше не вынесет. - Она снова фыркнула. - Он был очень бледный и говорил ужасно серьезно, но почему-то все получалось так смешно. По крайней мере, сейчас я понимаю, как все это смешно. - Модести попыталась подражать голосу Колльера: - Он заявил, что от природы слаб духом. Плохо приспособлен для шествия рука об руку с Суровой Потрошительницей. Это он меня так назвал. Ему такая перспектива совсем не по душе. Не смейся, Вилли!
- Прости, Принцесса. Я просто представил, как все это звучало в устах Стивена.
- Да, я знаю. Ладно, можешь повеселиться немного. Словом, в конце концов они сблизились с Дайной. И собираются пожениться. Он любит ее как-то совсем по-другому, чем меня, и, по его мнению, они гораздо больше подходят друг другу. Еще он просил, чтобы я все же не считала его уж совсем неблагодарной скотиной. Вот так. Теперь твоя очередь, милый мой Вилли. Что же сказала Дайна?
- В общем, то же самое. Немного поплакала. Самое главное, сказала она, заключается в том, что мне она не нужна. То есть я в ней не нуждаюсь по-настоящему. Понимаешь? А женщине необходимо, чтобы в ней нуждались. Вот суть разговора.
- Ну а ты что?
- Ну, я сообщил ей, что она разбивает мое бедное сердце и полностью лишает меня веры в себя. Что я, разумеется, закончу свои дни в каком-нибудь монастыре. Что никогда больше не осмелюсь подойти ни к одной женщине, смогу разве что симулировать обморок у тюремных ворот в Холлоувее, в надежде, что кто-нибудь из женщин-полицейских попытается по-хорошему вернуть меня к жизни. - Помолчав, вздохнул и прищурился, глядя на солнце. - Только подумай, ведь все это произошло в Масе. Они старались как-то помочь друг другу...
- Точно. Самое смешное, что я сама просила ее держаться поближе к Стиву. Опереться на него - для его же пользы, понимаешь?
- А я говорил Колльеру, чтобы он больше был с Дайной.
- Ну, ясно.
Они замолчали. Но это молчание не было натянутым или неловким. Наконец Модести сказала:
- У меня в Панаме назначено одно свидание. Возможно, я съезжу туда, но позже. В это время года там слишком жарко. - Она взглянула на Вилли. - А у тебя есть какие-нибудь планы?
- Ничего определенного. - Он задумался. - Может, открыть антикварный магазин? Вот о чем я сейчас подумываю.
Модести покачала головой, улыбнулась.
- В антикварные магазины заглядывает слишком много красоток. С ними у тебя опять будут одни неприятности.
- Действительно. - Он опять задумался. - Тогда мы можем отправиться в Сахару и выкопать сокровища. Если передать их государству, думаю, мы наверняка станем пожизненными пэрами Англии.
- Прекрасная мысль. - В глазах Модести плясали искорки смеха. - Но лучше мы все-таки займемся этим в другой раз, Вилли. - Она затушила сигарету. - А как они выглядели? Помню, ты сказал, что должен ненадолго уехать, чтобы закопать их, но я была так слаба, что не могла даже взглянуть на эти ящики перед твоим отъездом. Да и не хотела, честно говоря.
- В тот момент они и меня не очень интересовали. Я открыл только один ящик. Зрелище было впечатляющее. - Гарвин порылся в карманах. - Ты как раз напомнила мне. Ты ведь заплатила восемь тысяч фунтов Скиту Лоури. Твои расходы должны быть возмещены.
Вилли протянул руку. На его ладони лежали два огромных рубина необыкновенной, ошеломляющей красоты.
- О Боже... - У Модести перехватило дыхание. Она долго любовалась ими, не произнося ни слова.
- Это все, что я прихватил с собой. Примерно одна трехсотая часть Гарамантских сокровищ. Для оплаты расходов.
Наконец Модести взглянула на него.
- Но я уже возместила свои расходы.
- В самом деле?
- Да. Видишь ли, я продала все акции компаний Пристайна за два дня до его смерти. На пятьдесят тысяч. А после известия о его гибели они упали в цене на двадцать пять процентов. В общем, я рассчиталась со Скитом и выплатила налоги, но и после этого не осталась в проигрыше.
Гарвин молча смотрел на нее. Внезапно он расхохотался.
- Прекрасно! Значит, рубинами платить не будем. Что же мы с ними сделаем?
Модести вернула их ему.
- Вставим их в кольца для салфеток и подарим Дайне и Стиву на свадьбу.
- Хорошо. - Вилли небрежно бросил драгоценности в карман. - Ну а у тебя есть какие-нибудь планы. Принцесса?
- Множество, - уверенно ответила она. - Я собираюсь... - Она замолчала и с сомнением посмотрела на Гарвина. - Послушай, а ты еще не завел себе какую-нибудь милашку, просто чтобы склеить разбитое сердце?
- Никаких милашек.
- Неужели никого?
- Нет. Точно, Принцесса.
- Тогда ты можешь сопровождать меня, не правда ли? Мы с тобой неплохо потрудились, и я честно заслужила подробный осмотр самых лучших магазинов Лондона, Парижа и Рима. Собираюсь купить себе что-нибудь роскошное. Буду ходить повсюду с твоим жемчужным ожерельем на шее и говорить: "Подберите мне подходящее платье к этому ожерелью!" Сделаю маникюр, педикюр, сногсшибательную прическу и ежедневно буду принимать ванну с самыми модными духами от Герлена.
Модести видела, как его лицо расплывается в счастливой улыбке. Немногие мужчины любят ходить с женщинами по магазинам и посещать дома мод. Вилли Гарвин обожал и то и другое. Сама по себе демонстрация мод восхищала его: высоченные манекенщицы, грациозно вышагивающие на подиуме в немыслимых нарядах, приятная музыка, но в полный восторг его приводил невозможный для понимания жаргон комментаторов.
- А вот Дейрдр, - пробормотал он, вспоминая. - Миниатюрная шляпка в форме шлема пожарного, выполненная из мелкой соломки, а под ней - последняя новинка сезона, шелк необыкновенной расцветки, выдержанной в палитре горелого гудрона.
Нисколько не меньше ему нравилось сопровождать Модести, когда она отправлялась за покупками. Она тоже любила ходить с ним по магазинам, потому что он обладал отменным вкусом, великолепным чувством стиля и острым световым восприятием. Однако иногда Вилли развлекался, изображая то скуповатого мужа, то эксцентричного любовника - английского аристократа, то темпераментного французского режиссера, а один раз даже телохранителя Модести, будто бы приставленного к ней мафией.
- Только если ты будешь себя хорошо вести, - предупредила Модести. Никогда не забуду того бедного продавца в Париже, расплакавшегося после твоего представления и от волнения проглотившего булавку.
Она приподнялась на руках, по-кошачьи изогнувшись. Напряжение, выгнавшее ее из дома и заставившее промчаться не разбирая дороги более двадцати миль, бесследно исчезло. Теперь она чувствовала себя просто прекрасно.
- Пошли, милый мой Вилли.
Гарвин встал, забросал костер землей, а потом протянул руку Модести и помог ей подняться.
- А когда нам наскучат огни больших городов, - продолжила Модести, мы, пожалуй, отправимся в Танжер. В это время года там просто здорово. Будем просто купаться и бездельничать целыми днями, и ничего больше.
- Это мне нравится. Принцесса.
Вилли Гарвин подхватил пустой шагаль свободной рукой, и они вместе пошли вниз по склону холма вдоль берега журчащего ручья.