— Если бы кто-нибудь вручил ей банку с этикеткой соли Немо, думаете, она приняла бы дозу?
— Думаю, она приняла бы что угодно, если бы это вручил ей тот, кому она доверяла.
— «Кому она доверяла». Понятно. Можете сказать нам, были ли теплыми ее отношения с подсудимой или нет?
— На мой взгляд, слишком теплыми. В доме была нездоровая атмосфера. Она не казалась мне полезной для человека… — Доктор Бирс бросил взгляд на Джойс, — с малым житейским опытом.
— Вы имеете в виду обвиняемую?
— Да.
— Как медик, доктор, — сухо осведомился мистер Лоуднес, — вы сталкивались с жестокими преступлениями, совершенными людьми с малым житейским опытом?
— Сталкивался — в книгах.
— Я имею в виду реальность. Разве вы не слышали о Мари Лафарж, Констанс Кент или Мари Морель?
— Боюсь, эти дамы жили до меня.
— Я говорю вам это, сэр, как об историческом факте!
— Тогда я принимаю это… как исторический факт.
— Когда вы прибыли в «Приорат», вызванный телефонным звонком, что вы сделали и к каким пришли выводам?
— Я обследовал покойную, — доктор Бирс крепче стиснул перила, — и пришел к выводу, что смерть наступила вследствие большой дозы какого-то яда раздражающего действия — вероятно, сурьмы.
— В котором часу наступила смерть?
— Опять же по моему мнению, между десятью вечера и полуночью. Точнее ответить не могу.
— Что вы сделали потом?
— Я позвонил в полицию, сообщив, что не могу выписать свидетельство о смерти. Позднее я получил указание коронера произвести вскрытие. Удалив некоторые органы, я передал их аналитику министерства внутренних дел.
— Вы обследовали банку из-под соли Немо и стакан на столике у кровати?
Доктор Бирс ответил утвердительно. Банка содержала чистую сурьму, а стакан — одну десятую грана сурьмы, растворенную в остатках воды. Здесь мистер Лоуднес зачитал третьему свидетелю заключение сэра Фредерика Престона, аналитика из министерства, который обнаружил тридцать два грана этого яда в теле покойной.
— Это большая доза сурьмы, доктор Бирс?
— Очень большая.
— Симптомы проявляются внезапно или постепенно?
— Внезапно, спустя пятнадцать-двадцать минут.
— Теперь прошу вас подумать как следует, доктор, — продолжал обвинитель, подчеркивая каждое слово. — Хотя симптомы были внезапными, могла покойная дотянуться до шнура звонка рядом с ней?
— Безусловно, могла.
— Благодарю вас. У меня больше нет вопросов.
Джойс Эллис поднесла руку к горлу. Когда поднялся защитник, зал сразу почувствовал приближение кульминации. Батлер внимательно разглядывал свидетеля.
— Не могли бы вы описать нам эти симптомы, доктор? — заговорил он.
Доктор Бирс кивнул:
— В большинстве случаев я бы ожидал металлический привкус во рту, тошноту и непрекращающуюся рвоту…
— Так! — Слово прозвучало как выстрел. — Могу я спросить, покойную рвало?
— Нет.
— Вполне согласен с вами, доктор! Не назовете ли вы нам причины, по которым сделали такой вывод?
— Это первый активный симптом, ощущаемый пациентом. — Доктор Бирс тщательно подбирал слова. — Сильная и неконтролируемая рвота. Я никогда не слышал и не читал о случаях рвоты, не оставляющей следов. Кроме того, органы пищеварения показывали…
— Понятно. Как это отражается на других симптомах?
— Иногда, — ответил доктор Бирс с невеселой профессиональной улыбкой, — это выявляет разницу между выздоровлением и смертью. Все симптомы резко интенсифицируются.
— Какие именно?
— Боли во рту и горле, тяжесть в голове, судороги конечностей, спазмы желудка…
— Спазмы! — подхватил Батлер. — Я вполне согласен с вами, что миссис Тейлор могла дотянуться до звонка, если он находился под рукой. Но предположим, шнур висел за спинкой кровати?
— Прошу прощения?
— Доктор, вы слышали показания свидетельниц Алисы Гриффитс и Эммы Перкинс?
Вопрос был чисто риторическим. Свидетелям в Центральном уголовном суде, за исключением полицейских офицеров, никогда не позволяли слушать других свидетелей. Покуда Батлер объяснял, что сообщили Алиса и Эмма, куполообразный череп доктора Бирса, казалось, поднимался все выше, увеличивая его рост.
— Вы понимаете ситуацию, доктор Бирс?
— Да.
— Чтобы дотянуться до шнура, покойной пришлось бы встать на пол или совершить активные манипуляции на кровати, как мы только что слышали. Вы считаете это возможным при описанных вами спазмах?
— Нет, не считаю.
— Вы бы назвали это абсолютно невозможным?
— Я бы назвал это настолько маловероятным, что практически это равнозначно невозможному.