— Пришла Эмма — миссис Перкинс — и тоже выпила чашку чаю. Потом я приготовила чай мадам и отнесла его на серебряном подносе в ее комнату.
— Опишите, что произошло тогда.
Полная фигура миссис Гриффитс словно съежилась под деревянной крышей свидетельского места.
— Ну, сэр, я раздвинула занавеси и собиралась поставить поднос на столик, когда увидела миссис Тейлор. Мне стало дурно, и я чуть не уронила поднос. Она была мертва.
После краткой паузы мистер Лоуднес кивнул.
— Пожалуйста, возьмите буклет, миссис Гриффитс, и посмотрите на первую фотографию в нем.
Свидетельнице передали один из буклетов в желтой обложке с официальными фотоснимками. Некоторые присяжные открыли свои буклеты.
— Так лежала покойная, когда вы впервые увидели ее?
— Да, сэр. Скорчившись в постели, словно от боли. Пятно на щеке — это румяна.
— Что вы сделали потом?
— Выбежала в коридор и позвала Эмму.
— Миссис Перкинс, кухарку?
— Да, сэр. «Ради бога, иди сюда! — сказала я. — Случилось что-то ужасное!»
— Миссис Перкинс поднялась из полуподвала?
— Да, сэр. Мы стояли по обе стороны кровати. Я все еще держала поднос. Мы думали, у нее удар.
— У миссис Тейлор?
— Да. «Я позвоню мисс Эллис, — сказала Эмма. — Надо ей сообщить».
— Теперь взгляните на фотографию номер два. Вы увидите белый шнур звонка, свисающий рядом с покойной, до которого она легко могла дотянуться. Шнур был в таком же положении, когда вы впервые увидели покойную?
— Нет, сэр, — быстро ответила свидетельница. — Он висел за изголовьем кровати.
Сказать, что мистер Теодор Лоуднес издал звук, как человек, получивший удар в солнечное сплетение, было бы неправдой. Сделать это ему не позволило чувство собственного достоинства. Но он уронил на стол папку с документами, и из нее вылетел розовый лист промокательной бумаги.
— Я не рассказывала об этом полиции, потому что они меня не спрашивали, — продолжала миссис Гриффитс. — Они видели, что шнур висит рядом с мадам, и решили, что он всегда там был!
Резкий упрек судьи заставил ее умолкнуть. Мистер Лоуднес посмотрел на длинный стол солиситоров, где лежали аккуратно пронумерованные вещественные доказательства. Один из сидящих там мужчин был окружной детектив-инспектор Гилберт Уэйлс, который застыл как вкопанный, внезапно осознав, что пренебрег своими обязанностями.
Мистер Лоуднес принял решение за долю секунды.
— Если полиция не спрашивала вас об этом, — заметил он, — значит, у нее имелись веские основания считать это несущественным. Покойная могла дотянуться до шнура даже в его первоначальном положении?
— Да, сэр.
— Несмотря на действие яда?
— Да, сэр. Могла, и очень легко.
— Каким образом?
— Ну… как сделала Эмма.
— И как же?
— Она влезла на кровать, ухватилась за шнур и протянула его над спинкой, а потом начала звонить.
— Обвиняемая сразу отозвалась на вызов?
Миссис Гриффитс колебалась, как будто ее переполняли эмоции.
— Нет, сэр. Мы знали, что звонок работает, так как услышали его. Я вышла в коридор, чтобы пойти за мисс Эллис к ней в комнату, но встретила ее по дороге.
— Вы встретили ее в коридоре?
Розовые цветы на шляпке снова энергично кивнули.
— Что сказала вам обвиняемая?
— Мисс… обвиняемая спросила: «В чем дело? Она умерла?»
— Понятно. Обвиняемая спросила это, прежде чем вы сообщили ей о случившемся?
— Да, сэр.
Джойс Эллис на скамье подсудимых, казалось, едва дышала. Зал суда наполнился эмоциями, безмолвными, как мысли, но ощутимыми, как веревка палача. Все глаза устремились на девушку.
— Как вы бы описали выражение лица обвиняемой, когда она сказала это? Как спокойное или как возбужденное?
— Она явно была расстроена, сэр.
— Что сделала подсудимая?
— Прошла в комнату мадам, посмотрела на нее и прикоснулась к ней. Эмма и я плакали. Мисс Эллис села на стул, закрыла лицо руками — вот так, сэр, — и воскликнула: «Нет, нет, нет!», словно была убита горем.
— Вы заметили что-нибудь на столике у кровати справа от покойной?
Свидетельница ответила утвердительно. Для опознания ей предъявили жестяную банку с этикеткой «Стимулирующая соль Немо». Надпись окружал венок из белых цветов. После этого миссис Гриффитс опознала стакан с осадком и чайную ложку, а затем рассказала о сурьме из конюшни.
— Когда обвиняемая находилась в комнате покойной, она делала какие-нибудь замечания относительно этой банки?
— Не припоминаю, сэр.