- Вы что же, хотите сказать, что отец потребует вашего увольнения?
- Вполне возможно, - отвечал Кеннет. - Никто еще не жаждал моей смерти так, как сэр Джайлс. А он, надо сказать, человек упрямый.
- Да при чем тут Джайлс! - воскликнул Стивен. - Я не увольняю сотрудников по его указке.
- От него немалый доход, - напомнил Кеннет. - Вероятно, он настроит против меня вашею батюшку.
Стивен вернулся за стол и поворошил бумаги.
- Дорогой Морнингтон, уверяю вас, мой отец и не подумает вмешиваться. Не станет он встревать в наши дела, да еще настаивать, чтобы я уволил старого сотрудника.
Интонация показалась такой неубедительной ему самому, что он снова вылез из-за стола, подошел к окну и посмотрел на улицу. Его оплот - дела, планы, замыслы - как-то заколебался при мысли о нависшей угрозе. Конечно, если отец что-то решил, то сам он бессилен; но знал он и другое: напролом отец не пойдет. Зачем? Он сделает проще - станет пугать финансовой нестабильностью. Стивен давно ощущал, что отец очень экономно расходует силы и редко тратит больше энергии, чем нужно. Из-за этого иногда и кажется, что он ко всему относится с ленцой. Ведь человек, передвигающий книгу одним пальцем, представляется нам более праздным, чем тот, кто перекладывает ее двумя руками.
Но угроза потерять Морнингтона всколыхнула в сознании младшего Персиммонса целый букет тревог и волнений. Конечно, Кеннета жаль особенно, он чуть ли не самый нужный сотрудник в издательстве, и очень приятный человек. И если все-таки придется с ним рассчитаться, хорошо бы как-то избежать вполне заслуженного в этом случае презрения. Чем это может обернуться для самого Морнингтона, Стивен со своим птичьим взглядом, естественно, не думал. "В крайнем случае, найду ему работу..." - решил он и вернулся к собственным тревогам.
Пока длилось молчание, Кеннет понял, что рассчитывать он может только на собственные силы, разве что Грааль поможет.
- Ну что ж, - произнес он, - я вам все рассказал.
Если зайдет речь, вы знаете нашу точку зрения.
- Нашу? - переспросил от двери насмешливый голос. - Это чью же? Архидиакона и вашего титулованного приятеля?
При звуках этого голоса Стивен едва не подпрыгнул и резко повернулся от окна.
- Здравствуй, - растерянно произнес он. - Я.., я не ждал тебя.
Грегори Персиммонс изобразил на лице разочарование.
- Вот как? А я-то думал, ты всегда прислушиваешься к шагам в коридоре, поджидая меня. Мне бы хотелось так думать. Наверное, так и есть. Ладно. Мне нужно позвонить от тебя по одному личному делу. - Он положил на стол шляпу и перчатки.
Кеннет не утерпел.
- Новая шляпа, мистер Персиммонс? - спросил он. - И новые перчатки? Не иначе как от начальника полиции.
Грегори, садясь в кресло, искоса взглянул на него.
- Да, - сказал он сыну, - нам придется экономить.
Расходы просто ужасные. Я хотел бы просмотреть ведомость, сколько ты кому платишь.
- Сейчас пошлю за ней, - нервно улыбнулся Стивен.
- Да не стоит, - небрежно сказал Грегори. - У меня всего пара вопросов, а сегодня и вовсе ограничимся одним."
Можно бы прямо сейчас с ним и покончить. Я тут подумал, не слишком ли много мы платим Морнингтону?
- Ха-ха! - криво усмехнулся Стивен. - Что вы на это скажете, Морнингтон?
Вопреки его ожиданиям, Морнингтон молчал; зато заговорил Грегори.
- Дело даже не в том, сколько мы ему платим. Я думаю, его придется уволить. Он нечист на руку.
- Отец, - начал Стивен, - как ты можешь так говорить? Он же здесь все-таки...
- А что такого? - сказал Кеннет. - Именно так ваш отец и говорит теперь. Напоминает сэра Джайлса, но, должен вам сказать, в особой оригинальности его никто и не подозревал. Мужчина он, конечно, видный, а издатель - третьесортный, тут уж никуда не денешься. Что же до нечестности...
Грегори неохотно улыбнулся.
- Слыхал? - обратился он к сыну. - Еще оскорбляет меня! Давай, рассчитывайся с ним, если хочешь, и избавимся от него.
- Между прочим, есть такое понятие, как незаконное увольнение, заметил Кеннет.
- Дорогой мой, - отозвался Грегори, - мы просто сокращаем число рабочих мест в связи с моим возвращением в издательство.., что ты сказал, Стивен?., ну и вы - первый пострадавший. Мы с вашим прежним хозяином сделаем все, чтобы вы не нашли другой работы. Думаю, проживете как-нибудь за счет герцога или вашего попа. Стивен...
- Нет, - промямлил Стивен, - это просто нелепо. Из-за того, что вы поссорились...
- А-а, Стивен Персиммонс, благородный предприниматель! - проворчал Грегори. Он обошел стол и начал что-то нашептывать сыну на ухо. Кеннет уже готов был заявить, что увольняется сам. Потом он собирался свалить Грегори с ног и поплясать на нем. Он смотрел на нового шефа и чувствовал, как прежнюю неприязнь сменяет самая настоящая ярость.
Придушить бы старого негодяя и засунуть под тот же стол, к Лайонелу! Страсть к разрушению ради разрушения овладевала им, ненависть ударила в голову. Он даже не подозревал, что так пылко презирает этого человека, во всяком случае раньше он подавлял внезапные искушения, но теперь презрение и злоба слились. Ничего не видя перед собой, он шагнул вперед, смутно услышал удивленный возглас Стивена и отвратительное хихиканье Грегори. "Господи, да ему же это нравится!" - подумал он, и чувства его как-то странно изменились. "Господи Иисусе Христе..." - начал он, и вдруг заметил, что говорит вслух.
Грегори подскочил к нему.
- Иисусе Христе? - глумливо переспросил он. - Полный нуль твой Господь! Дерьмо твой Господь!
Кеннет ударил, промахнулся, почувствовал ответный удар и услышал ненавистный смех. Кто-то схватил его за руки, он вырвался, но тут же в него вцепилось несколько рук и двигаться стало невозможно. Он пришел в себя. Трое сотрудников издательства почти повисли на нем; у стены, трясясь, стоял Стивен, а прямо перед ним, за столом, в кресле директора развалился Грегори.
- Ну-ка, спустите его с лестницы! - распорядился он.
Его приказание исполнили хоть и не буквально, но весьма поспешно. Все еще сжимая в руках гранки "Священных сосудов", ошеломленный Кеннет в два счета оказался на улице, постоял и медленно побрел назад, на Гровнер-сквер.
Когда он добрался туда, ни герцога, ни архидиакона дома не оказалось, а Твайс бдительно охранял личные апартаменты хозяина. Тот появился лишь к обеду, за которым и пришел к выводу, что сегодня Кеннет в собеседники не годится. Архидиакон отсутствовал до вечера, весь день он занимался приходскими делами.
- Когда-нибудь все равно пришлось бы приезжать, - объяснил он. - Мистер Персиммонс только помог мне, а то я никак не мог собраться в Лондон. Правда, главного я так и не сделал - епископа не нашел.
Все вместе они отправились пить кофе, но забыли о нем, слушая рассказ о подвигах Кеннета. Гранки, доставшиеся ему в качестве трофея, вряд ли могли компенсировать потерю работы, так что и герцог, и архидиакон, не меньше Кеннета расстроенные, тут же определили его в секретари, а затем перешли к обсуждению дебоша, учиненного им в издательстве. Когда в оправдание он повторил слова Персиммонса, герцога передернуло от омерзения, архидиакон же только слабо улыбнулся.
- Жаль, что вы ушли таким образом, - вздохнул он. - мы ни в коем случае не должны уподобляться им.
- Жаль? - воскликнул герцог. - После этого гнусного богохульства? Да окажись я там, я бы голову ему оторвал!
- Нет, нет, дорогой герцог, право, не стоит, - запротестовал архидиакон. - Оставим подобные методы мистеру Персиммонсу.
- Он оскорбил Бога!.. - кипел герцог.
- Как можно оскорбить Бога? - улыбнулся архидиакон. - Это же все равно, что попытаться дернуть Его за нос.