- Так ведь не нашлось в Содоме пяти праведников, - вздохнул незнакомец. - "Иерусалим, Иерусалим..."! <Мтф. 23:37; Лк. 13:34 ("Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе!..")>
- Ну, может и так, - признал немного смущенный Бетсби, - однако притчу ведь надо к чему-то применить. Нельзя же понимать ее буквально, a la lettre <Буквально (франц.)>, как сказали бы остроумные французы. Боюсь, остроумия в них больше, чем праведности...
Так, непринужденно беседуя, они вошли в деревушку.
Возле трактира стоял, глубоко задумавшись, инспектор Колхаун. Скользнув по прохожим равнодушным взглядом, он вернулся к созерцанию трактирной двери. Однако незнакомец в сером шагнул к нему и по-приятельски окликнул:
- Эй, инспектор, что вы тут делаете?
- Думаете, вас это касается? - критически оглядев незнакомца, промолвил Колхаун. - А вот мне так не кажется. Я что-то не припомню, где мы встречались?
- Да где мы только не встречались! - оживленно воскликнул человек в сером. - Право, я не хотел вас отвлекать. Мистер Бетсби, вы не знакомы с инспектором Колхауном? Инспектор, это мистер Бетсби, он пока присматривает за здешним приходом.
Оба представленных пробормотали нечто неразборчивое, а их общий знакомый продолжал:
- О, вам бы надо подружиться, ведь на вас двоих держится вселенная. Движение - и устойчивость, вдохновение - и порядок...
- Да, да, - подхватил Бетсби. - Я всегда это чувствовал. Знаете, как-то во время службы я так и сказал, что полиция при десяти заповедях нужна не меньше Церкви. Тем более сейчас, когда так мало уважают закон.
- А когда его вообще-то уважали? - подал реплику инспектор. Спешить ему было некуда, и он решил потратить четверть часа на разговор с местным священником. - По-моему, особенно хуже не стало.
- Как сказать, как сказать, - оживился Бетсби. - Конечно, как человек падал лет двадцать. - тридцать назад, так он и теперь падает. Да только после войны кое-что изменилось. Люди уже не хотят слушать, когда их учат.
- Ваша правда, сэр, - ответил инспектор. - Мне как раз и приходится иметь дело с теми, кто не желает ничему учиться. И, надо сказать, многие из них с виду - сущие овечки, - злобно добавил он.
- Да-да-да, - закивал Бетсби, - больная совесть, понимаю... Чувство вины смиряет самых гордых. Счастлив тот, кто успел раскаяться перед концом, и хорошо, если не из страха.
Как это сказано: "Любовью изгоняем страх..." Да, именно страх. Печальное зрелище! Человек, напуганный чем-то...
- По-разному бывает, - сказал инспектор. - Иногда страх ударяет им в голову, и тогда они опасны. Я знал совершенно ничтожного человечишку, который со страха выбил глаз полицейскому.
- Да что вы! - удивился Бетсби. - Весьма прискорбно! А мне, вы знаете, страх совершенно неведом. Видно, такой уж у меня характер.
- Неужели так никого и не боялись? - голос незнакомца удивительным образом наполнил воздух, словно изливаясь во все стороны.
- А вот мне приходилось, и не раз, - вставил инспектор.
- Никого, - ответил Бетсби, подчеркивая это слово. - Конечно, у каждого священника есть кое-какой неприятный опыт. Как-то раз мне пришлось зайти к одному фермеру, и, представьте, в комнату ворвалась свинья. Мы никак не могли ее выгнать. Или вот посетители...
- Ну уж это точно бесовское наваждение, - согласился Колхаун, - черт знает, как замучают.
- Вы-то можете от них избавиться, а нам каково? - Бетсби пригорюнился. - Приходится терпеть. "А кто откажет одному из малых сих, тот получит мельничный жернов на шею" <Бетсби неверно цитирует Евангелие от Матфея (18;6): "А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше, было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею...">. Терпение, благорасположенность, помощь - что нам еде остается?
И снова воздух вокруг них зазвенел вопросом:
- Приходящие к вам страшат вас?
- Да нет, не страшат, - слегка поморщился Бетсби. - Просто иногда обходишься с ними построже. Посоветуешь быть твердым, не сгибаться. Бывают совсем заблудшие. Я как-то встретил одного такого недалеко отсюда. Желтый совсем, больной. Я, конечно, ободрил его, как мог.
- А что же с ним приключилось? - поинтересовался инспектор.
- Довольно забавная история, - сказал Бетсби и задумчиво посмотрел на своего спутника в сером. Тот стоял, прислонясь плечом к стене трактира. - Я так толком и не понял, в чем там дело, но сразу заметил: он не в порядке. Наверное, неврастеник. Но я был суров. Я сказал: "Возьмите себя в руки, сэр!" Он рассказал мне, что обращался к кому-то из веслианцев. - Бетсби выдержал долгую паузу, ожидая, что инспектор признается: "Да я и сам, собственно, веслианец...", дождался, одарил его приятной улыбкой и продолжал:
- Ну что ж, среди них много неплохих проповедников. Правда, их не назовешь уравновешенными. Эмоции, знаете ли, а это ни к чему. Слишком много поэзии... Тут ведь что помогает? Мысль; мозг, интеллект. Вот и этот человек. "Я, говорит, теперь спасен".
Сидит и так нервничает, что дальше ехать некуда.
- А что ж ему нервничать, спасенному-то? - лениво удивился инспектор.
- Немножко смешно звучит, когда говоришь об этом спокойно, - улыбнулся Бетсби. - Он был абсолютно уверен, что его убьют. Правда, он не знал, как, кто, за что и когда, но считал, что примет смерть от дьявола. А тут веслианцы его и спасли. Я, конечно, ободрил его.
Инспектор разом подобрался и резко подался вперед.
Человек в сером слегка переменил позу. От него сейчас исходило не больше энергии (да и не больше любопытства), чем от цветов в палисаднике за забором.
- Кто это был? - напряженно спросил инспектор. - Что вы о нем знаете?
- Да как будто немного, - ответил Бетсби. - Кажется, работал он у кого-то и собирался уезжать в Канаду. Это же было не здесь, не в Фардле, а у меня в приходе. Я дал ему, помнится, две книжечки, "Насущную помощь" и "Песок и скала". У меня их много. Недели через две он прислал мне их из Лондона.
- А письма не было? - спросил инспектор.
- Как же, как же, было. Такая трогательная записочка.
Очень наглядно показывает, насколько идея может овладеть человеком. Мне кажется, она у меня где-то с собой.., сейчас, сейчас, - он достал из кармана объемистую кипу бумаг и выудил из нее письмо. - Вот оно.
"Ваше преподобие! Возвращаю вам книги, которые Вы мне любезно одолжили. Конечно, в них все правильно, только вот насчет драгоценной Крови как-то не так. К сожалению, когда придет дьявол, они мне вряд ли помогут. А он обязательно придет за мной, он убьет меня, но Спаситель заступится и возьмет меня к Себе. Оно так и будет, только я не осмеливаюсь думать об этом. Наверное, дьявол не сможет слишком сильно навредить мне. Убьет только... Но я ведь сам этого хотел. А Иисус спасет меня.
Спасибо вам за книги, я их возвращаю. Я не прочитал их до конца, потому что мне очень неспокойно.
Остаюсь с совершенным почтением Джеймс Монтгомери Петтисон".
- Вот такое славное письмо, - закончил Бетсби, складывая листок. - Если бы не дьявол, конечно.
- Извините, сэр, а нет ли там адреса? - спросил инспектор.
- Есть, - с легким удивлением ответил Бетсби. - Вот: 227, Тоббл-Хорст-роуд, Виктория.
- Спасибо. А дата?
- Двадцать седьмое мая.
- М-да, - сказал инспектор, - подумать только, рядом со мной! Так вы говорите, он маленького роста?
- Да, ниже среднего, я бы сказал. И вид такой.., простоватый. Вы его знаете?
- Кажется, встречал пару раз. Жил-то он совсем рядом.