- Вы меня простите, но мне ведь уезжать завтра, надо закончить кое-какие дела. Так говорить мне с Рашфортом?
- Да, я был бы вам очень признателен, - неуверенно ответил Персиммонс. - А впрочем, лучше не надо. Не хочу я тратить ваше время на пустяки. Я ведь и сам могу к нему съездить. Если позволите, сошлюсь на вас. Всего доброго.
- Да свидания, - вежливо сказал архидиакон. - Когда я вернусь, мы, наверное, еще не раз увидимся.
Он проводил гостя до калитки, приветливо болтая, но к дому брел медленно, напряженно обдумывая весь разговор.
Существует ли на самом деле бедная миссионерская церковь?
А Персиммонс? Не очень-то он похож на благотворителя. А потир? Если верить сумасшедшим доводам этого археолога, вполне можно допустить, что легендарный Грааль, вдохновивший целое воинство поэтов и рыцарей, Грааль Ланселота и Галахада, Грааль таинственных дев, воспроизведенный десятки раз в древних геральдических знаках, мечта Камелота, посланник Сарраса, реликвия Иерусалима - хранится, всеми забытый, в маленькой английской деревушке.
"Фардль, - думал он, - Кастра Парвулорум, лагерь детей... Где же еще пребывать Младенцу?" Он вошел в дом, привычно выпевая про себя: "Славьте Господа, который один творит чудеса великие, ибо вовек милость Его" <Пс. 135:3-4.>.
Утренняя служба, по давно заведенному обычаю, начиналась в семь часов. Летом прихожан собиралось немного.
Перед началом, как и требовал канон, архидиакон читал утренние молитвы. По четвергам ему помогал пономарь, в остальные дни он обходился без него. Но пономарь любил поспать, часто опаздывал, и ключи от церкви обычно хранились у архидиакона. Позванивая ими, он наутро, в половине седьмого, подходил к двери храма. И вот тут-то раннее утро уготовило ему неожиданность. Дверь не просто была открыта, она висела на одной петле, и замок, вырванный с мясом, лежал возле стены. Архидиакон уставился на вход, подошел поближе, присмотрелся и бросился в храм. Через несколько минут он уже уяснил себе размеры ущерба. Два ящика с пожертвованиями "на бедных" и "на храм", стоявшие возле купели, были взломаны, подсвечники в алтаре повалены, алтарная занавесь сорвана, дверь в ризницу тоже взломана, а золотые потир и дискос, память о сэре Джоне, исчезли. На добела отмытой стене чернели какие-то выцарапанные знаки.
- Фаллические символы, - пробормотал архидиакон, слабо улыбаясь.
Он вернулся ко входной двери и увидел на дорожке у ворот пономаря в сопровождении двух прихожанок, из тех, чья набожность проявлялась приступами, как подагра. Архидиакон помахал им рукой, и когда они подошли, сообщил о случившемся.
- Как? Дорогой архидиакон... - завопила миссис Мейджер.
- Как? Мистер Давенант... - вторила ей мисс Виллоуби, на правах старожила позволив себе обратиться к священнику по фамилии. Обе закончили вместе:
- Кто же мог это сделать?
- Странное дело, правда? - мягко произнес архидиакон.
- Это же святотатство! - вскричала миссис Мейджер.
- Бродяга какой-нибудь? - предположила мисс Виллоуби.
- Таулау, вот кто нам нужен, - твердо сказал пономарь. - Хорошо ищет всякие потерянные вещи. Он, правда, веслианский методист, вряд ли ему хочется искать этих проклятых убийц. Я, пожалуй, схожу за ним, сэр?
- А у меня брат гостит! - воскликнула миссис Мейджер. - Как удачно! Он моряк, привык там у себя ко всяким преступлениям. Даже один раз в трибунале заседал...
Жизненный опыт удержал мисс Виллоуби от каких бы то ни было предложений. Она внимательно наблюдала за ар, хидиаконом и заметила, как прохладно он встретил энтузиазм пономаря и миссис Мейджер. Поэтому она ограничилась ни к чему не обязывающим "хм, хм!" Она знала, что даже у самых симпатичных священников бывают свои причуды.
- Не будем беспокоить Таулау, - сказал архидиакон. - Да и вашего брата тоже, миссис Мейджер. Конечно, если он захочет взглянуть на взломанные двери - пожалуйста, но арестовывать пока некого. Да и для нынешнего суда святотатство - не очень-то подходящее обвинение, а священник - плохой обвинитель.
- Но... - начали было пономарь и миссис Мейджер.
- У нас ведь есть неотложное дело, - продолжал архидиакон. - Сейчас время утренней службы, не так ли?
Джессамин, - обратился он к пономарю, - вы не могли вы привести в порядок алтарь? Хотя бы расставить подсвечники и слегка почистить. А вы, миссис Мейджер, не поправите ли занавесь? Мисс Виллоуби, если вам не трудно, приберите здесь немного. Вот так, спасибо вам, спасибо. К счастью, у меня дома есть другой потир, сейчас принесу. И вот еще что, - помедлив, серьезно сказал он, - ящики для пожертвований пусты. Я думаю, самое время внести свою лепту.
Он опустил в каждый ящик по несколько монет, и дамы, не слишком охотно, но все же последовали его примеру.
По дороге к дому архидиакон разрешил себе обдумать происшествие. Вряд ли бродяга станет взламывать дверь маленькой приходской церкви. Для этого нужны инструменты, значит, кто-то всерьез готовился к взлому. Но серьезного грабителя едва ли могла привлечь мелочь в ящиках для пожертвований. Выходит, ему нужен был золотой потир? Что ж, вполне возможно.., или охотились за другим потиром, тем самым, чью историю архидиакон случайно узнал в кабинете Морнингтона? В конце концов, автор книги - как же его фамилия? - мог обсуждать свои гипотезы с каким-нибудь коллекционером, с миллионером или даже с оголтелым материалистом. Пожалуй, мог... Но трудно предположить, чтобы кто-то из них отважился на грабеж. Взгляд его упал на садовую скамью, где он только вчера сидел и беседовал со странным посетителем. Не сумели купить и теперь решились...
Персиммонс... Стивен Персиммонс, издатель... "Христианство и Лига Наций".., бедная миссионерская церковь.., святотатство.., фаллические символы... Над этим стоило подумать.
На пороге маленькой комнаты, где он накануне разглядывал Чашу, его остановил высокий, чистый и радостный звук.
Какая-то нездешняя нота прозвучала на миг и тут же исчезла, если вообще была. Архидиакон благоговейно преклонил колени перед старым потиром и бережно поднял его.
Он нес его по дорожке к церкви так же, как прежде носил за литургией другие чаши, и снова становился опорой для предмета у него в руках, он был един с Чашей, он превращался в луч, в один из лучей, бьющих из этого центра, в луч, опираясь на который, священный сосуд плывет среди смертных. Правда, ощущая себя лишь средством, он не упускал из вида другие, частные составляющие сложного чувства - ритуальное движение, радость служения, спокойную ясность и незыблемость канона... "Но это - не Ты", - сказал он вслух, подходя к калитке. Часы в гостиной пробили семь; он услышал, как прошла наверх экономка, а на дороге, уже за калиткой, несколько местных жителей спешили на работу. Вдруг архидиакон заметил еще одного человека. Как и вчерашний гость, он заглядывал в сад, перегнувшись через изгородь, со старым издателем они были даже чем-то похожи, может быть - высоким ростом, но этот был еще и с бородой. Посетитель толкнул калитку и вошел в сад. От неожиданности архидиакон остановился.
- Прошу прощения, - промолвил ранний визитер, - не эта ли дорога ведет в Фардль?
- Она самая, - ответил архидиакон, - забирайте все время чуть вправо и не ошибетесь.
- Спасибо, - сказал пришелец, - а то я всю ночь шел.
Ни еды, ни денег... - Он остановился в нескольких ярдах от священника. - Вы меня извините, но я вас увидел, вот и решил...
- Хотите перекусить? - спросил архидиакон.
- А то как же! - ответил незнакомец, с любопытством разглядывая и его, и Чашу. - Вам-то поди не доводилось сутки голодать - ни тебе глоточка, ни тебе кусочка. - Он сделал еще один шаг вперед.
- Зайдите на кухню, вам дадут поесть, - твердо прервал его архидиакон. - Я спешу в церковь. Если хотите поговорить со мной, дождитесь конца службы. - Он повернулся и направился по тропинке к церкви.
Когда служба кончилась, архидиакон вернулся домой и пристроил потир в дальнем углу буфета. Дождавшись кофе, он спросил экономку, не заходил ли давешний прохожий. - - Как же, заходил, сэр, - отвечала она. - Дала я ему поесть, дала, да не больно много он съел, а через десять минут и был таков. Знаю я этот народ. Деньги ему подавай, а не завтрак. Я ему намекнула, что вы ему работу приискать можете, да куда там! Нужна ему эта работа! Он и вас дожидаться не захотел. Вот помяните мое слово - деньги ему нужны.
В ее словах был резон, но нелепых сомнений архидиакона они не развеяли. Он хорошо помнил, что во время короткого разговора в саду внимание незнакомца было всецело поглощено Чашей, и только ей. Он явно видел ее впервые и словно хотел запомнить на всю жизнь.
До отхода поезда оставался час. Впрочем, Шотландия может подождать. Надо было встретить другого священника, сдать церковь и повидать Рашфорта уже не ради Персиммонса, а по своим делам. А самое главное, надо было решить, наконец, что делать со старым поцарапанным потиром, притаившимся в дальнем углу буфета, стоявшего в столовой обычного сельского дома в скромном английском приходе.
Сперва ему пришло в голову, что потир можно отдать в банк; потом - что его надо отвезти епископу. Но до ближайшего банка было миль пять, а до епископа и все тридцать.
К тому же Фардль находился в ведении молодого, энергичного епископа, который не любил сидеть на месте, а ловить его по вокзалам и общественным собраниям архидиакону совсем не хотелось. Да и как объяснишь епископу такое щекотливое дело? Нельзя же просто войти, поставить потир на стол и заявить: "Вот Святой Грааль. Это он, потому что я читал одну рукопись, а мой сосед хотел купить его для миссионерской церкви и говорил, что детей надо учить, чтобы они не творили зла, а храм у меня обокрали, и еще какой-то прохожий спросил дорогу в Фардль". Поверит ли этому молодой, энергичный епископ современных взглядов? Архидиакону он нравился, но не было ни малейших оснований подозревать его в терпении или в легковерии.
Значит, сначала - банк, а потом Рашфорт. Ну а потом, денек-другой спустя, дойдет черед и до епископа. Нет, сначала телеграмма в Шотландию. Впрочем, ее можно отправить со станции.
Архидиакон разыскал портфель - ему и раньше приходилось возить в нем церковную утварь; уложил в него Грааль - если то был Грааль; предупредил экономку, что вернется во второй половине дня, и в самом начале десятого надевал в передней шляпу. Тут в дверь постучали. Экономка открыла. На пороге стоял бродяга, интересовавшийся утром дорогой в Фардль.
- Извините, мэм, - хрипловато произнес он, - хозяин ваш дома? А-а, вот он! Понимаете, сэр, я не хотел надоедать вам за завтраком, погулял тут немного. Вы вроде как обещали помочь мне с работой... Я, значит, работу ищу.
- Что-то я не заметила, чтобы вы очень искали работу, - вставила экономка.
- Да ведь работу-то мне его преподобие обещал, а не вы, мэм, - возразил незнакомец. - Так что очень вам буду благодарен, если подыщете что-нибудь.
- Как вас зовут? - спросил архидиакон.
- Кеджет, сэр, - ответил тот. - Сэмюэль Кеджет. Я в армии служил, сэр, и вот теперь...