На Дэвиде не было галстука, он был такой взъерошенный, как будто только что сошел со спринтерской дистанции.
- Трудный день? - спросил я.
Он коротко кивнул.
Сначала мы немного выпили, а потом принесли заказанные нами блюда.
- Удачи тебе завтра, - пожелал мне Дэвид.
Я пожал плечами.
- Ты же хочешь победить, не так ли?
- Конечно, - ответил я. - Но не вижу трагедии в том, если что-то сорвется. Меня вполне удовлетворяет нормальная жизнь, я не жажду видеть себя на экране телевизора, где был в предыдущий день.
- Вы обязаны выиграть, - заявила Викки. - Кто-то может снова оказаться в беде.
Я уставился на нее как баран на новые ворота. Одно из двух: или она беспросветная тупица, или наделена более тонким чувством юмора, чем я предполагал.
На этом мы закрыли тему моей карьеры и поговорили о новой работе Дэвида, проблемах Викки и их планах на будущее. Я заметил, что они кое-что недоговаривают, они выглядели заговорщиками, которые понимают друг друга с одного взгляда. Они обменялись каким-то знаком и прыснули со смеху.
- В чем дело? - спросил я, но они не хотели говорить.
Мы с Викки одновременно потянулись к последнему куску мяса, я вилкой, она палочками.
- Бери, я не хочу, - отказался я.
В знак подтверждения я похлопал себя по животу.
- Эй, по телевизору вы неплохо смотрелись, - поддела меня Викки. - А говорят, на экране увеличиваешься в объеме на десять фунтов.
- Только если ты в одежде, - ответил я.
Она сказала Дэвиду:
- Видишь, я говорила тебе, что он из-за одежды так смотрится.
- Как? - спросил я, оценивая свой внешний вид. - У меня какие-то огрехи?
- Разве Дэвид не изменился к лучшему, с тех пор как я таскаю его за собой по магазинам и покупаю ему одежду? - вопросом на вопрос ответила Викки.
Я посмотрел на Дэвида. Она была права. Даже помятая в конце дня, его рубашка не только прекрасно смотрелась, но и скрывала врожденную бледность. И пиджак не висел мешком, как будто с чужого плеча. Я пытался вспомнить, когда он перестал одеваться как подросток. Но дело было не только в одежде. Дэвид, казалось, обрел уверенность в себе. Он откинулся на спинку стула и кидал реплики, когда считал нужным. Он не взвешивал каждое свое слово. Он изменился совсем недавно, обрел раскованность и убежденность в правильности своих поступков. Казалось, Дэвид наконец вырос и отказался от детских замашек. Даже люди, недавно повзрослевшие, понимают, что и они иногда ошибаются.
Мы потягивали вино. Я не спешил с заключительной речью. Дэвид и Викки, похоже, не торопились расстаться со мной.
После того как нам принесли счет, Дэвид задумался и смущенно произнес:
- Ты не спросил ничего о маме.
- У меня свои источники информации, Дэвид, целый штат осведомителей, тебе не нужно быть одним из них.
Он с облегчением вздохнул.
- У нее все в порядке, - сказал он. - Она, похоже, счастлива.
- Я рад.
Они переглянулись с Викки, и Дэвид добавил:
- Но я не уверен, счастлива ли она от того, что все идет хорошо, или от того, что не все так плохо.
- Что? - не понял я его мысли.
Он ответил:
- У нее появился друг. Она то проводит с ним слишком много времени, то вдруг тормозит, как будто не хочет торопиться.
- Ну, думаю, это...
- Думаю, ей нравится его дразнить, - доверительно шепнула мне Викки.
Я решил не темнить.
- Знаешь, какое это доставляет удовольствие, Викки?
Она по достоинству оценила мой ответ. Мы рассмеялись.
- У меня имеется кое-какой опыт на этот счет, - сказала она, потрепав Дэвида по плечу.
Он подмигнул ей.
- У меня тоже.
"Черт", - подумал я. - Мне начинает нравиться это женщина".
Дэвид, похоже, был солидарен в этом со мною. Удивительно, как все устроилось без моей помощи!
В день выборов я отправился на службу, но не сидел в кабинете. Я неторопливо прошелся по этажам старого и нового зданий, заглядывал в залы суда, вспоминал прошлое. Здесь я провел свое первое дело. Это мой старый офис. Под эту лестницу я зашвырнул свой дипломат после самого горького поражения. Человек оставляет свои следы повсюду, но и сам получат отметины, я буду помнить эти стены, даже если покину их. Крах для меня состоял в том, что меня хотят изгнать из привычного мира, законы которого я знал лучше других. И делают это безмозглые чужаки.
В шесть часов я покинул свой кабинет и направился в гостиницу "Менсер", что в нескольких кварталах от Дворца правосудия. Там меня ждал Тим Шойлесс со взятым напрокат костюмом. Заодно, в надежде на победу, он арендовал и зал для моих сторонников.
На лестнице меня не слишком дружно приветствовали организаторы выборов, что вовсе не способствовало улучшению настроения. Я не стал заходить к Тиму.
К семи часам все завершилось, и мы узнали первые результаты. Выборы не стали значительным событием, тем более в год президентской гонки. На экране высветились цифры. За меня было отдано пятьдесят три процента голосов, сорок семь процентов проголосовали "против".
Все молчали, пришлось мне открыть рот.