Остин виновато улыбнулся.
- Я не отдаю приказы. Кто бы меня послушал? Да, иногда я даю советы. Иногда им даже следуют. Но неужели ты думаешь, что человек моей профессии способен кого-то толкнуть на преступление? На такое очевидное и грубое? Нет, в данном случае я был сообщником. Я помог скрыть следы.
Логично. Остину не было смысла становиться тайным инвестором. В его подчинении не было ни одного учреждения, его участие в проекте ничего не меняло. Он мог бы подключиться к заговору в самом начале, как общественный инвестор. Я мог легко это выяснить.
Я поднялся.
- Я не могу тебе сейчас ответить, - сказал я. - Лучше считай, что суд состоится на следующей неделе. Но я начну копаться в этом деле. Если я найду подтверждение твоему рассказу, то соглашусь продлить срок расследования. Это все, что я могу обещать.
- Я могу посоветовать тебе, с чего начать, - сказал Остин. - Элиот Куинн.
Его стрела достигла цели.
- Элиот? Он тоже?..
- Нет. Элиот не участвовал в деле. Но он знает, что произошло. Он знает, как со мной собираются поступить. Поэтому он пытался помочь мне, выдав Криса Девиса. Элиот знает, что я невиновен. Спроси его.
Он посмотрел мне в глаза невинным детским взглядом.
Часть вторая
Человеку свойственно чувствовать себя обязанным в равной мере как за оказанные ему услуги, так и за услуги, оказанные им.
Пикколо Макиавелли
Глава 11
- Если он говорит правду, - сказала Бекки, - тогда дети лгут.
Я сразу же посвятил ее в то, что произошло, не задумываясь о последствиях. Она была моим единственным доверенным лицом. В наших отношениях чувствовалась натянутость, но, когда мы работали, а мы всегда работали, это выражалось в странной способности читать мысли друг друга.
Она добавила:
- А если Кевин Поллард лгал, то он самый убедительный обманщик, каких я только видела.
- Знаю - вот все, что я сказал.
- Бекки продолжала смотреть на меня, как будто я ускользал от нее, что соответствовало действительности. Я задумался о прошлом, от которого я все еще не мог освободиться, где Бекки не было места, там меня окружали незнакомые ей люди, иногда бывшие моими близкими друзьями.
В подтверждение моих предположений Бекки сказала:
- Если ты последуешь совету Остина и обратишься к вашему общему другу, то не сможешь безоговорочно доверять мистеру Куинну. Извини, Марк, но это правда.
- Знаю, - кивнул я. - Именно поэтому я не кинулся тотчас к Элиоту. У него оставалась возможность солгать мне. Я боялся, что он воспользуется ею.
- Зачем нам ломать голову? - сказала Бекки. - Пускай суд разбирается. Посмотрим, кому поверят присяжные.
Я помедлил, а она продолжила:
- Не думаю, что присяжные примут на веру его выдумку. Она слишком неправдоподобна.
- Остин не собирался убеждать присяжных. Эта версия предназначена только для меня.
- И ты поверил? - спросила Бекки. Ее разбирало любопытство. Она не видела Остина и не знала, можно ли полагаться на его слова.
- Не знаю, - ответил я.
Месяцем раньше, я бы тут же отверг эту нелепицу. Теперь же, испытав давление со стороны и выслушав Элиота, я подумал о существовании тайного мира закулисных политиков. Другой вопрос, был ли Остин жертвой.
- У тебя мало времени для проверки, - заметила Бекки.
Если заговорщики действительно подставили Остина, на них лежала ответственность за преступление. Трудно оценить тяжесть последствий насилия над ребенком. Одна эта мысль причиняла боль. И все же проще простого свалить на безвинного грех подавления маленького человека. Дети беззащитны и живут по своим законам. Взрослые для них - непонятный народ. Разве мы все не похожи друг на друга?
- Давай забудем об этом, - сказал я Бекки, отметая расспросы.
Она стояла на своем.
- Когда ты собираешься с ним увидеться? - спросила она.
- Сегодня вечером.
- Привет, Марк. Рад тебя видеть.
Ложь, порожденная вежливостью. Я предоставил Элиоту выбрать место встречи, и он ответил, что заедет ко мне. Думаю, ему бы не доставило удовольствия населять свой дом грустными воспоминаниями.
- Проходи, Элиот. Рад, что ты пришел. Выпьешь чего-нибудь? Виски?..
- Можно чаю? - спросил он. В Техасе это означает чай со льдом, поэтому он уточнил. - Горячего чаю?
Меня удивила его просьба, и он последовал за мной на кухню, чтобы объяснить.
- Раньше меня донимала жара. Тот еще климат! Но дело идет к старости. После захода солнца меня одолевает холод. Теперь понимаю, почему пожилые люди перебираются сюда на зиму.
И правда, на Элиоте был костюм-тройка, жилет застегнут, он пришел в шляпе, которую успел снять. Он выглядел как на карикатуре. Спереди свисала золотая цепочка от часов. Я знаю Элиота. Он облачался так ради внешнего эффекта, являя собою образ пожилого общественного деятеля, не сошедшего до времени с политической арены. Ему можно было позавидовать. Его экипировка в тот вечер доказывала, что он во всеоружии.
Было шесть часов вечера. Последние лучи солнца осветили балкон и проникли в гостиную. Пока мы ждали, когда закипит вода, наступили сумерки. Через несколько минут мы вернулись в гостиную. Элиот нес чашку на уровне носа, вдыхая аромат чая.
- Единственный орган чувств, который не подводит с возрастом, - сказал он.
- Что же, хорошо, - ответил я. - Мне нужен твой нюх.
Я сел в кресло, Элиот примостился рядом в уголке дивана. Я взял два пульта, включил телевизор, затем видеомагнитофон. Элиот уставился на экран так, будто ожидал увидеть нечто сверхъестественное.
- Я не знаю другого такого человека с твоим чутьем на ложь. Я попрошу тебя посмотреть пленку и сказать, что ты об этом думаешь. Это не долго.
- Конечно, - кивнул Элиот.