Войдя в кабинет, я обратился к Бекки.
- Он что-то пронюхал. - Я говорил об Элиоте. Бекки не надо было отвечать. - Но что? - добавил я.
- Что он может вызнать? - переспросила Бекки.
- О чем вы? - не поняла Дженет.
- Томми однажды отступился от своего рассказа в моем присутствии, сказал я, - кому еще он мог открыться?
Бекки пожала плечами.
- Может, родителям? Учителю или кому-то в интернате?
Я обратился к Дженет:
- Томми никогда не говорил тебе, что его обидчик кто-то другой, не Остин?
Дженет покачала головой.
- Клянусь, - улыбнулась она довольно иронично.
- Он блефует, - предположила Бекки. - Он стремится зародить у присяжных подозрения.
- Возможно, - сказал я. - Но это слабое утешение.
Элиот мастерски владел этой тактикой, в наших кругах подобное приветствовалось: посеять сомнение в показаниях свидетеля, но я бы очень удивился, если бы Элиот не имел на руках хотя бы каких-то доказательств. Он ведь об этом намекнул, когда убеждал меня, что Остин не виновен. Он был не промах.
- Нам ничего не остается, как только ждать, - покорно вздохнула Бекки, но ее хитрющая физиономия выражала совсем иное.
Она явно сейчас ринется за доказательствами. Я думаю, Бекки, будучи прекрасным юристом, блестящим прокурором, сожалела о своей неприметной роли на этом процессе. Но я не мог выпустить нити обвинения из своих рук. От этого дела зависела моя судьба.
- Как держался Томми? - спросила Дженет, она появилась в зале только в момент дачи показаний.
- Сносно. - Я не стал распространяться.
Бекки возразила мне.
- Чего уж там! Он так нерешительно прошел к месту свидетеля, что я решила: толку не будет.
- Ты тоже так подумала? - с облегчением сказал я, а Дженет спросила:
- В каком смысле?
- Марк переломил ситуацию, - восхищенно произнесла моя помощница. - Он заставил Томми вновь прочувствовать случившееся, мальчик вспомнил свой страх двухлетней давности и поэтому не скомкал свои показания. Он поначалу говорил, как сторонний свидетель, но потом разрыдался, и все увидели в нем несчастного маленького мальчика.
Дженет с сомнением выслушала Бекки.
- Надеюсь, это не выглядело нарочито, - сказал я.
- Я поверила ему, - убедила меня Бекки.
- Трудно сказать, как оценили показания Томми присяжные. Иногда в своих вердиктах они опирались на такие несуразные детали, о которых мы и понятия не имели.
- Мы не намеревались вызывать вас сегодня, - сказала Бекки Дженет. Потребовалось объяснить долгое молчание Томми. Элиот сегодня постарался! Бекки повернулась ко мне. - Ты ведь не предполагал, что доктор Маклэрен станет гвоздем программы?
Обе леди посмотрели на меня, как будто ожидая от меня пророчеств.
- Да, - подтвердил я. - Дженет была крепкой поддержкой Томми. Позволь доктор Маклэрен сбить себя с толку, Томми остался бы в одиночестве.
- Но он не стал слушать Томми, - сказала Бекки.
Да. Элиот ловко увернулся от капкана, который я ему расставил. Старый лис учуял подвох.
Дженет удивленно перевела взгляд с Бекки на меня. Затем она обратилась ко мне.
- Я тебе сегодня еще понадоблюсь, как ты думаешь? Мы могли бы пойти перекусить...
Бекки уставилась на нас.
- Я тебе позвоню, - сказал я Дженет. - Мне надо кое-куда заглянуть.
Я оставил их в недоумении.
Было поздновато для визита, но удивленные хозяева впустили меня. Они накинулись на меня с вопросами, чтобы избежать пресс-конференции. Я поспешил через элегантную прихожую в гостиную, выдержанную в белых тонах.
- Можно? - спросил я, они не препятствовали.
Миссис Олгрен взяла мужа за руку, он взглянул на нее удивленно, а я направился в комнату Томми.
Сквозь жалюзи от окна с кровати пробивалась прерывистая полоска света. Даже в темноте я понял, что Томми не спит. Он ждал меня. Я остановился посреди комнаты.
- Я пришел, чтобы сказать, ты держался сегодня молодцом.
Я видел в полумраке, как он замотал головой в знак несогласия.
- Нет, правда, - сказал я. Я нащупал спинку стула, что стоял у стола, и присел рядом с узкой кроватью, на которой сжался в комок Томми. Казалось, под одеялом лежит нечто бесформенное. Похоже, я не мог его переубедить.
- Простите, - прошептал он.
- Тебе не за что извиняться.
- Я не хотел... - сказал Томми.
- Это не твоя вина, - успокоил его я.
Поверх одеяла белела его рука, я прикрыл ее своей ладонью. Он вздрогнул.