- Докладывали. А как поступить - на ваше согласие...
- Волынить в таком деле нельзя. И какое может быть согласие мое или чье-то другое? Как решит, так и поступим, - продолжал Жуков. - Ведь он же подвиг самообладания вершит. Инвалид, остался в молодые годы без руки, и не ушел с поля боя, воюет, и... - голос его дрогнул, сорвался, и маршал отвернулся.
Казалось, в суровых глазах маршала проступили слезы. Жуков на минуту смолк и не заметил, как вошел Костров и в смиренной позе остановился у двери. И когда Жуков обернулся и увидел его, Костров доложил:
- Товарищ Маршал Советского Союза, по вашему приказанию...
Жуков замахал руками, давая понять, что не надо докладывать, и шагнул к нему с протянутой для пожатья рукой, но спохватился, что руки-то у майора нет, и лишь прижал к своей груди.
В комнате наступила тишина, а маршал, волнуясь, заговорил:
- На примере таких мы будем учить поколения людей. Живой пример служения Отечеству... Относительно перевода в оперотдел армии, о чем докладывал Шмелев, и, наверное, с согласия самого Кострова... Ну да... добавил маршал в поддержку майора, кивнувшего головой: - Я радею за него, согласен. Перешагнем через границу, и пусть приступает к новой должности!
Костров должен был по-уставному ответить, сказать, что готов приступить к новой должности, и понимал значение этих слов, но ничего не сказал, лишь в волнении смотрел на маршала, не смахивая выступившие слезы.
- Ну-ну, чего ты... Свободнее себя чувствуй. Вот прикончим в ближайшее время... Недолго ждать, скоро, - поправился маршал, - прикончим войну, этот окаянный нацизм, и заживем... Хозяином ходи по земле! Не заламывай перед каждым шапку! А пока на фронте, в атаку, в разные перепалки не суйся. Хватит с тебя, навоевался и за себя, и за других.
- Земля на них держится, - не удержался вставить Шмелев.
- А чтобы не скудела земля, надо дорожить такими людьми, - поддержал Жуков и, обращаясь разом и к командующему фронтом, и к генералу Шмелеву, наказал: - Сделайте представление к внеочередному воинскому званию... И пожалуйста, следите за ним, поменьше утруждайте работой... Без руки, а воюет... Ну и чудеса, ну и герой! Эх! эх!.. - дивился заместитель Верховного главнокомандующего.
ГЛАВА ПЯТАЯ
На рассвете 8 сентября стремительно, как на крыльях, передовые отряды советских войск повсеместно перешли болгарскую границу.
С командного пункта и невооруженным глазом нетрудно было разглядеть движение войск: вот головные машины перемахнули через высохшую речушку, вот стали приближаться к пограничной заставе, на которой еще вчера болгарские граничары отрабатывали строевой шаг.
И Толбухин радовался: перед шагнувшими за рубеж стояло в парадном строю вооруженное подразделение армии государства, с которым наша страна официально находилась в состоянии войны. Ни выстрелов, ни обычной в таком случае суматохи.
- Смотрите, смотрите, машины въехали во двор заставы! - воскликнул Толбухин.
- Спешились! - в тон промолвил стоявший рядом генерал Шмелев, чей командный пункт был превращен во фронтовой.
Маршал Жуков тоже смотрел в бинокль, и зрелище представлялось ему почти невероятное в войну: вот болгарский пограничник, судя по всему офицер, с чопорно заломленной фуражкой, что-то скомандовал, выхватил шашку из ножен и быстрым шагом подошел к советскому майору, отсалютовал, грациозно вознеся шашку кверху, и, похоже, действительно отдал рапорт.
Майор принял рапорт, пожал руку поручику, как-то неестественно дернув несгибающейся в локте, плетью висящей левой рукой, - сдается, это и был Костров. Линзы приблизили то, что ни в одном воинском уставе не записано и никаким дипломатическим демаршем не предусмотрено: болгарские граничары горохом рассыпались, и наши ребята оказались в тесном кругу, - все жали друг другу руки, обнимались.
Шмелев не удержался:
- Форменное братание... Бывает, военный не предвидит то, что ведано политику, наделенному умом провидца.
- Смотря какой политик и какой военачальник, - сорвалось с губ Федора Ивановича, сорвалось нежданно, сам того не думал сказать, и он посмотрел на Жукова: сдается, тот принял эти слова на свой счет и вроде бы обиделся.
- Кого вы имеете в виду? Какого военачальника? - поедая глазами, спросил Жуков.
- Извините, товарищ маршал, это я вообще говорю...
- Лукавишь, Федор Иванович? - Маршал прищурился, затем снова посмотрел в бинокль, чему-то весело заулыбался и махнул рукой, зовя всех за собою. - Пошли, шибче потопаем! - запросто сказал он, подмигивая Толбухину. - Болгары уже вином наших парней угощают, прямо из глиняных кувшинов. Может, и нам перепадет!..
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Ехали по белым дорогам, по солнечным склонам гор.
Тек шумливый поток машин. Слитен гуд моторов, долги вереницы пехотных колонн. Подстегивали командиры голосом: "Привала не будет!"
Накоротке заправляли моторы, перекусывали и опять - в движении. Лишь во время коротких остановок болгары обступали солдат, дарили им букеты горных роз, жалея, что братушки не пришли раньше, по весне, хотя бы в мае, когда цветет Казанлыкская долина - ее розы имеют особый, тончайший аромат; недаром "малка страна", как говорили о своей Болгарии жители, первая поставщица розового масла на мировом рынке, и в этом с ней никто соперничать не в силах!
Цветы на капотах автомашин. Цветы на лафетах орудий. Цветы в руках солдат.
Ночи, синие и глубокие, как вселенная, застигали солдат на отдыхе где-нибудь в горных селениях, у стремнин водопадов. Разжигались тихие костры, и тогда на огонек спешили болгары, зазывали в свои кешты и, ежели какой-либо другарь уклонялся, отнекиваясь, - мол, военная служба, дозволит ли отпустить командир, - шли к нему, начальнику, уговаривали навестить вместе с четой, что означало ротой, и командир разводил руками:
- Где же можно поместиться целой оравой? Ваша кешта небось тесная хибарка...
- Разглядам, всички, разглядам, - говорили болгары. - Айда до моей кешты!
"Может, эти проявления чувств всего лишь дань моменту, еще не остывшим событиям? Вот освободили... А что у них в душе?" - думал Костров, ехавший вместе с товарищами из батальона.
Не только думал, а хотел понять.
Не однажды замечал Костров в минуты встреч: когда ликование плещет через край - поневоле радость увлекает и будоражит всех, а потом вдруг оказывается, что не такой уж и веселый болгарин; угрюмость метит его лицо, словно несет он в себе тяжесть.
Может, недавнее военное прошлое камнем лежит на сердце, или от природы такие? А может, еще по какой-либо причине? Хотелось понять, во всем разобраться.
В предместьях Софии остановились и, кажется, надолго, потому что квартирьер начал подыскивать офицерам комнаты.
Нефед Горюнов, помогавший сдать батальон, заметил, что их, теперь уже бывший, командир не охоч до шуток, и намекнул ему, что, дескать, нехорошо так поступать, радоваться бы в пору. Как-то он решил развеселить Кострова.
- Между прочим, подкину историю, случившуюся с нами. Прямо умора. И, видя, что Костров слушает, разохотился. - Приходим мы вчера в хлебный магазин. Ну, хозяин к нам с поклонами да этими самыми...
- Реверансами, - добавил Костров.
- Леший с ним, с этим словом. Так вот, приходим, он кланяется поясно и предлагает свои услуги. Один парень, видать сладкоеж, попросил булку сдобную... Болгарин мотает головой, таращит на него глазища очумелые. "Булку давай!" - потребовал солдат и вынул из кармана деньги. "Нет булки. Нет. Есть старая баба". "На кой бес нужна твоя старая баба! Давай булку!" - умолял солдат. Ну, болгарин напужался, пятился, пятился к порогу, вывалился из магазина да как бросился бежать!..
- Что вы наделали? - возмутился Костров. - О нас и так небылицы распространяют чуждые элементы.
- Да, побежал. Солдат этот, что просил булку, готов был провалиться сквозь землю... Ну, пришлось мне порядок наводить. Выдворяю всех из магазина, закрываю снаружи найденным на стойке замком, велю всем подальше отойти, а сам сижу наруже, на каменной приступке, вроде караульного. Ждать-пождать. Идет наш булочник, да не один, а с каким-то мужчиной в шляпе и с тросточкой. Учителем оказался, знающим русский язык. Я ему атак вежливо, дипломатично поясняю, что армию-то нашу кормят сытно, да один солдат, мол, по свежей булочке затосковал. Ох и расхохотался тут учитель! "Булка, говорит, по-вашему чистый белый хлеб, а по-нашему, по-болгарски, это означает девушка, молодая, красивая. Тут рассмеялся и булочник, и меня аж до слез проняло...
Мимолетная усмешка тронула и лицо Кострова. А Горюнов не прекращал развлекать и себя и других своими забавными наблюдениями:
- Вы небось видели, как болгары показывают дорогу, когда свернуть надобно. Ежели ехать прямо, болгарин качает головой, направо-налево в знак согласия, а ежели "нет", то есть свернуть, то кивает сверху вниз... Каверзы, да и только!
- Жесты вроде нашенские, только понимай все наоборот, - поддакнул Костров.
- Удивительные это люди, болгару, - тянул свое Горюнов.
- Каждый народ по-своему интересен и удивителен, - заметил Костров. Вот ты общаешься с болгарами... Поведал нам, как ты говоришь, каверзы. А не подумал, почему они при встрече кажутся вроде бы хмуроватыми, даже как-то замкнутыми?