СТАТУС:
Номер: Одиннадцатый.
Ранг: Низший (добровольный).
Текущий статус: УРН. (стандартное трехразовое питание и водоснабжение).
Баланс: 0
Задолженности: да.
Общая сумма задолженности: 15 солов.
Игровой вызов завершен.
Итог: победа.
Награда: 3 сола.
Победная серия: 1/3.
Бонус к награде (ИВ): 0 %
Бонус к шансу получения ИВ: 0 %
Шанс получения дополнительного приза: 0%
Задание: Седьмая рукоять. 100 полных оборотов.
Текущее время: 8:20.
Настроение — ожесточенно-бодрое-злобно-добродушно-обреченно-позитивное.
С этой сложной смесью эмоций я стоял на месте прилизанного взрыва. Понял я это мгновенно, едва войдя в дверной проем и спустившись по пологому пандусу. Тут все вокруг буквально вопило — нас взорвали! А затем старательно, но без каких-либо изысков, постарались привести все в порядок.
Небольшой прямоугольный зал со сглаженными углами. Как я заметил, тут вообще стараются избегать прямых углов в архитектуре. Две двери в противоположных сторонах. По центру оживленная движуха. Настоящая магистраль — похоже, зал используют для попадания из одного коридора в другой. С одной из длинных сторон зала ровная обычная стена из серебристого металла. А вот с другой… некогда там имелась такая же стена. Но потом за ней рванула достаточно мощная бомба, порвавшая металл стены, вывернув его в зал уродливым цветком. Уже после взрыва здесь долго и упорно работали ремонтники, срезавшие вывернутый рваный металл и сумевшие вернуть стене частичную стройность и аккуратность. Но полностью стену они заделывать не стали. Оставили длинный прорез позволяющий увидеть за стеной часть какого-то сложного полуразрушенного взрывом механизмом. Те части что не подлежали восстановлению были изъяты. Часть кожухов срезана. После чего в разрыв между звеньями сложнейшего механизма сделали первобытную «врезку», видимо не сумев найти запчасти или просто не хватило умения.
Суть — выбросили к чертям электронику и механические приводы. Из уцелевших остатков, шестерней, металлических прутьев и дешевой рабочей силы соорудили ядреный суррогат, выглядящий как помесь рабов с инопланетными технологиями. С неравными промежутками — два-три метра — из взрезанной стены торчало восемь рукоятей. Крепких стальных рукоятей до блеска натертых ладонями трудяг. За уцелевшими участками стены что-то периодически громыхало, слышались короткие требовательные сигналы. Едва раздавался сигнал — стоящий у нужной рукояти человек хватался рукоять и делал полный оборот. И судя со стороны, процесс не обещал быть легким — слишком уж напряженными были их лица и тела. Нехорошая деталь — все были двурукими и при обороте пользовались обеими. Да еще и телом налегали на рукояти.
Моя рукоять была предпоследней. Ошибиться было трудно — над каждой рукоятью имелась издалека различимая жирная цифра. К ней я и подошел куда более уверенной походкой по сравнению со вчерашним днем. Глянул на часы. Успеваю свериться с текстом задания, появившегося в интерфейсе еще до того, как я проснулся. Задание необычно многословное.
Задание: Седьмая рукоять. 100 полных оборотов.
Важные дополнительные детали: Быть на месте не позднее 8:30. По двойному сигналу и двойной желтой вспышке заменить предыдущего работника. Приступить к работе. Выполнить установленный лимит. Сдать смену.
Описание: По короткому сигналу и зеленой вспышке немедленно произвести один полный оборот седьмой рукояти по часовой стрелке до щелчка. Допустимое промедление — три секунды. Установленный дневной лимит — сто полных оборотов.
Место выполнения: Зона 4, блок 1.
Время выполнения: без пропуска производить полный оборот седьмой рукояти до выполнения установленного лимита.
Награда: 8 солов.
Текущее время: 8:25.
Разжевано прямо как для дебилов. Видимо случались эксцессы с непониманием поставленной задачи. Или с попытками схитрить. Пока стоял и наблюдал, седьмую рукоять провернули два раза — за три минуты с небольшим. Интервалы не были идентичными. Разница в несколько секунд. Третий раунд между оборотами подтвердил мою догадку — он продлился на пятнадцать секунд дольше. Вполне объяснимо — в работу покореженного механизма вовлечены люди. А они не могут работать с точностью машины.
— Лимит — устало выдохнула крепкая женщина, выпуская рукоять и отходя от стены — Заменяй. Трудись.
— Доброе утро — кивнул я.
— Кому как. Мне — вечер.
— Погодите… вы в ночную смену работали?
— Сам как думаешь? — зло рявкнула она — Само собой.
— Ага. Ясно.
Спрашивать ничего больше не стал. Разговор все равно бы не заладился.
Сигнал…
Вот сейчас все и выяснится касательно моей способности сделать сто полных оборотов седьмой рукояти с допустимой задержкой в пять секунд… И-и-и… эх!
Ухватился, навалился, провернул всем телом до уровня плеча и, не давая исчезнуть инерции, продвинул до высшей точки, перехватил и почти повис на рукояти, опуская ее вниз. Щелчок. Оборот сделан. Проверив интерфейс, убедился, что он засчитан — осталось девяносто девять. Облегченно выдохнул.
Что сказать? Тяжело идет, падла! Прямо вот тяжело. Будь у меня две рабочие руки… опустив руку, прислонился к стене в ожидании. Силы буду экономить. Поглядывать по сторонам и прислушиваться не забывал. Но пока ничего интересного не увидел и не услышал. Зато сосед — с восьмой рукояти, молодой совсем улыбчивый парнишка с номер 529, начал беседу первым. Он, как и я только что явился на смену.
— Орк? — спросил он.
— Гоблин — ответил я и показал на левую руку — Вчера провалил задание.
— Бывает — посочувствовал он.
Гудок. Полный оборот. Гудок у него. Он делает ту же операцию что и я. Снова поворачивается ко мне.
— Я тоже как-то раз до гоблина скатился. Когда все скопленные солы сначала у Роба-Роба тратить начал, а следом решил до Дренажтауна добраться и там покутить. Хотя нас там недолюбливают, конечно. Будь трезвым — даже и не подумал бы соваться. Меня там в одном притоне траванули, еле выкарабкался. Потом оказалось, что я пока в несознанке был всех напитками и едой угощал, раздал все свои вещи в подарки. Как пришел в себя… до грусти тошно было… ну ты понимаешь. Развели как последнего гоблина — только без обид. Высокие умы гоблинами не живут.
— Да какие обиды. Все правильно говоришь.
— Во-о-от… Остатки солов ушли на лекарства, неделю в капсуле червем потливым провалялся. Первые три дня перед глазами все кружилось, думал сдохну. Потом только слабость осталась. Хорошо дружбаны меня за едой и водой на закорках таскали. Потом долгонько пахать пришлось, чтобы из гоблинского племени к честным оркам вернуться. Вот в орках — самое оно! Жизнь!
— И не говори. Орки парни честные. Вкалывают как положено.
Беседа прервалась. Крутнув рукоять, вернулся к разговору.
— Кто недолюбливает то? — спросил я с интересом — Я второй день здесь.
— То-то смотрю на тебе кроме трусов ничего. Первым делом купи шлепки — тут ногу пробить легко. Без обуви никуда. А у шлепок подошва толстая. И стоят всего два сола.
— Спасибо. Куплю. Так кто нас так не любит-то?
— Где?
— В этом… Дренажтауне. Это ведь город? И кто там не любит гоблинов и орков?
— А… да какой это город. Верхний квартал. И там своих гоблинов и орков хватает. Не в рации дело, бро. А в том откуда ты. Мы вот с окраины. А они городские. Денежки наши любит, а нас самих — нет. Обдерут до последнего сола — и выпроваживают. И хрен переночуешь за нормальную цену! Проходы к капсулам блокированы — типа защита. Им платишь два сола с рыла. Еще за саму капсулу сол. Сколько всего за ночь? Три сола! Так что лучше туда и не суйся. Живи себе здесь спокойно. И с выпивкой осторожно! У Роба-Роба тоже сильно не расходись — как поймут, что ты уже хороший, так сразу подсядут к тебе, разведут на выпивку, а там и на приключение дурное. На утро проснешься гоблином. Тупым и нищим гоблином. И снова — без обид.
— Ага. Приключение дурное… Вроде твоего? Сходить в Дренажтаун?
— Ага. Крутим, крутим колеса, отрабатываем норму! — чуть отвлекшись на работу, снова заговорили.
За интересной беседой время летит незаметно. Чувствую себя работником конвейерной ленты на старом заводе с уже ни на что не обращающим внимания начальством. Стой себе и трепись с соседом по станку. Всем плевать, пока конвейерная лента вертится.
— А Дренажтаун — просто огромный и мерзкий промышленный квартал. Первичный фильтр у них.
— Фильтр чего?
— Так все стоки ж окрестные к ним сходятся, через решетки их проходят. И только потом уже жижа дальше бежит.
— Наши стоки? Туалеты и прочее?
— И наши. Трубами туда гонятся.
— А еще чьи стоки?
— Да всякие. Крути давай рукоять.
— Спасибо. Так чьи стоки?
— Да кто его? Спроси у эльфов!
— Это типа поговорка?
— Ага. Не слыхал еще?
— Не.
— Еще наслушаешься всякого про эльфов. Никто их не видел, но все о них говорят.
— Так может и нет их? И с чего вообще — эльфы? Другой расы не нашлось?
— Так ведь они кто?
— Кто?
— Высшая раса! Разве нет?
— Что-то такое на ум приходит — признался я и взялся за седьмую рукоять.
— И я что-то такое знаю. Высшая бессмертная раса. Мы то не такие, верно? Мы смертные.
— Ясно. Так Дренажтаун это квартал? Города?
— Ну. Верхний квартал города Мутноводье. Хотя будь моя воля я бы назвал их сраный вонючий городок Вселенским Дерьмосборником! Знал бы ты как там воняет! Особенно в Дренажтауне… без масок никто не ходит. И город дурацкий — вертикальной постройки. Небоскреб здоровенный. Сверху льется жижа, но чем ниже — тем она жижа жиже… круто сказал, да? А потом уже не жижа, а водичка чистейшая. И всем там заправляют полурослики. Так само собой. Они трудяги хоть куда. И деловые. Слушай… одиннадцатый…а давай о бабах, а?
— То есть…
— Ну да! Вот тебе какие больше нравятся? Если спросишь меня — то само собой рыженькие! Они, во-первых, чистюли, во-вторых, в них загадка есть, в третьих… ты кожу их трогал? Вот трогал? Повезло хоть раз тебе, гоблин? Чтобы до кожи природной рыжухи дотронуться… эх! Ну а в-четвертых…
Я удивленно и даже завороженно слушал разошедшегося соседа. А тот заливался соловьем… Не остановить! Слушал не только я — до парня на шестой рукояти тоже долетали обрывки восторженной оды посвященным рыжеволосым красоткам, и он то и дело подбегал ближе ко мне и слушал. Возвращался, крутил рукоять. Снова слушал. Я его понимал — не каждый день встретишь человека столь неистово влюбленного в от природы рыжеволосых девушек. И ведь столько он тонкостей знал… мне б такое даже в голову не пришло. И нордические они, и особенно ласковые и трепетные в грозовую погоду…
Я не заметил, как пролетело время. И стряхнул с себя гипнотическое оцепенение только при виде подошедшего унылого мужика со впалой грудью обтянутой грязной майкой.
— Сме-е-ена — протянул мужик.
Дождавшись двойной желтой вспышки и гудка, с облегчением покинул рабочее место. Обменялся рукопожатием со знатоком рыженьких, кивнул соседу с шестой рукояти и попрощался. Им то еще крутить и крутить — у них РНП. Они орки, а не гоблины.
Что с финансами? И что с правой рукой?
Рука болела. Скоро обед. Кстати, как я узнал сегодня по пути на работу — как звучит! По пути на работу… — узнал, что твой обед никуда от тебя не уйдет, если занят. Свое тройное питание и питье ты будешь получать до тех пор, пока не превратишься в червя или не умрешь. Пока есть хотя бы одна конечность — тебя кормят. В долг, но кормят.
И если я после обеда вздремну, то, проснувшись, познаю все муки закостеневших воющих мышц спины, живота и правой руки. Да и плечо болит правое. Легко отделалась только бесполезная левая рука. Чертов локоть…
А еще я узнал, что в каждом Клуксе есть банкомат, как его называют на местном жаргоне. Увидел его сегодня после завтрака и с пятой попытки нашел недовольного доброхота давшего короткое пояснение. Подходишь, касаешься экрана. Если у тебя есть на балансе сумма больше двух солов — минимум три — экран загорается. Там всего два поля. В верхнее вводишь номер того, кому хочешь перевести солы. В нижнюю графу вводишь сумму. Тыкаешь «ОК». Дело сделано. Система снимет у тебя со счета количество солов и положит на внутренний счет банкомата. Но не станет напрямую отправлять ее адресату — хотя, казалось бы, почему? Ведь в этом ничего сложного технически быть не может для всемогущей системы. Но нет. Кому адресованы деньги — ему придется явиться к любому банкомату и одним касанием снять перевод. При этом банкомат в обоих случаях заберет свои два сола. Это если сумма перевода до ста солов. Если выше — банкомат автоматически снимает десять процентов с того, кто деньги переводит. А с того, кто получает — забирает все те же символические два сола.
Осталось придумать, кто и за что переведет мне денежки…
До ста солов… у кого-то бывают такие деньжищи? С сума сойти… у меня все гораздо печальней…
Баланс: 0
Задолженности: да.
Общая сумма задолженности: 7 солов.
Время обеденное. Сейчас нажру и напью еще на два сола. А потом у меня море времени, чтобы придумать способ подзаработать еще немного деньжат. Не хочется что-то мне жить сирым гоблином. И раздобыть бы где длинную тряпку или бинт — сделать перевязь для все еще отказывающейся служить левой руки. Бинт продается в автоматах. Стоит ерунду — два сола. Столько же стоит диагностика в медблоке. Появись у меня два звонких сола — я двинусь не за бинтом, а к равнодушному, но профессиональному доктору. С локтем огромная проблема. Это уже очевидно. Само собой не рассосется. Серьезное повреждение локтевого сустава. Или суставной сумки… или у меня там жидкость кончилась смазочная. Я не знаю. Но узнать должен как можно быстрее — глядя на раздутый синий локоть на ум приходит зловещее словосочетание «газовая гангрена». Я даже попытался принюхаться — не воняет ли уже тухлым мясом? Улови хоть тень запаха — помчусь искать прохожего с мачете, а как найду — заставлю его отрубить мне руку выше локтя.
Я как раз ковылял по коридору, двигаясь к облюбованному Клуксу, размышляя о гоблинской бедности и болезненности и был так погружен в эти думы, что пропустил бы номер на вспыхнувших стенных экранах. Но выручил прохожий, буркнувший злобно:
— Сдохни, двойная единица! Сучий везунчик!
Проводив его обалделым взглядом — неожиданно же! Да еще столько злобы! — глянул на экран.
Так точно. Есть такая цифра на нашей груди!
Сразу прилип к экрану, осмотрелся. Нет чертовых гриферов на горизонте? Правый большой палец сам собой прилип к сенсору, подтверждая — я в деле! Я в игре!
Система не осталась равнодушной к моему порыву.
Galaxian.
Один раунд.
Выберите уровень сложности:
Легкий. Нормальный. Тяжелый.
Та-а-ак…
— И кто бы мне теперь сказал что это такое… — грустно произнес я, глядя на ничего не говорящее мне название.
Galaxian?
Галактика? Галактический? Связано с космосом? Ну точно не с крестиками-ноликами…
Таймер тикает. Логично ткнуть в «легкий». Но я нищеброд с долгами. Попробую замахнуться хотя бы на «нормальный».
И замахнулся.
Экран мигнул и начал темнеть. А у меня в голове возникла схематичная зеленая анимация, где человечек с улыбкой выставляет перед собой правую руку с разжатой ладонью и водит ее перед собой налево-направо. Левая рука сжата, большой палец ритмично касается кулака.
На темном экране появились мигающие белые точки. Внизу по центру экрана возникла какая-то цветная фиговина. Миг… другой… и под заунывные писки и переливы проявилась стая разноцветных злобных мух…
Что это за хреновина? От мушиной стаи оторвалось несколько боевых единиц и устремились ко мне. Я тупо наблюдал. Три летящие мухи поднатужились и обделались, послав ко мне «гостинцы».
Стоп! Это же космос! Вверху стая звездолетов. И они не гадят на ту штуковину внизу — а это мой корабль! — а лупят по нему ракетами!
Тревога!
Мотнул рукой. Кораблик мотнулся в ту же сторону. И выстрелил — тут левая рука «помогла». Пара выстрелов. Судорожное метание… и меня прикончили космические мухи.
— Блин!
Игровой вызов завершен.
Итог: проигрыш.
Проиграл.
Почему? Просто не ожидал игры требующей реакции. Я-то опять рассчитывал на что-то пошаговое, с паузой. Я сделал ход — противник сделал ход. Я неспеша оценил его отвратительную агрессию и, взвесив все за и против, сделал ответный ход.
Но система меня переиграла, подсунув древнюю космическую стрелялку.
— Лох! — уверенно вынесла вердикт проходящая мима девушка лет двадцати, но с пятидесятилетними руками.
— И гоблин к тому же! — жизнерадостно поддержал я ее.
— Лох из урны!
— Точно! УРН — мой дом родной.
— Криворукий и тормознутый гоблин.
— Не в бровь, а в глаз! — кивал я, постукивая себя ладонью по груди — Все верно, сестра. Истину глаголишь!
— В Галаксиан даже ребенок выиграет!
— Где я и где ребенок! Я криворукий и тормознутый гоблин-лох сидящий в урне!
— А ты молодец — фыркнула оскорбительница, соизволив остановиться и обернуться — Держишься отлично. Другой бы уже начал психовать и посылать куда подальше.
— Зачем? — улыбнулся я — Сам виноват в проигрыше. Не ожидал игры на реакцию.
— Так держать, гоблин!
— А какие еще игровые вызовы бывают?
— Их тьма! — крикнула она, удаляясь на зависть бодрым шагом — Система может удивить! Но раз тебе дали Галаксиан… новичок?
— Так точно!
— Крестики-нолики, Галксиан, Пинг-понг, Тетрис… Жди примерно такого.
— И так всегда?
— Не слышу-у-у…
— Так всегда?
— Пока не выиграешь первую игровую серию.
— Ага…
— Чего?
— Где говорю подзаработать тут можно тощему гоблину?
Девушка остановилась, издалека смерила меня взглядом. Неуверенно пожала плечами:
— У тебя же ничего нет?
— Ну почему же — оскорбился я — У меня есть кофейная жвачка с витамином С!
— Сильно она тебе поможет. Я про защитную экипировку. Без нее нормальную работу уже не получишь. Да еще и локоть твой уродливый… Но попытаться стоит. Иди на семнадцатый перекресток. Это рядом с третьей зоной. Там собираются такие как ты. Ждут.
— Кого?
— Нанимателей, само собой. Сам разберешься — подойдя, девушка порылась в поясной сумке и протянула мне руку — Держи.
— Спасибо. Что за дар?
— Лимонная жвачка — засмеялась та и умчалась, напоследок крикнув — Тебе в коллекцию, гоблин!
— Спас-и-ибо! — проорал я в ответ, чем вызвал неудовольствие прикемарившего на стенном выступе однорукого и одноного седого мужика.
Зомби! Вот они какие…
— Задари жвачку, гоблин — просипел седой, привставая.
— Не — покачал я головой — Не задарю.
— Пожрать есть что?
— Нету.
— Воды дай чуток.
— Нету.
— Сука.
— И вам не хворать — кивнул я — К третьей зоне ведь можно этим коридором выйти?
— Пошел ты.
— Спасибо за напутствие.
— Сдохни.
Семнадцатый перекресток был заметен издалека — крупнее прочих, плюс немало стенных выступов, почти сплошь занятых желающих подзаработать трудягами. Сидят тесно как птички на жердочке. Увидев такую толпу унывать не стал — посмотрим как сложится. Спросив у вежливо беседующих и неплохо одетых мужиков — майки, шорты, шлепки — где ближе всего можно получить еду, сходил и получил воду и питательный кубик.
Кубик штука интересная… не знаю разбухает он в желудке в десять раз или просто в нем какая-то химия, но все рассчитано таким хитрым образом, что позавтракав, к обеду начинаешь ощущать легкий голод. Пообедав — к ужину задумываешься о том, что пора бы чем-то перекусить.
Баланс: 0
Задолженности: да.
Общая сумма задолженности: 9 солов.
Плохо, гоблин, плохо.
Бегай, гоблин, бегай.
Ищи работу, гоблин!
Сегодня, если отказаться от душа, у меня уйдет еще три сола — ужин, вода, ночлег. Могу поспать на теплой лавке. Тогда долг вырастет только на два сола. Но завтра я смогу заработать лишь восемь солов — ведь я на пониженной рабочей норме. И такой же оплате.
Стоп…
Сегодняшнее задание я выполнил. Пусть уровня УРНы, но выполнил. То есть завтра мне дадут задание обычного уровня?
Я должен срочно выяснить этот вопрос. И плевать на чужое недовольство. Пусть злятся и ругаются. Мне нужна инфа. Как раз на семнадцатом перекрестке и расспрошу, приткнувшись к работягам, выглядящим победнее. Может на своих повезет наткнуться — на говорливых гоблинов.
С пятой или шестой попытки удалось выяснить нужные сведения.
Система спросит. При получении ужина. Хочу я вернуться на уровень ОРН или же пока остаться на УРН.
Что ж — логично и справедливо. Если бы перебрасывало на ОРН силком, а ты не в состоянии выполнить такое задание физически — тебе конец. С моей рукой мне надо трижды подумать, стоит ли сейчас подниматься выше. Сегодня я работал три часа, прокрутил рукоять сто раз и тело выламывает до сих пор. Утром будет хуже. И это при гоблинской норме. А если на ОРН — там все двести раз оборотов рукояти. Вот попробуй теперь прими верное решение. Хотя к вечеру, думаю, уже созреет что-то в голове. Но многое будет зависеть от послеобеденных успехов по заработку солов. Честно говоря, если не сумею подзаработать деньжат «левым» способом — мне нет смысла оставаться на УРН. Это верный путь к банкротству и образу жизни разумных червей. Мои минимальные нужды — без ночлега и душа — восемь солов в день. И мой заработок — восемь солов в день. Я не выживу. И уж точно не скоплю ни сола.
— Млин тяжело быть гоблином — вздохнул я, прислоняясь спиной к стене и нежно баюкая больной локоть.
— Каково тогда зомби, по-твоему? — прохрипел сидящий рядом изрядно пованивающий потом мужик без левой руки и правой ноги, крепко держащий самодельный пластиковый костыль — А?
— Еще хреновей?
— Умник… заткнись уже…
Отвечать хрипящему зомби не стал — что я ему скажу? Пугать тоже смысла нет — он ведь зомби, стало быть нежить, а они лишены инстинкта самосохранения.
Замолчал и зомби, внезапно выпрямившись, втянув и без того впалый живот, широко улыбнувшись и глядя перед собой застывшим взором. Чего это с ним? Жажда крови пробудилась? А… вон оно что…
К семнадцатому перекрестку сходилось шесть коридоров различной ширины и оживленности. У входа в самый широкий проход было грубо намалевано «ГОРОД», а рядом стрелка — для самых тупых. Из этого коридора и вышло шестеро человек. Они разительно отличались от здешнего сброда.
На них имелась одежда!
Нормальная человеческая одежда. Никаких дурацких коротеньких шорт, представляющих собой ублюдка рожденного от фабричных фирменных шорт и самотканых семейных трусов. Единственное достоинство моей одежки — она легко отмывается от любой грязи и сохнет буквально за минуту.
А тут…
У всех брюки. Одинакового оливкового цвета. Крепкие и удобные рабочие брюки с дополнительными карманами на бедрах. У всех футболки разных цветов. У всех куртки разных цветов. Причем, как я сразу заметил, цвет футболок и курток совпадает — красное под красным, черное под черным, серое под серым. Это цветовое различие явно не просто так. Пригляжусь через минуту. Сначала довершу завистливый осмотр чужих вещичек.
Голодный голый гоблин смотрит на вас, бвана! Смотрит так пристально бвана, будто хочет украсть ваши вещи!
У всех крепкая обувь. И тут не кеды и не шлепки. У них на ногах ботинки или сапоги — и те и те со средней длины голенищем. У всех на головах разноцветные банданы, а поверх них пластиковые каски двух модификаций или же шлемы наподобие мотоциклетных.
У всех рюкзаки за спинами — того же оливкового неприметного цвета. Поясные сумки. Жилеты. Налокотники и наколенники. А кое у кого и дополнительный «обвес». Ну и оружие… того или иного рода оно присутствует у всех шестерых.
А теперь детальней оглядим. Тщательно, но шустро.
Голодный гоблин продолжает пялиться на вас, бвана! Врежьте наглому гоблину чтобы не пялился!
Трое в красном. Три высоких накачанных бугая, похожих друг на друга как яйца выползшего из радиоактивной лужи мутанта. Одинаковая одежда. Жилеты. Сапоги. Перчатки выглядящие очень жесткими и толстыми. Защита на коленях, локтях, голенях. На груди и плечах, поверх жилета, конструкция напоминающая «броню» игрока в американский футбол. Конструкция массивная, крепкая. Их головы прикрывают мотоциклетные шлемы с поднятыми сейчас забралами. На поясах длинные дубинки. Причем из них торчит по три длинных и толстых стальных спицы. У одного из поясной сумки виден торчащий провод. Еще у каждого на поясе длинная… длинное толстое шило прикрепленное к пластиковой рукояти… Рукава курток и плечевая защита украшены старательно нарисованными языками пламени желтого цвета. Стильно, стильно… выползший из болота гоблин потрясен, бвана! Можно гоблину потрогать эту красоту своими грязными руками?
Парни выглядят бывалыми уверенными в себе ветеранами прошедшими через многое.
Две девушки. Стройные… нет… не просто стройные. Они спортивные. И тоже подкачанные. Более того — они жесткие, эта жесткость ощущается в их поведении, в их позах, в их взглядах. Это сразу бросается в глаза — женщинам не свойственна подобная аура. Они резко выделяются даже не фоне брутальных парней брызжущих угрюмым адреналином даже из ушей. Обе одеты в синее. Экипировка почти такая же как у парней, но значительно облегченная и без раздутой защиты на плечах и груди. Вместо нее аккуратные наплечники. Головы прикрыты пластиковыми касками. На шеях яркие желтые платки. Тонкие перчатки, на костяшках поблескивает острый металл. У каждой за спиной длинная… винтовка? Не винтовка?
Я сделал стойку. С превеликим трудом удержался от движений.
Никчемный гоблин не смеет смотреть на оружие орков и полуросликов, бвана. Трусливый гоблин больше не поднимет взгляда…
Но гоблин взгляд поднял. И ничуть этого не скрывал — вокруг меня на явившихся гостей смотрели все за исключением спящих. Да и те уже разлепляли сонные глаза и вперяли взоры туда же — на тех, кто будто бы пришел сюда из иного мира, более чистого и приятного.
— Вот это я понимаю другая эволюционная ступенька развития — пробормотал я больше себе, но был услышан и доходягой справа.
— А?
— Да я так…
— Кто б мне дал одну из этих цыпочек часочка на четыре — мечтательно прохрипел зомби слева.
На четыре часа? Парень… да тебе и четырех минут много будет, судя по пылающему взору, тянущейся с губ струйке слюны и неистово ерзающему по скамье тощему тазу.
Оружие…
Вот вроде смотрел прямо на него и вроде даже видел в деталях. А понять, что это такое не мог. Никакого намека на ствол. Но отчетливо вижу приклад. Простенький такой, едва намеченный. Противоположный конец оружия… черт… такое впечатление, что за спинами девушек висят обычные доски, которым с помощью лобзика придали грубую форму винтовки — без ствола — и снабдили это убожество ремнями. С таким «оружием» детишки в войнушки играют. Тут с наскока не разберешь. Поэтому вернусь-ка я к пятому из гостей. Тому, что стоял во главе угла образованного помощниками и, заложив руки за спину, с деланной доброжелательностью оглядывал собравшийся на семнадцатом перекрестке гоблинский и оркский сброд. Почему с деланной? А его выдавала чересчур сильно оттопыренная нижняя губа, показывающая всю глубину охватившего его пренебрежения к раскинувшемуся перед ним жалкому зрелищу. Он среди них главный. Тут не ошибешься.
— Нужно двадцать крепких и смелых орков! Сойдут и гоблины. Никаких зомби! — с уже нескрываемой скукой в голосе заговорил главный.
Я же рассматривал его в оба глаза.
Черная футболка, оливковые штаны военного кроя, ботинки на толстой рифленой подошве, длинный плащ неброского серого цвета. Серая бейсболка с ярко-желтым языком огня. Пояс есть, но висит ли на нем что-нибудь не вижу — плащ мешает. Имеется и рюкзак за спиной, полускрытый капюшоном плаща. Начальник в плаще продолжал тем временем говорить, оказавшись обладателем голоса такой силы, что с легкостью перекрыл поднявшийся после его первых слов гомона.
— Начну с главного — никаких солов в оплату! Только вещами!
Гомон резко оборвался, сменившись разочарованным гулом. Судя по скривившимся рожам гоблинов им словно бы торт сначала пообещали, но все кончилось куском брошенной на пол черствой лепешки. На всякий случай скривил рожу и я — хотя уже решил, что если получится, то обязательно присоединюсь. Награда вещами? Вещами так вещами. Я гоблин не гордый.
— Что за вещи? — вякнул кто-то достаточно звучным голосом.
Ответ был дан тут же:
— Предметы одежды. Немного обуви. На что-то особенное не рассчитывайте.
— Начальник… новую руку на шмотье у Матери не выменяешь!
«Матери»? Это про систему так сказанули? Неслабо у кого-то шиза обороты набирать начала. Неслабо. Хотя посиди тут годков пять аль восемнадцать — и не в такое верить начнешь.
— Верно! — поддержали недовольного.
— Солами давай!
— Шмотье нам без надобности! Еда — сойдет!
— Предметы одежды. Немного обуви — со вселенской скукой в голосе повторил мужик в плаще, одергивая полы приметной одежки — Желающие есть? Подходите сюда по одному.
Я с грустью убедился, что недовольное ворчание хоть и было, но стоило пригласить — и не меньше трех десятков людей встало. Мне с моим локтем, похоже, не светит сегодня поработать… я ведь гоблин только с виду, а так самый настоящий зомби без одной руки.
— А что хоть за работа? — спросил кто-то из уже вставших — И где?
— Работа проще некуда. Мозги прилагать не придется — на этот раз насмешка прозвучала отчетливо.
— И что делать-то? Долго? Идти далеко?
— Поработать бурлаками. Около двух часов. Отсюда два километра.
Половина вставших — даже больше — тут же уселась обратно.
Бурлаками? Я наморщил лоб. Бурлаками… почему-то в кастрированных мозгах всплыла картина с речным пейзажем и гурьбой мужиков в не слишком современных костюмах.
Я встал. Прижимая левый локоть к боку, чтобы не слишком бросался в глаза, пристроился за двумя зло ворчащими парнями и вскоре оказался в медленно и неохотно собирающей колонне будущих бурлаков. Когда все определились, хотят они поработать или нет, нас быстро пересчитали.
— Восемнадцать… и почти все доходяги… — без каких-либо эмоций доложил начальнику бугай с дубиной.
— Нормально — ответил тот и качнул головой — Двинули.
И мы двинули, вразнобой затопав по коридору. Решившие остаться проводили нас ругательствами и пожеланием сдохнуть, заодно заклеймив как дешевку продавшуюся за пустышку.
— И что делают бурлаки? — спросил я у девушки баскетбольного роста, обладающую невероятно длинными ногами, но при этом делающую такие до странности мелкие шаги, что я без труда держался рядом — к ее неудовольствию. Ну да — она в майке, шортах, кедах и зеленой бандане. Еще и старые налокотники имеет защитные. А рядом с ней шлендает босиком гоблин в криво сидящих трусах…
Оценив меня опытным взглядом, она скривила губы в усмешке:
— Скоро узнаешь. Тяжко тебе придется. Лучше сразу откажись.
— Не — улыбнулся я — Я сперва окунусь. Потом уж решу. Вдруг мне понравится?
— Придурок.
— Может и так — вздохнул я, поправляя шорты — Может и так… Топать еще два километра. Может скрасим дорогу интересной беседой?
— Отвали.
— Значит не скрасим… — чуть замедлившись, поравнялся с идущим сзади — Погоды коридорные нынче так себе, да? Сквозит и сквозит…
— Заткнись и сдохни.
— Ясно — вздохнул я и, глянув на еще одного чем-то крепкого недовольного, сказал — Вот удивляюсь — чего вы в зубы получить не боитесь после таких пожеланий? М?
— Ты чего?
— Без зубов что делать будешь? Как новые клыки отрастишь, жучара ты потенциально шепелявый…
— Где отращу… разве что эльфы знают! Иди молча, а? И не надо меня бить… я и так гоблин жизнью битый. Сдохнуть бы уже. Да вот что-то все никак…
— Это не ответ.
— Ответ на что?
— Выпадаешь из темы, гоблин ты чертов — досадливо сморщился я, в глубине души жутко радуясь, что удалось зацепиться языками, пусть не с помощью вежливости, а угрозами, и разговор пошел — Почему по зубами не боитесь отхватить?
— Почему не боимся? Я вот боюсь. Зубы жалко. Да и больно ведь. Да все боятся — разве что кроме червей и самых опущенных зомби. Этим терять уже нечего. Да они такое повидали, через такое прошли…
— Но мне все через раз желают сдохнуть.
— Может добра желают? — робко улыбнулся беседующий со мной мужичонка, чья дистрофичная стать радовала мое сердце — я не главный задохлик в стаде. Есть и похуже меня.
Именно в стаде. Со стороны глянуть — без слез не обойдешься. Почти два десятка доходяг бредут по освещенному безликому коридору с опущенными головами, шаркают, шатаются, порой постанывают. Мы как стадо отбракованных тощих коров, отправленных на фабрику по производству собачьего корма.
— Тогда сдохни — буркнул я, старательно улыбаясь — В смысле — живи долго и счастливо. Тебе нравится?
— Да серьезно не знаю — вздохнул мужичонка — Тут на окраине все так говорят. Сдохни! Вроде как — отвали от меня, не доставай. Я тоже не сам ведь это придумал. В начале, когда только появился тут с чужими руками и ногами, тоже всех спрашивал. И каждый раз нарывался на «Заткнись!», «Сдохни!», «Отвали!». Вот и привык. Здесь все так живут, одиннадцатый.
— Тут я с тобой не согласен, семьсот девятый — покачал я головой, вспоминая блокированные охраной проходы в отдельные «иглы», уверенных в завтрашнем дне чисто одетых людей — Тут не все в дерьме живут.
— Кое-кому зацепиться удалось. Но мало кому. А я вот с ОРН на УРН перебираюсь. День получается — день нет. Каждый день кошмары снятся — что меня хватают и тащат в медблок руку отрезать. Так что, одиннадцатый — отвали, заткнись и сдохни! — вспышка эмоций завершилась и, словно бы сдувшийся мужичонка резко отстал, а затем и вовсе пробился на другую сторону стада.
Переживать не стал. Задумчиво посмотрел по сторонам, отыскивая потенциально самого интересного собеседника. Чего время терять? Нам еще километра полтора топать следом за легко шагающими нанимателями. Зацепился взглядом за чем-то знакомый силуэт. Шагах в тридцати шагал мой нерадивый «будильник». Будящая. Номер девяносто один. Однорукая.
Догнав ее, широко улыбнулся:
— Привет ленивым будящим, так хреново выполняющим свой долг. На что потратила два сола, чертова ты девятка с хвостиком.
— Да пошел ты — буркнула девушка, не отрывая глаз от коридорного полна — Сдохни, низушек. Что-то тебе рассказала. До коридора на осмотр дотащила. Что тебе еще?
— Могла бы и побольше рассказать.
— Мне в свое время вообще ничего не рассказали! Просто взяли за шкирку, вытащили в магистральный коридор, парой оплеух подняли на ноги. Потом бросили на скамейку. В себя пришла прямо на улице. Так что ты — прямо блин счастливчик по сравнению со мной. Благодарить не надо!
— Вытащили в магистральный коридор — повторил я — А зачем это вообще делать? Я вот задание прямо с утра получил. Без всякого выхода в коридор.
— Каждый день и не надо. Вообще не надо, если уверен, что попадал в зрение любой полусферы. И если выполнял дневное задание. Если не уверен, что в последние сорок восемь часов попадал системе в глаза — появляться на осмотре надо. Особенно если проснулся и увидел, что в интерфейсе не появилось дневное задание — значит выпал из учета.
— Вот как… но многие каждые день бредут на осмотр. Сам видел.
— Ну да. По привычке. Из страха. Я тоже стараюсь на всякий случай светиться почаще. Еще не хватало без работы остаться.
— Ясно…
— Раз ясно — отвали уже. Я тебе ничего не должна.
— Тебе жалко потратить пару слов?
— Слишком много вопросов.
— Еще бы! А у тебя их не было? Где мы вообще? Что это за место? Кто мы?
— Мы низшие. Понял? Ты гребаный низушек со старперскими руками и почти никакой левой рукой. Будешь ты жить на окраинах долго и счастливо. Сначала орком, потом гоблином, следом зомби. Потом совсем недолго побудешь червем. Ну и наконец сдохнешь. Где мы живем! Да эльфы его знают! Шагай молча, орк!
— Уже гоблин! — радостно похвалился я.
— Уверенно движешься вниз по пищевой цепочке — невольно фыркнула девушка, впервые чуть повернув ко мне лицо.
Ого… вот это синячище. Черный кровоподтек закрыл собой правую половину опухшего лица. Жестокий удар пришелся и по лопнувшим губам.
— Кто тебя так, девяносто первая?
— Не твое гоблинское дело. Отвали!
— Скажи.
— Отвали! — в зазвеневшем голосе появились нотки подступающей истерики, и я послушно отстал.
Съежившаяся девяносто первая зашагала быстрее, уходя в голову нестройного отряда. Поглядев ей вслед, задумчиво погладил начавший сильнее болеть левый локоть и продолжил шагать уже без расспросов. Кое-что узнал, надо бы это переварить.
Коридоры. Окраины. Вот как чаще всего назывался этот лабиринт коридоров и залов. И населяли эти места черви, зомби, гоблины и орки. Встречались тут и расы рангом повыше, наверное. Но я пока не научился их отличать от остальной массы. Да и они вряд светили социальное положение — никому не нужна открытая зависть замешанная на лютой расовой и классовой ненависти. Это гоблины изо всех сил старались казаться орками, жутко боясь однажды сползти в ряды зомби. Те, кто побогаче не афишировали свой достаток.
Это вот я к чему… а к тому, что кое-какие традиционные законы работают и в этом странном месте.
Вон передо мной шагает тройка — мужик в плаще, бугай в доспехах американского футболиста и девушка с дощечкой за спиной. Еще двое сзади — подгоняют.
И снова — к чему это ты, гоблин? Что ты терзаешь свою голову? Будь как все зомби и гоблины идущие рядом — ласкай жадным слюнявым взором более чем аппетитную попку шагающей впереди девушки и продолжай шагать. И не мечтай о большем.
То-то и оно…
И я не про мелькающую впереди девичью попку и жалкие гоблинские мечтания. Нет. Хотя и это имеет отношение к простому выводу — кое-какие древние законы человечества в этом странном месте действуют с предельной силой.
Передо мной спины тех, кто обладает куда больше информацией. Это очевидно. Но каковы мои шансы сейчас подойти к ним и завести непринужденную светскую беседу? Никаких. Я даже «здрасте!» сказать не успею. На меня рявкнут, укажут мне место и я, униженно кланяясь и заискивающе улыбаясь, попячусь со словами «Не сердитесь на глупого наглого гоблина, бвана!».
Почему? Потому что я бедный гоблин. И ключевое слово здесь «бедный», а не «гоблин». Я выгляжу отбросом. А с таким никто не захочет вести беседу.
Так что я даже рад обещанной награде — предметы одежды. Срочно требуется увеличить гардероб.
Ну что? Долго там еще шагать до места обещанной тяжкой работы?
Гоблин жаждет приступить к труду на благо бваны!
До места работ — большого овального зала — добрались без происшествий. Остановившись, радостно похлопал себя по старческим ляжкам — донесли, не подогнулись и даже еще остался запас сил. Отличные новости.
В зале нас дожидалось еще два лениво переговаривавшихся бугая, резко прервавших беседу едва увидели плащеносное начальство. Я с интересом наблюдал. Вот они перекинулись несколькими словами, после чего мужик в плаще поднял лицо к потолку и начал ждать.
Ш-шух…
По потолочному рельсу стремительно неслась небольшая полусфера. Реально неслась! Никакого даже намека на медленное размеренное движение как это на наших гоблинских окраинах. Тут скорость отличного бегуна спринтера!
— Производственная бригада Солнечное Пламя! Задание по очистке седьмого и восьмого механизмов первого блока двенадцатой зоны!
Сфера резко остановилась… и продолжила путь дальше. А в стене зала раздался двойной лязг. Так открываются мощные запоры.
Тут началось неожиданное — четыре бугая бросились к поднимающимся участкам, замерли перед ними, положив руки на дубины с гвоздями. Девушки стояли шагах в семи позади парней, встав так, чтобы им было удобно… стрелять? Другого варианта не вижу. Они заняли позиции стрелков. Не знаю откуда, но знаю это точно. «Дощечки» по-прежнему за их спинами. Легкий гул… и под стеной образовалась двойная темна щель. Секунда… другая… и на пол хлынула грязная вода, невысокой волной захлестнув сапоги бугаев. Их обувь оказалась весьма практичной. А я вот я босиком… а в воде, даже с моего места, отчетливо видны какие-то твердые вкрапления. Лишь бы не поранить ногу. В рану попадет вот эта мерзкая гадость и… даже думать не хочется.
Участки стены поднялись еще на метр с небольшим и остановились. Секунда. Другая. Третья. Бугаи ощутимо расслабились, выпрямились, руки медленно сползали с дубин.
Прыжок из темноты оказался для меня полной неожиданностью. Стремительная размазанная тень за мгновение преодолела двухметровое расстояние и попыталась вцепиться в ногу одного из парней. Но тот отреагировал с удивительной быстротой. Короткий сильный удар и тень оказалась пригвождена к полу дубиной. Гоблины и зомби подались на десяток шагов назад, загомонили, кто-то, судя по топоту, попытался смыться, но его остановил жесткий окрик. По залитому темной водой полу скребут когтистые чешуйчатые лапы, тулово придавлено дубиной, не разглядеть. Из черных дыр больше ничего не появилось. Второй боец снял с пояса то самое «шило», подошел к прибитому к полу существу и вонзил острие куда-то в тело. Лапы скребанули еще разок, мелко задрожали… и затихли.
— Это что за тварь? — спросил я. Ответа не получил. Дубину же оторвали от пола, тычком ботинка пробитую тушку твари стащили с гвоздей, и она упала в подставленный пластиковый ящик, который еще одним тычком прямо по полу отправили в сторону девушек. Надо полагать трофей?
Но что за тварь? Это не крыса однозначно. Агрессивность зашкаливает. Безмолвность существа пугает сильнее звериного рыка. Тело покрыто зеленоватой мелкой чешуей. Вот почему у бугаев шипастые дубины и «шило» — вряд ли лезвие ножа сработает лучше против природной брони.
— Это что за тварь? — повторил я вопрос. Повернул голову. И понял почему нет ответа — сгрудившееся стадо стояло шагах в десяти за мной. Но они медленно и осторожно подступали, возвращаясь на прежнее место, оживленно при этом перешептываясь. Достаточно было прислушаться и я уловил часто повторяющееся слово «плукс».
Плукс…
Абсолютно ничего не говорящее мне слово. Я покосился на перепачканный пластиковый ящик, от которого тянулся темный с зеленью размазанный след. Грязь и… кровь? Зеленая кровь?
Плукс. Чешуя. Безмолвный. Быстрый. Прыгучий. Зеленая кровь.
Уже немало достоверных данных. Напряги голову, гоблин! Вспомни!
Я напряг… даже лоб наморщил. Но смысл? В моей голове ни единого упоминания о плуксах, кем бы не были эти твари. Когда думал о чешуе, на ум приходили змеи. Когда думал о существах живущих в стенах — на ум приходили крысы. Но плуксы…
— Подходим ближе! — окрик плащеносного прервал размышления.
За поднявшимися створками обнаружилось совсем немного свободного пространства. Зато виднелись жутко грязные торцы неких загадочных механизмов, требующих очистки. Из каждого торчало по металлическому кольцу — за каждое зацепили по веревке.
Последовала вторая команда.
— Впрягаемся плечами и грудью в петли! Живее!
Я облегченно выдохнул — петли! Плечами и грудью! Не придется напрягать не работающую левую руку и уставшую правую.
Нас рассортировали с грубой нескрываемой бесцеремонностью. Так лошадей распределяют по упряжкам многоопытные возчики, что с первого взгляда легко определяют выносливость той или иной лошаденки. Меня поставили где-то в середине. Еще одна улыбка удачи. Первым быть плохо — на него все смотрят. Последним тоже — его всегда подстегивают. А так тощий гоблин затерялся в самой середке и с трудом скрывает довольную усмешку. Не забывая при этом прислушиваться к командам от плащеносного из бригады Солнечное Пламя. Ну надо же…
— Вразнобой не дергать! Только по команде «Раз»! Не надо оборачиваться! От этого железная хрень быстрее не вылезет! Смотрим передо собой, дружно дергаем. Чем быстрее дотащите вот до сюда — плащеносный величавым жестом указал себя под ноги — тем быстрее получите награду и отправитесь назад! Если сразу не поддастся — не паникуем! Тут главное с места стронуть — дальше легче пойдет. Когда пойдет команда «Тяни» — изо всех сил налегаем на лямку, упираемся ногами, тянем и тянем без перерыва! Один остановится — из-за него все встанут! Так что сами себе жизнь не усложняйте, гоблины!
Для пояснений ему пришлось изрядно повысить голос — стоял плащеносный шагах в тридцати от нас. Это много или мало? Вроде дистанция плевая. Но насколько тяжел механизм за нашими тощими спинами?
— Гоблины! На соседей тоже не смотрим! Не подначиваем! Это не соревнование! Надорвете хребты — мы вам грыжи лечить не станем.
— Да ты нам и воды напиться не подашь, мразота ты сучья, тварь жадная — послышался за спиной едва различимый знакомый голос.
Не выдержал. Обернулся. За мной стояла впряженная в лямку девяносто первая.
— Настолько жадные? — спросил столь же тихо.
— Сам увидишь по награде, низушек. Если не тупой — то поймешь. Отверни харю свою чертову. И так тошно.
— Ага — кивнул я и снова повернулся к ней спиной.
Обижаться даже не подумал. Девяносто первая явно не в духе и с размаху плюет в душу любому, кто к ней обратится. Но будь у меня лицо разукрашено столь же страшным фингалом я бы тоже сияющей добротой бы сейчас не лучился.
— Готовность! Помним — на Раз! И… три… стоп! Вы дебилы что ли? Эй! Гоблин! Да ты! Я же сказал — на «Раз!». Повторяем! И… раз… два…. ТРИ!
Дернули. Лямка сдавила плечо и ребра. Дыхание со свистом вырвалось из передавленной груди. Мы не продвинулись даже на четверть шага. Остались на месте. Дистанция с тридцать шагов из плевой превратилась в чудовищно длинную.
— Раз!
Натужный скрип за нашими спинами дал понять, что «стронули». Примерно на треть шага.
— Раз!
Дернули.
— Раз…
Ему потребовалось крикнуть «раз» не меньше пяти раз, прежде чем послышалось «Тяни!». И мы потянули. С натугой, с хрипами, сдавленным блеяньем и сипящими матами. Протащили шагов пять. И замерли, когда пара самых слабых остановилась. К моей радости я оказался не самым слабом — меня бы хватило еще примерно на полшага. Соседняя команда бурлаков пошла на опережение и остановилась в паре шагов впереди. Вот гераклы…
— Отдых две минуты!
Минуты пролетели слишком быстро. И снова:
— Раз!.. Раз!.. Раз!.. Тяни!..
Тридцать шагов мы преодолели за полчаса. На каждый шаг по минуте. Отдыхали уже по три-четыре минуты под конец. И все равно последние метры дались очень тяжело. Я был насквозь мокрым от пота, меня трясло. И вот так вот трясясь, не в силах стащить с себя долбаную бурлаческую лямку, я горько осознавал, насколько сильно лоханулся и понимал, почему те, кто поумнее, остались на семнадцатом перекрестке.
Потратил много энергии, перенапрягся, а завтрашняя работа никуда не денется. Я мокрый, с меня буквально льет пот, отдающий острой химией. И дебилу понятно, что организм потерял воду. Скоро почувствую жажду, когда тело даст сигнал, что надо срочно сделать пару глотков живительной влаги. Но вода будет только вечером. И всего литр. Еще от меня скоро начнет дико вонять. Нужен будет душ. Система может и не среагирует как в прошлый раз — пот не серая слизь, так сразу не заметишь, тут принюхиваться надо. Но все равно душ принять придется — если дадут в долг. Блин… что хоть за награду дадут?
— Подходим ко мне! Забираем причитающееся — голос подала одна из девушек, стаскивая с плеча рюкзак.
Чтоб тебя… рюкзак слишком уж мал для того, чтобы из него можно было достать награду для восемнадцати потных гоблинов.
— Подходим по одному — повторила девушка, также, как и ее начальник силясь не выказать переполняющее ее презрение. Рыба гниет с головы. Начальнику плевать на гоблинов — и подчиненным плевать.
В очереди за наградой я опять оказался в середке. На ладонь легла аккуратно сложенная материя ничем не отличающаяся по качеству от трусов. Отступив, развернул, глянул. Майка. Это серая майка. Рассмотрю позднее. Протолкавшись обратно, снова требовательно вытянул руку. На меня коротко глянули и отвернулись с уже нескрываем презрением:
— Не хами, гоблин. Получил — отвали.
— Обувь — сказал я — Была обещана еще обувь.
— Или-или. Ты получил майку. Кому-то достались шлепки.
— Так сказано не было — не согласился я.
— Кортос! — девушка повысила голос — У нас тут недовольные.
Ко мне с готовностью шагнул бугай. Отгородил от девушки, навис надо мной как скала над червем. Одного упивающаяся своим величием скала не осознавала — ползущему в грязи червю плевать, ведь он даже не смотрит в небо. Вот и я, даже не глянув на бугая, продолжил говорить с девушкой прямо сквозь него:
— Мне причитается пара обуви.
Произнес и получил толчок в грудь. С трудом удержал равновесие, сделал несколько мелких шагов назад. Впервые взглянул на бугая, оценивающе осмотрев с ног до головы. С усмешкой спросил:
— Толкнул чтобы показать силу слабому больному гоблину? Да, тупорылый ты отсос? Ты решил показать свою силу слабому больному гоблину? А? Решил показать девушке какой ты сильный и могучий упырок?
— Ах ты сука… — правое плечо парня пошло назад. Медленно, слишком медленно. Когда он нанес удар, я успел сместиться и кулак прошел мимо.
— Стоять!
Резкий окрик заставил бугая замереть. Я повернулся. Плащеносный широким шагом направлялся к нам.
— Что происходит? — вопрос резкий, властный, чувствуется, что этот человек привык не только задавать вопросы, но и получать на них ответы.
— Гоблин выделывается — сказала девушка.
— Гоблин выеживается — сказал бугай.
— Почти синхронно сказали — восхищенно улыбнулся я — Гоблин в восторге от умений белых господ! Особенно гоблин в восторге от этого тупого упырка — обезьяна умеет говорить!
— Ах ты сука…
Правое плечо бугая пошло назад…
Кажется, это уже было…
— Прекратить! Ты — палец ткнул в меня — Чем недоволен?
— Было сказано — одеждой и обувью. Сюда шли полчаса, здесь полчаса адской работы, назад полчаса. За это были обещано что-то из одежды и обуви. Мне дали майку. Додайте остальное. Это справедливо.
Секунд пять плащеносный молчал, сверля меня долгим взглядом. Сместившийся за его плечо бугай с готовностью покачивался, показывая боссу — дайте мол только сигнал и разотру гоблина в порошок. Вот только играющие на его щеках красные пятна выдавали парня — бедолаге было стыдно. Ведь он так красиво и мощно замахнулся, но не попал по гоблину…
— Ты оскорбил его — легкий кивок главного на бугая.
— Он толкнул меня, и я едва не упал — с легкостью парировал я — Не стоит так радостно распускать руки. Отвечу не ударом, так словом.
— Дайте ему обувь. За смелость и упертость — коротко велел плащеносный — Только ему! Остальным либо то, либо другое.
Благодарить я не стал. Молча принял шлепки из серой то ли резины, то ли мягкого пластика. Уронил шлепки на пол, впихнул в них ноги. Пошел прочь, натягивая на ходу майку. А сам с интересом прислушивался — кто-нибудь еще из славно потрудившегося гоблиньего стада попробует и себе выбить дополнительную награду или же нет. Как и следовало ожидать — никто и голоса не подал. Все приняли либо майки, либо тапки, после чего тут же принялись оживленно меняться.
А я принялся рассматривать вытащенные из стены механизмы. Хотя рассматривать тут особо и нечего. Поблескивающие металлические цилиндры стоящие на стальных салазках. В торце кольцо. В задней части два кольца и к ним крепятся натянутые тросы уходящие в стену. Похоже, система сама способна вернуть механизмы обратно в стену. После того как производственная бригада Солнечное Пламя хорошенько потрудится над их очисткой.
Следующие слова плащеносного дали знать, что моя догадка верна:
— Работа окончена! Все свободны! Для желающих сегодня еще поработать — будьте через два часа на семнадцатом перекрестке. Работа та же. В этом же зале.
Гоблины и орки послушно потянулись к выходу. На потных лицах улыбки — по их мнению они сегодня ударно потрудились, успев выполнить и дневную норму, и побочную приработку. Вряд ли кто-то сейчас трезво оценивает результаты своего сегодняшнего труда. Зато можно вольготно развалиться на скамейках и считать себя тружеником.
— Главное не испачкать… — странное бормотание привлекло внимание.
Девяносто первая. Скрючилась на полу шагах в десяти от извлеченных нами из стены стальных блоков и смотрит неотрывно на лежащую перед ней серую майку, непрестанно бормоча:
— Лишь бы испачкать… как бы донести и не испачкать… черт…
Не став ее пока трогать, повернулся к окруженному подчиненному плащеносному и спросил:
— Если хочу поработать — можно здесь подождать два часа?
— Вали нахрен, долбаный гоблин! Пока я тебе руку не сломал!
Вот что значит не уметь отпускать негативные эмоции! Вот это взрыв… как бугая еще на куски не разнесло после такой вспышки эмоций? До чего обидчивый мальчик…
— Может еще в углу поплачешь, обиженный гоблином? — поинтересовался я лениво.
— Ну все… ты сука попал… я тебя прямо щас червем сделаю!
— Эй! — окрик плащеносного осадил бугая моментально.
Следом — бригадир? — ткнул пальцем в потолок, вкрадчиво поинтересовался:
— Главный девиз напомнить?
— Нет… — потупился парень, успевший все же бросить на меня злобный взгляд.
— Повтори-ка наш главный девиз.
— Да помню я.
— Повтори! — приказ стегнул бугая как раскаленный хлыст.
Вздрогнув, он вытянулся и выдал:
— Повсюду глаза и уши! Бойся!
— Второй девиз!
— Работу делаем на совесть! Старайся!
— Хорошо — чуть смягчил тон плащеносный — Последний вопрос — с каких пор вместо меня отвечаешь, Кортос? Возомнил себя кем-то особенным?
— Нет… нет, Морис. Ни в коем случае!
— Он ничего такого не хотел — подала робко голос та, кто попросила бугая отвадить чересчур наглого гоблина.
Их связывает нечто больше, чем рабочие отношения? По вечерам поверяют друг другу свои главные секреты, держатся за ручки, а может даже уединяются в жилой капсуле для потных сладких дел? Абсолютно не мое дело. Тем более что я уже успел узнать — мы все здесь стерильны. То есть — либо женщины, либо мужчины. Кто-то выхолощен и зачать ребенка здесь невозможно. Так что потейте в страстных ахах на здоровье, ребятишки. Я отметил ее заинтересованность в судьбе бугая по очень простой причине — теперь знаю кого именно в случае потенциальной заварушки она будет прикрывать в первую очередь. А это уже не мелочь. Случись атака еще одного плукса с дрожащим тоненьким визгом прыгну в лапы бугая. Его точно прикроют…
— Ты не лезь! — отрезал плащеносный и девушка осеклась на полуслове. Мне достался еще один злобный взгляд — теперь уже от нее.
— Тут есть вина и моей хамской гоблинской хари — покаялся я, подняв правую ладонь над головой — Но было — и прошло. Так можно остаться и потрудиться?
— Больно ты наглый и говорливый.
— Но не в работе — ответил я спокойно.
— Я видел. Налегал ты на лямку старательно, хотя здоровяком тебя не назвать — кивнул Морис — Оставайся, одиннадцатый. Под ногами не путайся. Ответственности за тебя не несем. Но из наших тебя никто не тронет — короткий взгляд пробил бугая навылет, уперевшись в потупившуюся девушку — И доставать не станет. Нашей бригаде нужны те, кто старается изо всех сил.
— Спасибо — улыбнулся я — Мы подождем в сторонке.
— Мы?
— Мы — глянул я на продолжающую что-то бормотать девяносто первую — Она тоже налегала изо всех сил.
— Хорошо.
Беседа завершена. Специально не глядя на бугая и девушку, повернулся и нарочито бодрым шагом пошел обратно. Гоблин полон сил, бвана! Пылает от желания принести пользу! Присев рядом с девяносто первой, услышал то же самое:
— Не испачкать… как бы чистой донести… и ведь положить некуда… дура я…
— Эй.
— А? — очнулась она и, оглядевшись, поняла, что стадо гоблинов давно уж ушло и шлепает сейчас на родную окраину — Ой…
Это ее девичье «ой», заставило взглянуть на нее пристальней. Фингал закрывал половину лица, но вторая половина, если поскрести хорошенько мочалкой, вполне ничего. Красивая девчонка. Ее бы на самом деле отмыть в пяти водах, расчесать колтун волос, приодеть — и даже косметики не надо. Вслух я сказал другое:
— Нам с тобой разрешили здесь остаться и еще раз поработать бурлаками. Беги и кланяйся добрым господам! Благодари за милость!
— Что? Чего ты за меня решаешь! Хотя я и так собиралась…
— Не потратим силы на ходьбу туда-обратно — пояснил я.
Она скривилась:
— Зато легко нарвемся на блудного плукса! Выпустит тебе кишки — будешь знать!
— А что сразу мне — удивился я — Не зря же я и за тебя переговорил. Ты меня в благодарность и защитишь.
— Насмешил! — буркнула девушка и, так и не решив, что делать с майкой, легла и свернулась вокруг нее калачиком. Замолчала.
Не став ее пока трогать, уселся рядом, снял трофейные шлепки и майку. Принялся внимательно разглядывать награду. Надо же понять, что «будящая» имела ввиду, говоря про «сам поймешь», когда шла речь о жадности нанявшей нас производственной бригаде.
Разгадка обнаружилась сразу. На обуви и майке имелись одинаковые пометки. Удивительнейшие пометки.
Вертикальная стрела с пышным оперением и изящным плоским наконечником обвита побегом плюща. Рядом в столбец написано: «Гуманитарная помощь свыше».
Вот это уже интересно.
Стрела обвитая плющом? Помощь свыше? Я невольно глянул на потолок. Кто там? Или слово «свыше» приведено для красивости и с намеком на божью помощь? Стрелы и растения… куцая цепочка ассоциаций заставила задуматься о тех, кого здесь часто поминают к слову и без — о эльфах.
Но главное слово все же «гуманитарная». Для нее есть один очень приятный синоним — бесплатная. Даровая. Дающаяся просто так. Не надо быть слишком умным, чтобы понять — скорей всего шлепки и майки достались бригаде Солнечное Пламя бесплатно. А вот нам, гоблинам, чтобы получить заветную одежку и обувку, пришлось изрядно потрудится, едва не оборвав жилы. Для бригады мы бесплатная рабочая сила.
— Хи-хи-хи — попытался я изобразить дробный противный смех недалекого гоблина — Все то нас обманывают…
Меня одарили удивленным взглядом подбитого глаза. Но вслух ничего не сказала, продолжив обвиваться калачиком вокруг майки. Пора этот барьер пробивать.
— Кто та кому ты платишь? Расскажи о ней? — спросил, разглядывая стоящие посреди зала механизмы и прогуливающихся вокруг них бдительных охранников.
— А? — девяносто первую подбросило. Усевшись, уставилась на меня — Откуда знаешь?
— Про что?
— Про все! Идиота из себя не строй, гоблин! По больному локтю пну — взвоешь!
— Опять угрозы — вздохнул я, отсаживаясь чуть назад — Ты нормально говорить можешь?
— Могу!
— Звать как?
— Цифры разбирать перестал?
— Так себя и называешь?
— Йорка.
— Как? — поразился я — Йорка?
— Нормальное имя!
— Сама придумала?
— Нет, блин! Родители дали! Что за гоблинские вопросы?
— Йорка… так какой стерве ты платишь дань?
— Откуда знаешь?
— Догадаться легко. Ты прямо молилась над майкой. Бормотала о том, как бы донести в целости и сохранности. Вряд ли над своей майкой стала бы так причитать — тут вся одежда стирающаяся.
— А откуда знаешь, что именно она, а не он?
— Ты слишком сильно переживала из-за того, чтобы не посадить пятно. Боялась взять майку в руки. Если бы несла мужику — тот может и проверил бы на предмет дыр и новизны, но выискивать мелкое пятнышко бы не стали.
— Потому что все мужики свиньи?
— Ну почему же. Я вот гоблин.
— Гоблин… — пробурчала Йорка и уселась — Имя у меня нормальное.
— Вполне — согласился я — Я себя назвал Один.
— Тупое имя! Ты первый что ли? Или как ударение?
— Что придумал — то придумал.
— Оди. Вот ты кто теперь — легко переиначила Йорка.
— Оди — озвучил я для пробы — Оди… почти как Эдди.
— Оди.
— Пусть Оди — согласился я — Ну? Кто она? И за что?
— Тебе-то что, гоблин Оди? О… так еще более идиотски звучит. Ты точно Оди! Гоблин Оди!
— Так мы далеко не уедем — прервал я ее внезапное веселье — Может хватит уходить от темы? Кто тебя?
— Тебе-то что? — с нажимом повторила она — А? Что ты сделаешь? Поможешь мне? Куда там! Рассказать чтобы скрасить ожидание второго раунда жиловыматывательного бурлачества? Перебьешься как-нибудь! А что не разбудила как положено — тут извини. У меня проценты капают. Пытаюсь отдать. Но не получается. Я уже на УРН. Я уже гоблин! Долбаный гоблин Йорка — вот кто я! — рявкнула девушка и зал наполнился эхо — Оди и Йорка — два веселых нищих гоблина!
— Звучит отлично — пожал я плечами — Дружное пати двух гоблинов — Оди и Йорки. И Оди — капитан.
— С чего это? Да какое вообще пати? Выдохни, гоблин.
— К этому мы еще вернемся. Расскажи про долг, проценты, откуда синяк и кому конкретно ты платишь. И давай без твоего любимого сарказма. Я спросил — ты ответила по существу. Попросил уточнить — ты уточнила.
— Да пошел ты — без всякой уверенности в голосе сказала Йорка.
— Последний раз предлагаю свою помощь — ровно произнес я — Подумай. И либо начинай рассказывать, либо забудь.
Повисло молчание. Я же спокойно осматривался.
В овальное помещение ведут три прохода. Два друг против друга, третье между ними. От дальнего входа к нам быстро приближается большая группа. И судя по нетерпеливым жестам плащеносного Мориса он их уже заждался. Вон как машет… и большая группа послушно перешла на бег…
— Где вас носит? — Морис заорал издали — Опоздание на двадцать минут!
— Закавыка с водой возникла — попытался оправдаться примерно сорокалетний мужик, одетый в коричневый комбинезон с желтыми лямками и обилием раздутых от торчащих, казалось, отовсюду грязных тряпок — Пока прополоскались и набрали…
— Мне насрать! Бегом давайте! — снова сорвался на крик Морис — График трещит!
— Уже начали.
В группе пятнадцать рыл — расы назвать затрудняюсь, но вряд ли это гоблины. Самое меньшее — орки. Может даже полурослики, судя по деловитости. Женщины и мужчины. Возрастной разброс большой. Профессия очевидна — чистильщики. Похватав скребки и тряпки, они дружно взялись за ближайший механизм, принявшись соскребать с него грязь. Морис нетерпеливо ходил вокруг.
Немного выждав, я подошел немного ближе и уверенно сказал:
— Мы прекрасно умеем соскребать грязь. За небольшую плату поможем.
— Да пошел бы ты… — воскликнул Морис и слышавший все бугай радостно подступил ближе — Чистить… — закончил фразу плащеносный и парень огорченно сник. Опять наглый гоблин избежал взбучки.
Морис тем временем торопливо уточнял условия сделки:
— Никаких солов! Оплата вещами. Каждому по шейному платку, бейсболке и… и по пищевому брикету. Не больше.
— И по литру питьевой воды — тщательно скрывая ликование, сказал я и добавил, напоминая — Нам еще бурлачить потом. Потеть.
— И по литру питьевой воды — махнул рукой тот — Бегом давайте!
— Уже начали.
Растолковывать Йорке ничего не пришлось. Увидев, как я на нее указываю, сообразила подойти и услышала самое важное. Мы похватали тряпки, пластиковые скребки и взялись за дело, поглядывая на куда более опытных соседей.
— Спасибо — тихо-тихо пробурчала Йорка.
— Что-что? — подался я ней.
— Говорю — спасибо тебе, чертов гоблин Оди!
— Всегда пожалуйста, гоблин Йорка. Всегда пожалуйста.
Я помнил недавно озвученные бугаем девизы, поэтому трудился без дураков. Дело оказалось сложным. Поэтому мы с Йоркой счищали самые «жирные» пласты чего-то больше всего похожего на смазку вперемешку с мусором. Вскоре приноровились и установили темп. Несколько размашистых движений скребком. Им же собрать с пола грязь в ведро, пнуть его чуть дальше, шагнуть следом. Несколько размашистых движений скребком… я не заметил как пролетело больше часа. Очнулся, когда работа была закончена. Йорка отошла чуть в сторону и с шумным выдохом плюхнулась на пол. Улеглась. Затихла. Я выжидательно глядел на плащеносного, но он беседовал со старшим в команде чистильщиков, а ко мне подошла давешняя девушка. Не глядя на меня, вручила двухлитровую бутылку воды, следом вложенные друг в друга серые бейсболки с шейными платками и пищевыми брикетами внутри. Ну да. Зачем гоблинам посуда? И что с того что в головном уборе еда? Для гоблинов это норма жизни… Бухтеть не стал — устал сильно. Забрал причитающееся и пошел к Йорке. Уселся, ткнул ее в бок, дал бутылку. Та прямо лежа принялась пить, поглощая воду с невероятной быстротой. Отпив половину, взялась за брикет, но рука замерла, не донеся еду до рта.
— Ешь — понял я ее заминку — Нужны силы. Скоро бурлачить.
— За пищевой брикет, бейсболку, шейный платок и майку от меня отстанут дня на два.
— Ага — с набитым ртом отозвался я — А затем потребуют каждый раз приносить именно столько и не меньше. Чем больше кормишь зверя — тем голодней он становится.
— И что предлагаешь?
— Рассказывай.
Сначала неохотно, но затем все живее, Йорка принялась рассказывать. Вскоре все стало ясно. К середине я зевал. К концу долгой и банальной истории размышлял о чем угодно, но только не о ее словах. А зачем? И так все предельно ясно.
Суть в кратком пересказе — опаздывала с заданием, бежала по коридору, столкнулась с крутой чикой, когда та прилипла к экрану и с визгом пыталась выжить в игровом вызове. Обе рухнули. Причем Йорка божится, что в миг столкновения на экран выскочило сообщение о том, что игровой вызов проигран. То есть она вроде и не виновата. Но на нее свалили вину. И потребовали уплатить тридцать солов штрафа — иначе житья ей не будет. Она отказалась. Сначала. Но после «темной» в узком коридорчике она решила, что дешевле откупиться. Но сумма уже выросла до пятидесяти солов — за непослушание и промедление. Начала выплачивать. Медленно но верно. Почти выплатила — и тут ей сказали, что еще есть проценты, что капают каждый день. Пять солов в день. Или вещами. Вчера она не смогла принести ничего — и дружок крутой чики вломил ей кулаком. Она поняла и сегодня выкладывается по полной — чтобы к вечеру принести хоть что-то в указанное место.
Дура…
Выглядит такой смышленой, но ведь дура…
Выслушав до конца, покивал для вида и встал:
— Пошли трудиться, гоблин.
— А…
— А с твоей истории разберемся после работы.
— Ты какой-то быковатый гоблин. На полурослика боевого прыгнул.
— Ты себя слышишь вообще?
— А что?
— На кого я прыгнул?
— Вон на него — Йорка указала на бугая — Боевой полурослик. Ну почти. Охранник больше. Но все же! Кто бы рискнул… слушай, я уже жалею что рассказала. Сама справлюсь.
— Не справишься — покачал я головой.
— Это почему?
— Потому что они привыкли.
— К чему?
— К ежедневным подаркам. К хорошему быстро привыкаешь, Йорка. И когда хорошее кончается — злишься и делаешь все, что его поскорее вернуть. Ты никогда с ними не рассчитаешься.
— Но… тогда как?
— Сначала поговорим. Вежливо. А там посмотрим.
— Ты себя слышишь? Они толпой тусуются. Пати! Их пять орков! А ты гоблин!
— После работы — повторил я, указывая на вывалившееся из коридора очередное гоблинское стадо будущих бурлаков — Пошли впрягаться, гоблин Йорка!
— Пошли — вздохнула девушка, решительно подхватывая с пола новую майку, заматывая в шейный платок, тот убирая в бейсболку, а ее нахлобучивая на голову — Я готова к труду. Но все же ты какой-то слишком быковатый, гоблин Оди…