С работой сначала не повезло — та же бригада Солнечное Пламя предложила бурлачество, кое меня больше не интересовало абсолютно. Услышав призыв плащеносного полурослика по имени Морис напарница дернулась, не забыв потянуть и меня за собой. Я дернул ее в обратную сторону. Когда она уселась, пояснил:
— За майки и платки жилы рвать больше не станем. Никогда.
— А чего ж тогда приперлись? И мы же себя зарекомендовали усердными гоблинами! Пошли напомним! И по свободной лямке на рыло нам обеспечено! Вдруг еще и пожрать дадут? Ты не голодный что ли?
— Бурлачить не станем! — отрезал я и с наигранной мрачностью уставился на Йорку — Будешь спорить с верховным гоблином?
— Пф! Лопни и сдохни, гоблин! Лопни и сдохни!
— Твоя присказка все лучше и лучше — уже искренне улыбнулся я, неспешно вставая и беря курс на плащеносного — Пошли.
— Там те же самые охранники, Оди. С одним ты в прошлый раз схлестнулся…
— Ага. И поэтому я специально подождал. Чтобы даже до бригадной охраны дошли воняющие пролитой кровью последние новости. Видишь, как на нас два парня с дубинками пялятся? Уже знают.
— Так тем более не пойдем! Мы же эти… гоблины-убийцы. Опасные. Даже говорить с нами не станут.
— Вот тут ты ошибаешься — тихо ответил я — Не мирные гоблины умерли сегодня. А мерзкие паразиты живущие за чужой счет. Таких никто не любит. К тому же бригаде даже лестно, что такие как мы — крутые и бесстрашные — будем работать на них. Ну и главное — с такими как мы всегда выгодно поддерживать ровные и взаимовыгодные отношения.
— Почему?
— Потому что мы умеем и не боимся убивать.
— Жуть!
— Тихо… — велел я и широко улыбнулся вставшему передо мной давешнему бугаю, обещавшему сделать меня червем — Чего-то хотел?
— Ты это…
— Да? Я что?
— Чего хотел в общем?
— С начальством твоим переговорить. А ты отвали.
Церемониться с этим наглым пареньком я не собирался. Как и идти на примирение.
— Морис!
Окликнутый повернулся с такой готовностью, что сразу становилось ясно — заметил наше приближение издалека, успел отвернуться и придать лицу чуть усталое выражение предельно загруженного работой полурослика. Но стоило ему увидеть меня — якобы только что — как на его лице появилась точно отмеренное количество положительных эмоций.
— Одиннадцатый… девяносто первая… снова решили поработать?
— Зависит от работы и оплаты — ответил я, подходя ближе и протягивая правую ладонь.
Миг… другой… третий… и мою руку сжали в твердом рукопожатии. На глазах у всех один из лидеров бригады Солнечное Пламя пожал руку гоблину-убийце. Следом поручкался и с Йоркой, не забыв сменить руку. Казалось обычное приветствие. Но я знал — оно породит новую волну новостей, чтобы мгновенно разлетятся по всей Окраине. Затем новости трансформируются в чуть дополненные фантазией слухи, что следом трансформируются в невероятные сплетни. Но в каждой сплетне будет четко прослеживаться главная связь — одиннадцатый и девяносто первая, Оди и Йорка, контачат с бригадами. А может и работают вместе. И речь не только о бурлачестве.
Что это даст нам?
Многое. От нас отстанут многие местные задиры. Сильные миры сего попытаются нас прощупать, узнать подробностей, выйти на контакт.
А это в свою очередь подарит целый букет возможностей. Каких? Понятия не имею. Но тут главное раскрутить маховик и поддерживать его вращение. Возможности появятся обязательно — главное потом сделать правильный выбор.
Морис меня не подвел. Улыбнувшись шире, успокоил:
— Ну не бурлачить же вас поставлю. Найдем работенку получше. В деле?
— Мы с вами — кивнул я. Радостно закивала еще ничего не понимающая Йорка.
Девчонка пребывала в удивленной прострации. Мы ведь замешаны в тройном убийстве. И почему же на нас не кидаются, почему не крутят нам руки, почему с нами ручкаются важные полурослики? Мы ведь гоблины-убийцы! Ату нас! На вилы нас! Горящими факелами нас!
— Лопнуть и сдохнуть — прошептала напарница, вцепившись мне в правую руку — Лопнуть и сдохнуть, гоблин! Какого эльфа тут происходит?
— Тс-с-с… — сказал я — Принимай как должное.
— Как будто это легко!
— Привыкнешь — успокоил я ее — Пошли.
И мы снова отправились в дорогу, неспешно шагая за неохотно плетущимися гоблинами. Куда торопиться? Впереди тяжелейшая работа за крохотную плату…
Нам поручили самую легкую работу из возможных — вручили щетки с длинной рукоятью и жесткой щетиной, поручив очистить пол зала от следов слизи и грязи оставшихся после выхода из стен механизмов. Сами механизмы уже стояли посреди зала на металлической решетке, вокруг суетились споро работающие полурослики. Мы не отставали, хотя орудовать щеткой одной рукой было трудновато. Но справились за час. Еще часок передохнули и приступили ко второму раунду очистки, быстро приведя зал в порядок.
Заодно во время передышки снова стали свидетелями явления плуксов. На этот раз из темноты выскочило сразу три твари. Одна крупная, длиной в локоть. И две поменьше. Но атаковали неведомые зверушки с одинаково высокой агрессией. Одна получили серьезное ранение дубиной, но не отступила, не попыталась скрыться — продолжила атаковать. Странно… где инстинкт самосохранения?
Да и внешний вид плукса… он чем-то напоминал четырехлапую обезглавленную куриную тушку сплошь закрытую мелкой прочной чешуей. Ни малейшего намека на морду или хотя бы глаза. Безголовые звери выглядели страшновато и даже мистично. Но когда их порешили и начали собирать безжизненные тушки, заметил загнутые игловидные клыки и чуть открытую пасть. Набор для поглощения пищи имеется. Но расположен на брюхе. Вот теперь ясно почему неплохо прыгающие плуксы бросаются не в горло, а на конечности. Обхватить ногу всеми лапами, прижаться изо всех сил, сжать мышцы — и жертва получит на бедре или голени бронированную мерзкую шишку. Попробуй сбей! Разве что с мясом сорвешь. А плукс в это время воткнет в твою плоть игловидные клыки и примется за завтрак…
Ценное наблюдение. С этими тварями надо быть предельно осторожным. Мой стеклянный нож их вряд ли проймет. Если и пробью чешую точным тычковым ударом, плукс дернется и лезвие сломается. Тяжелая дубина с гвоздями — проверенный надежный вариант.
Закончив второй раунд уборки, получили заслуженную награду. Каждому досталось по литру воды и по два пищевых брикета. После чего Морис самолично преподнес каждому из нас майку, шорты, бейсболку, шейный платок и простую поясную сумку с тремя вместительными карманами. Полный набор гоблинской одежды. После вручения подарка было коротко упомянуто, что никто по таким паразитам как Джонни Лев плакать не станет. После их смерти воздух на Окраине стал чище. Ну и тихонько намекнули, что Солнечное Пламя рада знакомству с такими решительными личностями как мы. Ничего конкретного. Размытые и размазанные слова. Но умный поймет. Я понял. На том и разошлись.
Мы отправились в родной Клукс, шлепая по кратчайшей тропе. Приплясывающая Йорка не могла удержаться и через каждые два шага ласково поглаживала поясную сумку с притороченной к ней почти полной бутылкой воды.
— Мы богачи, гоблин! Богачи, лопнуть и сдохнуть! Сумка набита новой одежкой. Едой! Водой! Положительный баланс солов! Лопнуть и сдохнуть! Мечты достигнуты, гоблин!
— Мы даже порог зала мечтаний не переступили пока — покачал я головой, потирая локоть и прислушиваясь к ощущениям — И перед самым входом в это зал висит не слишком большой качественный рюкзак военного типа.
Боли не было — обезболивающее работало. Но появились новые ощущения внутри сустава — будто там кто-то тихонько начал копошиться, осматриваться, легонько прикасаясь к больным местам. Начало действовать лекарство? Внешне локоть не изменился — все такой же раздутый и багрово-синий, уродливый. Буду верить в силу медицины и не стану тревожить больную руку, вынимая ее из перевязи.
Мы спокойно дошлепали до родных коридоров и ввалились в КЛУКС-17. Уселись за ближайший свободный столик. Через минуту сидящие за соседними столиками постарались незаметно свалить.
Слава кровавых убийц так многогранна…
Этому я не удивился. Чему тут удивляться? Боязнь, нежелание находиться в зоне потенциальной угрозы или развернувшегося конфликта — проявление инстинкта самосохранения. Раз соседние столики разбежались — за них надо порадоваться, ведь они проявляют завидную жажду жизни.
И чего это Йорка опять взъерошилась? Чего опять напряглась? Да эта гоблинша хоть когда-нибудь бывает спокойной? В ней постоянно бушует такой силы нервное напряжение, что можно к ее вискам прилепить провода и спокойно запитать освещение пары коридоров. Впрочем, много ли женщин флегматиков я знаю? Они всегда найдут причину волноваться.
И что на этот раз?
Проследить за взглядом Йорки, пытающейся незаметно ткнуть меня под столом ногой, было несложно.
К нам шли трое. Трое полуросликов, если точнее. Штаны, футболки и даже длинные куртки, раз глянув на которые, сразу же себе сказал — хочу одну такую. Достигает середины ягодиц, мешковатая, из прочного материала вроде брезента, с обилием карманов застегивающихся на клапаны с липучками, высокий и толстый воротник, что явно скрывает в себе аккуратно сложенный капюшон. Рукава до середины ладони, подкладки вроде нет, но учитывая здешние температуры — в такой куртке можно спокойно жить-поживать и детей наживать. Хочу.
У каждого из трех имеются ремни и поясные сумки. Нигде никаких цветных или еще каких символов намекающих на принадлежность к той или иной бригаде. Независимое трио? Против нашего дуэта?
Успокаивающе улыбнулся Йорке и выжидательно уставился на первого из трех мужчин. Не парней. Мужчин. Каждому хорошо за сороку. Глаза у всех умные, руки держат на виду, но при этом рядышком с ремнем. А второй, чуть прикрывающийся впередиидущим, причем делающий это грамотно, что-то прячет в просторном правом рукаве куртки. Этот мужик настроен на неприятности и готов им противостоять.
— Добрый день, уважаемые.
Вот это я понимаю начало беседы. Вежливое. Сразу видно — полурослики. Ну или цивилизованные орки. Но уж точно не грязные злобные и невежественные гоблины.
— Добрый день — отозвался я — Чем можем помочь?
— Мы получили задание от системы.
Пауза.
Повисшую тишину нарушать не стал. Но отметил напряженное любопытство гоблинов вокруг, пытающихся делать вид, что не пытаются подслушать и полностью заняты завороженным созерцанием недавно протертых столешниц. Протертых на совесть! Мы протирали!
— Двойное задание, если вдаваться в детали. Первое задание — доставить мертвые тела трех погибших орков в ближайший медпункт. И сделать это максимально быстро. Мы справились. Хотя с Джонни возникли… определенные трудности…
— Джонни был жирным и тяжелым — понимающе кивнул я.
Максимально быстрая и бережная доставка трупов в ближайший медпункт? Тут и гадать не надо — если конечности еще годы, их отрежут. А затем пришьют следующему «новорожденному». Родится тот и знать не будет, что к его плечам пришиты жирные лапы убитого Джонни…
А если я отрежу кому-нибудь левую руку — хорошую такую, спортивную — притащу ее в медблок и попрошу заменить ей мою больную конечность? Меня система сразу на мясо пустит? Или просто руку заберет?
Но я отвлекся… Хотя как отвлекся — от меня явно ждали еще каких-то слов, но я улыбался и молчал. Йорка возила грязным пальцем по столешнице. Эй, гоблин! Мы же сами протирали! Чего сопли размазываешь?!
— Второе задание последовало за первым. Мать просит найти убийц трех ее непутевых детей.
Чего-чего он щас сказал? Как-как?
«Мать просит найти убийц трех ее непутевых детей»? Охренеть…
— Наша Мать сострадательна и добра. Ей важен каждый из нас. Ведь каждому из нас она уготовала свою судьбу, свое испытание. Славься Мать.
— Славься Мать! — повторили стоящие за ним.
Сказанув, поглядели на меня. Я же смотрел на Йорку — а она даже рот уже открыла, чтобы повторить ту же ересь. Переведя взгляд на странных троих мужиков, улыбнулся:
— На меня не смотрите, мужики. Я в чужом бреду не участвую — Будда запретил. Но каждый решает для себя сам. Чем могу помочь, уважаемые?
Переварив мой ответ, лидер троицы недовольно поджал губы, пожевал ими, после чего проделал странный жест — подняв руки ко рту, аккуратно вытер уголки губ указательными пальцами. И лишь затем заговорил снова:
— Мать просит найти убийц. И мы всегда рады угодить ей.
«А от награды за задание ты отказываешься при этом, угодливый ты наш?».
Система ищет убийц… потрясающе… не увидела сама — наняла доморощенных детективов. Во бред…
— Несколько достойных доверия зомби и гоблинов указали на вас. Как на возможных убийц.
— На нас указали?! — резко повысил я голос до такой силы, чтобы меня услышали, как минимум десять-пятнадцать столиков вокруг — Какие-то гоблины указали на меня и Йорку? Кто?!
— Это не имеет…
— Имеет! Кто конкретно указал на нас? А то я тоже могу пальцем ткнуть — в тебя! — и я ткнул, после чего громогласно заявил — Считаю убийцей тебя! И я гоблин достойный доверия! Хотя я уже орк, но… Короче! Кто тут на нас клевещет? Назови имена. Тьфу. Номера!
— Не назову.
Холодный и уверенный тон. Он прямо лучится бесстрашием и уверенностью. Но при этом его нога незаметно отодвинулась чуть назад, таз чуть повернулся. Он готов в любой миг сделать широкий боковой шаг в сторону, уходя от удара и открывая дорогу стоящему сзади бойцу. А это точно боец. Их тактический лидер, что и отрепетировал вместе с главным схему грамотного ухода из-под атаки.
Подавшись вперед, я оперся правым локтем о стол, чуть наклонился в сторону, чтобы видеть второго. Внимательно оглядел его, потом сказал:
— Зря так напрягаешься, мужик. Сразу видно, что в рукаве спрятано что-то убойное. Веди себя естественней. И тебе не стоит так глубоко уходить за спину босса. Он мужик тяжеловатый. Однажды не успеет уйти в сторону — и его пырнут, пока ты оббегаешь его со стороны. И ноги так широко не расставляй, сам же знаешь — одна должна едва касаться пола, быть приставной. В идеале — пусть он стоит сзади и говорит из-за твоей спины.
Пауза… пауза…
— Учту — короткий кивок, в глазах загорелась тревога, он медленно выдвигается из-за спины босса, напружинивается — Ты кто такой?
— А ты кто такой?
— Пять-пять-три.
— Я двойная единица. Но все зовут меня Оди.
— Я Клин.
— Слушай, Клин. Попроси начальника поискать убийцу в другом месте. Здесь убийц нет — я перевел взгляд на лидера троицы — Здесь два усталых после работы гоблина, что хотят спокойно посидеть и поболтать о всякой житейской ерунде, прежде чем отправиться в душ, а потом и баиньки. Я ясно выражаюсь?
— Да — ответил телохранитель.
— Да — подтвердил понимания главный. И в его голосе прозвучало сожаление. Он толком ничего не понял, но главное уяснил — надавить на нас не получиться, признания не будет. А без нашего признания… задание не выполнить.
Какие еще варианты?
Свидетелей искать? Так их не было. Подставных найти? Так надо еще подыскать так, чтобы во время убийства находились где-то рядом. И кто его знает — вдруг у системы есть детектор правды? Свидетелей ведь кто-то должен будет допросить.
Наверняка есть свои тонкости — которых я не знаю. Но «детективное задание» не может быть простым. Нужны железобетонные доказательства. Ибо в этой системе правосудия виноватым руки-ноги отрубают.
— Здесь нет убийц — повторил я с улыбкой. И повторил громко, после чего добавил — Но кто бы не убил Джонни и кого-то там еще — он оказал всем большую услугу! В этом я уверен!
— Матерь убийства осуждает! — отрезал безымянный и в его голосе зазвучала нескрываемое осуждение и… брезгливость.
Я был противен этому человеку. Логично — разве чистюле полурослику может нравится грязный злобный гоблин?
— Спрошу тебя, одиннадцатый. И тебя, девяносто первая. Это вы совершили тройное убийство? Матерь наблюдает!
Это блин не детективное расследование кровавого убийства! Это какое-то явление инквизитора! И чего он ждет, задав такой вопрос? Что я разревусь, бухнусь на колени и во всем признаюсь? А эта последняя фраза про наблюдающую Мать. Пусть еще за раскаленные щипцы возьмется…
— Тебе уже ответили — тут нет убийц. Иди с миром, полурослик — уже куда жестче повторил я.
— Справедливость торжествует даже в этом мире! — припечатал напоследок мужик.
Но вот так вот уйти я ему не дал. Окликнул:
— Эй! Мужик из веселого трио! Где куртку брал? И почем?
Ответа я не дождался. Зато получил короткий и цепкий взгляд телохранителя. Ответил ему тем же, на том и разошлись. Но шагов через десять — как же меня это достало — босс обернулся и уверенно заявил:
— Правду не скрыть!
И тут Йорка не выдержала. Привстав, она рявкнула:
— Отвалите! Сказано же — здесь убийц нет! Чего непонятного? Может это ты убил! А на нас свалить пытаешься!
Злобная фурия не скрывающая эмоций. Наконец-то ее вечная придавленность исчезла. Плюющейся огнем девушке никто из трио не попытался возразить. Хватило мозгов понять — бесполезно. Поэтому они молча ушли. Йорка плюхнулась обратно на скамью, зло фыркнула. Я бы ее утешил, но был немного занят — наблюдал за проходящими поодаль старыми знакомыми — Барсом и Буксой. Наблюдал чисто автоматически и вел взглядом. Они же мой взгляд поймали, замедлили на секунду шаг, а затем ускорились, поторопившись скрыться в одной из «игл». И до них новости дошли.
Повернувшись к Йорке, предложил:
— Давай пораньше завалимся по капсулам спать.
— Хорошая мысль — призналась девушка — Меня уже вырубает.
— А встанем в час ночи.
— Шутишь?! Нет, реально что ли в час ночи? Хотя…
Я терпеливо ждал, наблюдая, как Йорка медленно, но уверенно мысленно складывает все случившееся с нами за сутки, подбивая итог. У нее ушло минуты три. После чего последовали решительные слова:
— В час ночи подъем! Реально выгодно — никаких гриферов, никакой толкотни ни в коридорах, ни на месте работ. Выполним ежедневные — а там может и на группу задание получим.
— Ага — кивнул я — Как не крути вставать рано выгодно. Если вымотаемся — после обеда перехватим пару часиков сна.
— Договорились, гоблин. Оди…
— Что?
— Куда так торопишься?
— Здесь — я обвел взглядом забитый зомби, гоблинами, орками и редкими группками полуросликов зал — Здесь Окраина. Что нам тут делать? Так что завтра наш последний здесь день.
— Ты серьезно?
— Для меня — стопроцентно, если не случится чего-то неожиданного. Тебе решать самой. Но… что ты потеряешь, уйдя отсюда?
— Да ничего — тряхнула головой напарница — Ладно! Даже не спрашиваю пока куда пойдем — чтобы не слышать плохие новости перед сном. Не забудь — тебе надо лекарства и обезболивающие. А я хлебну водички — и спать.
— Подожди меня. Найдем две свободные капсулы поближе друг к другу.
— Лишь бы встать в час.
— Я тебя разбужу — улыбаясь прямо как зловредный гоблин, пообещал я — Даже и не надейся поспать подольше.
— Нет гоблинам покоя…
— И не будет!..
Баланс: 11
Ужин и воду я вчера не брал, сэкономив пару солов. До инъекций еще далеко. А вот солы за аренду чуть бракованного комплекта конечностей система уже забрала. Ну и три сола ушли на личную гигиену.
Текущее время: 01:05.
Протяжно зевающая Йорка скрючилась у покинутой капсулы, делая мелкие глотки из бутылки. Я не мешал, успев уже напиться. Я был занят осторожной разработкой левой руки. Медленно и аккуратно едва-едва сгибал и разгибал локоть, довольно при этом улыбаясь — рука сгибалась куда легче, не было ощущения, что мне в локоть насыпали толченого стекла. Еще работало вколотое перед сном обезболивающее, оно здесь удивительно мощное. Но факт остается фактом — локоть работать стал лучше.
Да и в целом конечности стали выглядеть лучше — не то чтобы помолодели, но со старческой кожи исчезли некоторые пятна, руки и ноги стали чуть толще, перестав походить на обтянутые резиной спички. На руках порозовели ногти. На ногах цвет ногтей далеко от розовый, но уже и не черный. Стало гораздо легче шевелить пальцами ног, хват рук стал крепче, колени уже не трещат при каждом резком движении. Поясница под вечер побаливает с левой стороны, но эту боль можно спокойно терпеть.
Не могу не признать — выдаваемые системой лекарства и витамины действуют отменно.
Если левая рука начнет свободно сгибаться в локте — с этим уже можно жить и работать.
Машинально провел ладонью по гладкой щеке. Вчера обнаружил, что оброс щетиной, но по этому поводу не волновался совершенно — взял и сбрил. Хотя это не проблема — бородатых гоблинов хватает. А зомби и черви — сплошь обросшие. Но я побрился. Таблетка для бритья стоит два сола. Ага. Таблетка. Серая таблетка размером с большую монету. Продается в торговых автоматах. Берешь с собой в душ. Хорошо смачиваешь. И она превращается в густое серо-синее желе — этой смесью хорошенько смазываешь все места, где не желаешь волос и щетины. На голову не хватит, а вот на щеки, подмышки и прочие причинные места — да. Ждешь минуту — и смываешь желе вместе с волосами. Готово.
Так что я свежевыбритый и не пахнущий потом орк. Расту как личность!
Узнал про стрижку волос. И удивился — система этим не занимается. Хочешь быть стриженным? Стригись сам. Ну или найди гоблина с ножницами и за небольшую мзду он тебя оболванит в меру своих возможностей. Не хочешь? Купи две таблетки для бритья и обмажь ими свою дурную голову.
Убедившись, что Йорка окончательно проснулась, спросил:
— Что сегодня требует система от толком не выспавшегося гоблина? Какое служение желает?
— Удивительно чистое, блин.
— Дай угадаю — подача двадцати блоков их отверстия А в приемные ниши Б, В и Е. Верно?
— Ага. То же самое? Конечно. Мы же группа. Пришла в себя, гоблин?
— Более-менее.
— Тронулись. Позавтракаем в дороге. Нам далеко шагать, кстати?
— Угу. Километра четыре. Сначала до семнадцатого перекрестка. Там свернем на двенадцатую тропу и по ней до двадцать девятой тропки. Там считай и пришли. Шагать почти час.
— Уложимся в полчаса — не согласился я — Пошли!
И мы потопали по безлюдным тихим коридорам. Если честно — даже жутковато. Я тут всего пару дней можно сказать, но уже привык к постоянным толпам, крикам, чавкам, хохоту и плачу, что постоянно наполняют Окраину. А тут такая тишина…
Пока шли, научил Йорку правильно заворачивать за углы. Большинство людей подходят к углу впритык и резко сворачивают. Экономят время и силы. Я потребовал, чтобы она отступала от стены как можно дальше, не ленясь делать небольшую петлю. Пусть это лишние три-четыре шага, но при этом никто не воткнет тебе нож в живот — если за углом засада увидишь ее загодя и появится шанс среагировать. Компаньонка — как я стал ее иногда величать, сонно и недовольно шипела, огрызалась, но с каждым разом обходила углы все умнее.
— Никого нет — удивленно сказала Йорка, когда мы подходили к семнадцатому перекрестку — Почему все спят? Ведь это так выгодно и удобно — рано выполнить задание. А потом хочешь спи, хочешь гуляй.
— А ты почему спала? — ответил я вопросом на вопрос.
— Так ночь же…
— Вот-вот.
— И никто кроме нас так не делает что ли?
— Вот тут ты сильно ошибаешься — усмехнулся я — Поверь — уйма хитрованов выполняет задания ночью. Тихо и незаметно. Просто они не торопятся просвещать и убеждать других в выгоде такого подхода. Зачем? Они ведь сами догадались — или подсмотрели — пусть и другие своим умом доходят.
— Ну да — мы ведь тоже никого не убеждаем. Не хочешь делиться инфой?
— Не — мотнул я головой — Другая причина. Парадокс в том, что все шишки достаются тому, кто уговаривал.
— Это как?
— А так — сначала ты с искренним желанием помочь какому-нибудь гоблину рассказываешь о всех прелестях работы ночью. Он с ленцой слушает, зевает, потом отмахивается — ерунда мол. Тут и начинается удивительное — вместо того чтобы послать лентяя нахрен, ты заводишься, начинаешь уже не рассказывать, а убеждать. И в конце концов у тебя получается его убедить. После чего он просит тебя его разбудить ночью, потом сопроводить к месту работ, следом уже не просит, а чуть ли не требует помочь с самой работой. Ты все делаешь. Но он еще не уверен. Надо бы повторить. На следующий день все повторяется. Ты весь в грязи и поту успеваешь и свою работу сделать и ему помочь. И только потом он с неохотой признает — ну да, что-то в этом есть. Может и буду так делать — если ты будешь будить меня каждую ночью и помогать в работе. Чего? Не будешь меня будить каждое утро? Помогать не будешь? Вот ты гребаная сука! Так и знал, что обманываешь!
— Ну ты и мрачный!
— Не я мрачный. А так и есть. Поэтому гоблины вроде нас тихонько выполняют задания и лишний раз не болтают. Опять же ночью бродишь, свидетелей мало. Вдруг тот, кому ты все расскажешь, решит, что твои шлепки ему как раз по размеру и подкараулит за углом?
— Вот это в точку про Окраину!
Вскоре мы углубились на незнакомую территорию. Во всяком случае для меня. Автоматически перешел на не столь быстрый шаг и Йорку придержал. Не лети, гоблин. Не лети.
— Да я здесь бывала! — попыталась она меня успокоить — Много раз. Дорогу покажу.
Я кивал, соглашаясь, но ускоряться не спешил. Надо осмотреться.
Тут все несколько иначе. Вроде те же дороги, тропы и тропки. Но отличия все же есть. Здесь все выглядело более… старым… Металлические стены потускнели, потолок не такой высокий как в наших родных коридорах — разница где-то в метр. Сплошной стальной пол часть прерывается вставками из частых решеток, оттуда рвутся потоки воздуха, и каждая такая решетка несет сюрприз. Из одной с ровным гудением исходит теплый воздушный поток с легким запахом пыли и железа. Приятно задержаться и погреться. Из другой решетки рвутся прерывистые леденящие порывы, морозящие кожу. Из следующей решетки исходит слабый поток воздуха и отчетливый аромат чего-то съедобного — но не понять, чего именно. В этих коридорах больше поворотов, на части стен и потолка видны странные вздутия неизвестного предназначения. Нигде не встретились любимые гоблинами теплые стенные выступы, на которых так приятно согревать усталые кости.
— Чего ты так медленно шлепаешь, гоблин? — не выдержала напарница.
— Новая обстановка — охотно ответил я — Надо впитать в себя детали.
— Хм… ну впитывай… уф… — надулась рвавшаяся поработать Йорка.
— Спрашивай — предложил я — Будет не так скучно.
— Это можно. Чего вот ты тут впитываешь?
— Обстановку, архитектуру, мелкие особенности, остатки того, что когда-то тут было, но потом оказалось демонтировано. Или наоборот — чего тут не было, но потом появилось.
— Я вижу те же коридоры. Шлепаем обычной тропой.
— Рельс видишь — указал я на проходящий над нашими головами рельс, служащий дорогой для наблюдающей полусферы системы.
— Ну. Материнская тропа.
— Г-х… — поморщился я, не сдержав вырвавшийся из горла звук — Прекрати.
— Ок.
— Сравни рельс со стенами и полом. И поймешь — его установили сюда гораздо позднее. Изначально тут не было потолочного рельса и тут не каталась полусфера. Зато вон там, вон там — и еще мест десять таких же мы уже прошли — под потолком на стенах видны пятна и наглухо заделанные отверстия. Это следы креплений. Раньше тут висело оборудование — и я почти уверен, что это были камеры наблюдения.
— Пусть так. Раньше система наблюдала через камеры, потом повесили рельс и пустили полусферу. И что? Суть не меняется. Модернизация! Прогресс!
— Может и так — согласился я — Но любая мелочь может оказаться полезной. Видишь? Вот. На входе в тот зал или что там.
— Ты про три отметины на входе?
— На косяке. Раньше тут имелась дверь. Судя по размерам креплений и их количеству — тяжелая дверь. В верхней и нижней части косяка заделанные дыры. Дверь, Йорка. Раньше тут стояла дверь. А на стене рядом — о которую дверь частенько ударялась — остались следы запорного механизма. Рычажного запорного механизма с ручным управлением.
— И что? О… — поняла напарница и призадумалась.
В местах нашего «обитания» и труда, в тех зонах Окраины, где я уже успел побывать, не было никаких дверей на входах в залы и в коридоры. Не было и намеков на то, что раньше они имелись. Имелись заслонки и двери в медпунктах и комнатах, где выдавалась пища — но там они уходили в потолок или стены. Тогда как здесь, на входе в зал, раньше висела дверь с запорами. Судя по едва-едва заметным следам на стене рядом — дверь была снабжена ручным запорным механизмом. Те, кто обитал здесь в незапамятные времена, имели возможность самостоятельно закрывать и открывать двери, запирать их и отпирать.
Мелочь?
Ну нет. Это важнейший факт. Просто его пока некуда применить. Единственное, что я сумел установить достоверно — это было очень-очень давно. И длилось до тех пор, пока кто-то резко не изменил здесь все, лишив гоблинов возможности открывать и закрывать двери.
Что-то мелькнуло далеко впереди. Смазанное движение. Быстрое и бесшумное. Там поворот — метрах в ста от нас. Остановившись, выставил ладонь, и шедшая рядом Йорка врезалась в нее животом. Удивленно «повисла» на моей напряженной руке. Глянула на меня. И, поняв, не стала шуметь, округлила губы в беззвучном вопросе: «Что»?
Убрав ладонь, прижал палец к губам и жестом же показал — делай как я. Разувшись, засунул шлепки за поясную сумку. Встал поближе к стене и мягко пошел дальше, бесшумно передвигаясь по то холодным, то теплым плитам стального пола и каждый раз морщась, когда босая нога наступала на решетки. И каждый раз в душе просыпался суеверный страх — вот-вот чьи-то очень тонкие пальцы или клыки выскочат из дыр решетки и пронзят босую ногу. А когда хлынет кровь — под решеткой послышится хлюпанье и довольно урчание насыщающегося монстра… Глупость. Будто резиновые шлепки могли бы спасти от подобной атаки. И все равно «дышащие» решетки напрягали… Жутко не хотелось на них наступать, ноги подрагивали, готовые в любой момент прыжком уйти от воображаемой опасности.
Хотя почему воображаемой? Я уже успел убедиться, что Окраины таят в себе огромное количество вполне реальных опасностей. Так что смеяться над своими необоснованными вроде бы страхами я не собирался, как и позволять себе расслабиться. Я просто шагал дальше, ведя за собой Йорку, глядя вперед, но не забывая посматривать назад.
Дойдя до поворота, где видел быструю тень, чуть задержался, прислушался. Досадливо поморщился — шумов предостаточно. Уши заполняют механические звуки — далекий лязг, сипение воздуха, клокотание… попробуй тут расслышать чьи-то шаги или сдерживаемое дыхание затаившегося за углом.
Выглянул. Никого.
Ставший чуть шире ярко освещенный коридор уходил вперед. Решеток прибавилось и теперь они были не только на полу, но появились и на стенах. Еще пару решеток увидел на потолке. И сразу вспомнил леденящий душу рассказ Йорки о тех, кто попадал под разливы кислоты, кипятка и прочих малоприятных жидкостей. Вон из тех потолочных решеток вполне может что-то нехорошее хлынуть на наши головы. Даже не обязательно что-то жидкое — хватит и вырвавшейся из прохудившейся труб под высоким давлением свистящей струи раскаленного пара, чтобы мгновенно превратить нас в обожженные трупы.
Еще раз вспомнил уже виденные плащи и куртки из брезентового материала. Они снабжены капюшонами. Если одет как надо и попал под струю пара — есть шанс выскочить до получения ожогов. Окраина — это, конечно, не компьютерная игра. Но экипировка здесь очень важна. Ее роль в выживании нельзя недооценивать. Возможно, я изменю свое решение и еще немного задержусь — но только в том случае, если за сжатые сроки смогу как следует приодеть себя и Йорку.
Едва мы осторожно миновали следующий поворот, я резко остановился. Едва не наткнувшись, остановилась и напарница, выглянув из-за моего плеча. Замерев, я со все нарастающим удивлением смотрел на целеустремленно шагающего по коридору человека. Хотя тут людей нет. По коридор двигался… гоблин? Орк? Что-то среднее. Шорты, кеды, бейсболка, поясная сумка, потрепанная синяя футболка свободно болтающаяся на тощем теле. Парень — а ему не сильно за двадцать — вообще худой как щепка. Но двигается свободно, движения мягкие, легкие, бесшумные и очень… необычные.
Вот он, держась левой стены, едва-едва скользя по ней пальцами, сделал пять больших уверенных шагов. Остановился на долю мгновения. Сделал еще десяток шагов, стремительно от нас удаляясь. Остановился. Странно наклонив голову, постоял, будто прислушиваясь. Пошел дальше, но оказавшись на одной из решеток остановился, присел. Подержал руку над исходящим из нее потоком, наклонившись и… принюхиваясь? В чем-то убедившись, встал, чуть постоял и пошел дальше, ровно в семь шагов добравшись до отворота на узкую тропку. Его рука нащупала край, и он свернул на тропку, перед этим повернув лицо в нашу сторону. Сейчас заметит, остановится, вскинет опущенное лицо, скрытое козырьком бейсболки… не увидеть нас невозможно — мы шагах в тридцати с небольшим.
Но случилось удивительное — парень посмотрел прямо на нас, не выказав никаких эмоций, а потом просто нырнул в боковой коридор и пропал. И лишь затем мои глаза запоздало передали мозгу картинку ужасающего двойного шрама, тянущегося по правой скуле и уходящего под козырек бейсболки. Шрамов, что проходили прямо по…
Ох ты ж…
— Оп-па… — пробормотал я.
— Ты видел, Оди? Его лицо…
— Он слепой — столь же тихо ответил я — Вот это да. Круто…
— Что здесь крутого, гоблин? Лопнуть и сдохнуть! Парень слепой! Движется наощупь. Куда его понесло?
— На работу — ответил я, снова зашагав по коридору — Куда еще?
— Слепой он!
— Йорка, а что ему делать теперь? Ну слепой. Шрамы похожи на следы когтей. Что-то с ним приключилось нехорошее. И что прикажешь делать? Дохнуть с голоду? Продавать тело за еду всем желающим независимо от их пола? Умолять на перекрестках? Типа — бросьте в ладошки слюнявые кусочки недоеденных брикетов… ну бросьте… ну плюньте хотя бы густой питательной слюной… и соплей пожирней туда намешайте…
— Фу! Оди! Мерзко! Мерзко!
— Тише.
— Ты что говоришь такое?!
— Правду говорю. У него вариантов немного было — попрошайничать и потихоньку загибаться, или же суметь вывернуться и суметь сохранить независимость — жестко произнес я и уже чуть спокойней проворчал — Не заводись, гоблин. Парень молодец — глянь только на него. Как потрясающе двигается, ориентируется.
— Да как он вообще здесь ориентируется? А палочка? Разве у таких как он не должно быть палочки? Чтобы постукивать ей по полу и стенам?
— Он пошел другим путем. У него на месте руки и ноги. Движется безошибочно, стало быть, маршрут знает наизусть. Хм…
— Что?
— Он вряд ли полностью слеп.
— Да у него по глазам шрам тянется!
— Одного глаза точно нет — согласился я — А второго мы не видели. Но он наверняка на месте, хотя и жестоко поврежден. Но частично функционирует.
— С чего взял-то?
— Системные сообщения — пояснил я и спустя секунду Йорка медленно кивнула, сообразив. А я добавил — Если информация передается туда, а не прямиком в мозг.
— Я поняла… Сообщения. Он должен их видеть, чтобы знать какая работа предстоит сегодня.
Системные сообщения. Они появляются прямо в глазах… наверное…
— Про систему — тут до криков и драк споры доходили раньше — в свою очередь добавила Йорка, дыша в плечо, пока я осторожно заглядывал за следующий угол — Вопли! Носы в кровь! Лицами о столешницу колотили! Гоблины, блин! И все почему? Потому что до хрипоты спорили том, куда приходят сообщения — в глаза или мозг. Но сейчас уже не спорят — все разрешилось. Вот ты как думаешь?
— Я думаю — надо найти полностью слепого, причем ослепшего из-за полного лишения глазных яблок. И спросить его про системный интерфейс. И сразу все станет ясно.
— Бр-р-р… — Йорку передернуло — Упаси нас Матерь! Только не глаза… вот лучше обе ноги потерять, но не глаза… И да — один из гоблинов потерял зрение. Оба глаза вон. И системные сообщения исчезли. Был гоблином, изредка поднимаясь до орка. А как ослеп — мигом скатился до зомби, а потом и до червя. Когда ему отрезали последнюю конечность — сошел с ума. Только и мог что лежать на стенном выступе и хохотать, хохотать, хохотать… пока не стал хрипеть, а затем и умер… я не видела — перестала там ходить, чтобы не видеть этот слепой хохочущий обрубок…
— Вот как — приостановился я — Это важная информация. Спасибо.
— А про муки безумного червя ты мимо ушей пропустил?
— Это уже в прошлом — глянул я на напарницу — Ему не помочь. Так что самое умное — забыть. Смотри вперед, гоблин. И не оглядывайся. Но это я в переносном смысле! В коридорах — оглядывайся почаще!
— Да не тупая я, поняла! Метафора блин! И чем настолько важная информация про глаза?
— Пока не знаю — пожал я плечами — Пока не знаю. Тс-с-с…. Вниз…
Дернув девушку за руку, медленно опустился на пол, с предельным вниманием уставился вперед.
Мы добрались до крохотного перекрестка. Небольшой круг с решетчатым полом, от которого отходило три прохода. По одному сюда явились мы, другой под небольшим уклоном уходил вверх, по полу скатывались ручейки влаги, уходящие в решетку на перекрестке. И третий проход как две капли воды походил на наш, именно им последовал слепой гоблин. Пока что его маршрут совпадал с нашим. Но я остановился и присел не из-за слепого гоблина. Я смотрел на небольшую стенную решетку со среднего размера ячеями. Мне показалось, что я уловил за решеткой движение. Там несколько раз что-то мелькнуло, и общая направленность движения была в сторону третьего прохода. Будто за стеной кто-то спешил следом за слепцом. Из решетки в полу перекрестка исходил теплый влажный воздух, над полом висело что-то вроде белесого тумана. Он и скрыл нас, на решетку я смотрел поверх тумана. Тридцать секунд. Минута… Ничего не происходит, нет и намека на движение в темноте за решеткой.
Едва слышно спросил:
— Ты видела, как за решеткой что-то мелькнуло?
— Не — мотнула головой Йорка — Что там было?
— Не знаю…
— Может показалось? Тут туман ползает… и туда уходит…
— Может и показалось…
Туман на самом деле «тут ползал и туда уходил» — волнообразно колышущаяся над полом туманная масса медленно утягивалась в стенные решетки. Весь перекресток «дышал», двигался. Тут немудрено и ошибиться.
Ладно…
— Далеко еще?
— Почти пришли — с вернувшейся жизнерадостностью ответила Йорка — Пошли! Еще шагов тридцать, потом поворот налево — и там место нашей ночной работы.
— Ночной смены — поправил я.
— И что изменилось от того, что ты одно слово заменил?
— Звучать стало круто!
— Да ничего подобного!
— Что бы ты понимала!
— Пф! Не убедил ты меня, гоблин Оди. Не убедил…
Йорка не ошиблась. Через несколько минут мы оказались в одном из самых больших из виденных мною залов. Под потолком два рельса, две полусферы мотаются с приличной скоростью, изредка залетая в коридоры и снова возвращаясь. Как машинально отметил — зал все время под присмотром системы. Это стало ясно через несколько минут наблюдения — скорость полусфер действительно впечатляла. А вот потолок зала низковат — снова та самая старая архитектура.
В огромном зале мы двое и слепец.
Ну или почти слепец. Он, шагах в сорока, но наше приближение для него пока загадка — тут полно исходящих с разных сторон звуков, что прекрасно маскируют шум наших шагов. Парень в бейсболке чем-то занят около небольшого возвышения в центре зала. Что-то мудрит с куском ткани. Перекинул конец через шею вроде бы… и вяжет узлы… Йорка тащит меня туда же — значит, там и находится стартовая точка нашей сегодняшней работы.
Пока шагаю за весело что-то бурчащей в своем стиле напарницей — лопнуть и сдохнуть — кручу головой, осматриваясь и запоминая мелкие детали.
Большой зал. Шесть входов-выходов. Приведший сюда нас отмечен цифрой 13. Три стены зала похожи друг на друга — потускневший металл и решетки через равные промежутки. Четвертая стена… она выглядит странно, хотя здесь столько странных мест, что пора бы уже привыкнуть и перестать удивляться. Четвертая стена лишена решеток, зато визуально похожа на кусок сыра, где каждое квадратное отверстие закрыто стальной пронумерованной заслонкой. Отверстия идут в семь рядов. К верхним ведут довольно крутые железные лестницы. С левой и с правой стороны каждого ряда имеется по заглавной букве. В самом верху буква А, потом Б… Черт! Мои бедные-бедные колени… у меня в задание ведь отмечены первые буквы алфавита…
— Придется попотеть немного — вздыхает Йорка и тут же меня утешает — Но ты не бойся, гоблин. Тут еще ждать приходится пока откроется заслонка. Хотя поднимать их ой как муторно, если честно — тяжелые!
Тут он нас и услышал — слепец — вскинул тревожно голову, оставив возню около возвышения. Рука поползла к поясной сумке. Сделав еще шаг, я спокойно сказал:
— Привет. Не дергайся, парень. Работай себе спокойно.
Пауза… он, наклонив голову к плечу, наставив на нас низко опущенный козырек бейсболки, некоторое время размышляет. Губы плотно сжаты, плечи напряжены. Он не расслабляется, пытается решить — стоит ждать неприятностей или нет?
Я повторяю:
— Не дергайся. Тебе мешать с напарницей не собираемся. Если же появятся гриферы и решат поиздеваться — мы с ними поговорим.
— Привет. И спасибо… — в голосе нескрываемые тревожные нотки, но руку от сумки он убрал — Здесь гриферы боятся пакостить.
Но не потому, что мои слова его успокоили — он просто вспомнил про полусферы на потолке. Хотя бы одна постоянно в зале и наблюдает. Поэтому и гриферы здесь шутить не рискуют. Сейчас он размышляет о другом — о коридорах. Мало завершить работу. Надо еще успешно вернуться в безопасные коридоры.
— Ну и отлично — сказал я и уставился на возвышение.
Хм…
Это что-то вроде металлического горба сваренного из больших изогнутых плит металла. Шага три в длину, два в ширину, метра два в высоту. Сооружение солидное. Крепкое. Металл сваривали старательно. Причем работал не слишком опытный сварщик. И возвышение соорудили недавно, металл свежий, еще не потускневший. Возвышение гораздо моложе этого зала. К стальному горбу намертво приделано что-то вроде полочки сантиметров в сорок шириной. Метра два в длину. По краям снабжена сантиметровой высоты вертикальным полосками. Так что это даже не полка, а лоток. На лотке лежат металлические кубики…
Ну да… кубики… с гранями сантиметров в сорок. Чуть-чуть закругленные углы и грани. Чем-то похожи на великанские игральные кости. Никакой маркировки. Не единой пометки — если за таковые не считать царапины различной глубины. Одного взгляда достаточно для понимания — кубики служат уже много-много лет. Для чего служат? А вот хрен его знает… на них не написано… Но это и есть те самые «блоки» описанные в сегодняшнем задании.
— Что это? — спросил я в пространство куда-то между Йоркой и слепым парнем.
Бросил вопрос и жду результата. Тут целых три варианта — ответят оба, ответит кто-то один, вообще никто не ответит. К моей досаде выпал третий вариант. Оба промолчали. Но это и понятно делом заняты — Йорка чуть отодвинула один из блоков, обхватила его рукой и с натугой сняла с лотка. Слепой парень продолжал колдовать с тряпкой — я уже понял, что это три связанных вместе шейных платка. Он сооружал хитрую упряжь для переноски куба. Вот он, действуя наощупь, захлестнул куб петлей, потянул на себя, слегка приподнял… и блок повис в перевязи, нагрузив в основном спину и плечи, но не руки. Повернувшись, слепец молча и уверенно зашагал к лестницам. У самой стены вытянул руку, повел ей перед собой и поймал перила ближайшей лестницы. Нащупал ногой первую ступеньку и начал подниматься.
Что ж… теперь ясно, как он умудрился не только выживать здесь без зрения, но и сохранить арендованные у системы конечности. Тут нет никакого секрета — просто парень реально умен, целеустремлен, очень организован и продумывает все загодя. Это бесценные качества характера.
— Тащи куб, гоблин! — пропыхтела проходящая мимо Йорка, несущая свой куб к лестнице — Ох-ох…
Моя мечта только что стала сильнее. Рюкзак. Я очень хочу рюкзак. И куртку!
Чего так сильно охает Йорка? И почему так сильно напряжены мышцы ее руки и плеча? Да и сама она перекосилась изрядно…
Ну-ка…
Все стало ясно через несколько секунд — кубы были очень тяжелы. Удивительно тяжелы. Каждый весил килограмм двадцать с небольшим. Тащить двумя руками — еще норм. Дистанции тут невелики, можно отдыхать, единственная дополнительная проблема — тащить приходится вверх по лестницам. Но переносить одной рукой, да еще и предмет столь неудобной формы… боюсь, сегодня мои ребра познают много боли.
Жаловать не стал. Приноравливаясь, поглядывая на двух других «несунов», поднял первый куб на верхний пролет. Отдуваясь, уселся на верхней ступеньке и поочередно принялся разминать ножные мышцы, делая это максимально основательно.
Мышцы… выносливость, сила… я приходил в себя удивительно быстро. Тут многое несправедливо, но вот про что не могу сказать худого слова — так это про еду, питье и медикаменты. Система вкалывает щедро, руки и ноги наливаются силой на глазах, регулярная физическая нагрузка только на пользу. Понятие «витамины» тут, несомненно, несколько размыто — не может быть, чтобы в них не входила некая добавка ускоряющая мышечное восстановление. И опять же — я совсем не против. Мне крайне необходима физическая сила, выносливость и быстрота. Если не во вред — я и на двойную дозу медицинских добавок согласен. И даже знаю где их взять. Осталось подзаработать еще солов на это удовольствие. И начать следует с сегодняшнего задания…
Задание: Подать двадцать блоков в приемные отверстия рядов А, Б, В и Е.
Описание: Вставить до упора двадцать блоков в открытые приемные отверстия указанных рядов.
Место выполнения: Зона 1, блок 2.
Время выполнения: До вечернего сигнала окончания работ.
Награда: 15 солов.
Весь смак сегодняшнего задания в том, что отверстий в этих четырех рядах никак не меньше двадцати в каждом. Из них сейчас открыты не менее половины. И они явно не закроются до тех пор, пока в них не вставят блоки.
Вставай, гоблин. Вставай.
Поднявшись, уцепился за блок, подтащил его к ближайшему квадратному отверстию, приподнял, аккуратно вставил и мягко надавил. Щелчок. Медленно опустилась заслонка. Еще один щелчок. В задании количество блоков уменьшилось на единицу. Вот так вот все просто. На словах. А на деле… сейчас спускаться по нескольким пролетам вниз, идти до возвышения, брать тяжелый куб, тащить обратно, поднимать, вставлять…
Повторив пять циклов, уселся передохнуть чуть выше разлегшейся на лестничной площадке Йорки, что опережала меня на пару блоков. Мы молча наблюдали за размеренно работающим парнем в бейсболке. Настоящий робот. Методичный, не делающий ошибок и лишних движений. По моим подсчетам он уже перетаскал десять кубов, тем самым сделав вдвое больше меня. А ведь он слепой. Мало того, что он работал быстрее нас. Так он еще не забывал прислушиваться, порой останавливаясь и замирая на несколько секунд, медленно поводя чуть наклоненной головой. И он всегда четко знал где нахожусь я и Йорка. Не голова, а четко отслеживающий кучу факторов компьютер.
Наклонившись к Йорке, тихо-тихо сказал:
— Он нужен нам.
— А? — уставилась она на меня с нескрываемым изумлением — Шутишь? Гоблин! Я не спорю — группа должна расти. Сама хотела предложить. Но…
— Тише.
— Но может ради исключения возьмем кого-то здорового? Ты однорукий, я однорукая. И возьмем слепого? Потом безногого? Или вообще червя пригласим?
— Выдохни…
— Да я понимаю — еще тише забормотала Йорка — Понимаю… мне самой жалко. Так что берем его. Но следующий пусть будет при полном комплекте!
— Ты не поняла, гоблин — рассмеялся я — Думаешь я хочу позвать его из жалости?
— А что нет?
— Нет. Взгляни на него. Он лишен зрения. При этом не опустился. При этом работает лучше нас. Так что я сейчас думаю только об одном — как преподнести предложение так, чтобы он нас сразу не послал, а хотя бы призадумался над этим.
— Хм… не подумала…
— Давай работать. А то он уже двенадцатый блок тащит. А я только пять сумел перетаскать.
— Погнали — вздохнула Йорка, пружинисто вставая — Постараемся не отстать!..
Постарались. Даже подналегли под конец. Но, как не грустно это признать, от искалеченного парня мы безнадежно отстали. Йорке оставалось еще шесть блоков, мне десять, а он задание уже завершил. Но, к моему облегчению, торопиться уходить не стал. Решил передохнуть. Усевшись рядом со стальным горбом, опустил подбородок на грудь и застыл. Трудно понять, задремал он или просто расслабляется. Скорее последнее — глупо доверять незнакомцам. Хотя мы под постоянным присмотром полусферы, так что бояться особо нечего. Но я все равно не рискну тут спать. Стальная спальная капсула — вот мой выбор!
Чуть поднажав, завершили задание и мы. Впихнули сообща последний куб. Я проверил интерфейс и облегченно вздохнул. В разделе «Задания» — пусто. Радостно и грустно.
Баланс: 26
Вот так.
Еще столько же — и можно не бояться потерять руку или ногу. Хватит денег, чтобы пришить новую. Не сдохнуть бы от кровопотери или болевого шока, пока тащат в медицинский блок. Кто тащит? Так верные друзья.
Вот суть — не в одиночку, но в составе пати есть все шансы процветать на Окраине. Совместный труд, дополнительные групповые задания, дружеская поддержка. Нет ни малейших сомнений, что все так и задумано изначально. Сделано все, чтобы гоблины создавали группы, звенья, бригады. Это выгодно системе — мотивированная группа может выполнить в разы больше работы, причем сделает это качественно и в срок. Система кнута и пряника в действии. Одиночек же тут особо не жалуют, как я погляжу. Им по большой части уготовано жить в шкуре орков и медленно копить солы на черный день, изредка покупая новую одежду и какие-нибудь вкусности.
Стоя на верхней лестничной площадке, крепко держась за стальные поручни, переводил дыхание, борясь с желанием посидеть на ступеньке. Ноги дрожали, поясницу снова ломило, плечо и руку сводило от перенапряжение. Особенно руку — стоило чуть согнуть ее в локте и бицепс начинал дрожать от подступающей судороги.
— Переждем — сказал напарнице, оценив состояние руки.
Неприемлемое состояние. Это моя рабочая и боевая конечность. Она всегда должна быть в состоянии действовать и без сбоев. Поэтому я все же уселся, отхлебнул воды. Йорка уселась рядом с нескрываемым облегчением. Умотались. Хотя не скажу, что работа запредельная — вполне по силам хорошо питающемуся и отдыхающему в меру здоровому человеку.
Что это вообще за задание такое? Подача металлических кубиков в отверстия на соседней стене… звучит бредом. Бессмысленным бердом, придуманным только ради того, чтобы хоть чем-то занять гоблинов и придать зыбкий смысл их существованию. Но это не так.
Отсюда, с верхней площадки, открывался отличный вид на зал внизу. Хватило нескольких придирчивых ищущих взглядов, чтобы отыскать на полу следы некогда стоявшего здесь громоздкого оборудования. Все было демонтировано.
Почему? Да очевидно почему — оборудование пришло в негодное для починки состояния и попросту остановилось. В технологической цепочке произошел обрыв, который требовалось немедленно устранить.
Как?
Ответ очевиден — работу сломавшихся машин возьмут на себя гоблины. Сломанную технику демонтировали, корпуса срезали подчистую, у стен поставили крутые металлические лестницы, вырастили посреди зала уродливый горб с заслонкой и лотком. Все готово. И система выдала первые задания на «подачу блоков в отверстия А, Б, В и так далее»…
Подобный подход к делу говорил о многом. Но сейчас мое внимание было обращено к слепому парню. Я понял, чем он занимается. Он не дремал. Разве что отдыхал, но это «побочка» основного занятия — судя по его редким жестам, по тому, как он неосознанно сгибал пальцы в подсчетах, он был занят освежением своей внутренней системы координат. Слепец перебирал в памяти схему коридоров и подсчитывал повороты. Вот его ладонь двинулась вперед, пальцы другой руки принялись считать — раз, два, три… — на четвертом повороте ладонь свернула влево, пальцы снова принялись сгибаться — раз, два, три, четыре… — еще поворот… еще сгибы пальцев… и ладонь сжалась в кулак. Стоп. Прибыли. Короткая пауза… и начато освежение в памяти нового маршрута. Ошибаться нельзя. Один раз, всего один раз пропустишь нужный поворот — и вся система координат полетит к чертям, причем он поймет об этом далеко не сразу, продолжит шагать — но уже совершено в ином неправильном направлении.
Потянувшись, несколько раз согнул и разогнул руку. Рука послушно повиновалась. Отлично. Мышцы немного пришли в себя. Проверив колени, удовлетворенно кивнул. Ткнул задремавшую Йорку в плечо — когда успела-то? Хотя мы уже минут двадцать так сидим.
— Пару минут — сонно пробормотала девушка, привалившись плечом к стене.
Ну да. Время то — середина ночи. Ладно… Посижу немного еще. Заодно проверю интерфейс.
Задание: Обработка маркировки. (Групповое).
Описание: Специальными губками, полученными из химпота 14Б (КЛУКС-17) обработать маркировку стен и полов в прилегающих коридорах с 1 по 8.
Место выполнения: Прилегающие к КЛУКСУ-17 коридоры с 1 по 8.
Время выполнения: До вечернего сигнала окончания работ.
Награда: 20 солов.
Интересно…
Отмывка надписей от грязи?
Восемь коридоров и каждый длинный. Побегать туда-обратно придется немало. Но двадцать солов… это двадцать солов…
Глянул на слепого. Тот продолжал сидеть, но подался вперед, оторвав спину от опоры. Почти завершил «обновление карты» и готовится подняться. Без сомнения весьма целеустремленный парень. Мое решение заполучить его в группу только окрепло.
Окинув коротким взглядом зал, хотел уже толкнуть продолжающую спать Йорку, но по глазам резануло ярким цветом. Я увидел что-то… морковное? Где… быстрее…
Вернуть взгляд на центр зала. Ничего. Пройтись глазами по полу под нами и вокруг центрального горба. Тоже ничего. Поднять глаза и осмотреть видимые отсюда выходы-входы. Их шесть всего. Со своей позиции вижу четыре. Стоп… я вспомнил момент, когда скользящий взгляд уловил что-то яркое. Тот вход, через который мы сюда вошли. Вход, откуда выползали невысокие, но густые облачка пара, стелющиеся понизу, припадающие к полу как побитые собачонки, постепенно тающие и растекающиеся каплями конденсата. Там, в темноте и паре, я и заметил оранжевый… сгусток? Оранжевый силуэт?
Да. Непривычный и при этом знакомый силуэт. Определенно так. Я ощутил некий укол узнавания. Встав, впился взглядом в окутанный паром проход. Впечатление, будто вглядываюсь в пасть тяжело дышащего зверя готового к прыжку.
Пар… пар… откуда-то пришедшая волна воздуха небрежно отпихнула паровые волны, приподняла их…
Вот! Чуть в глубине прохода, шагах в двух от воображаемого порога, под прикрытием пара, я увидел несколько знакомых силуэтов. Совсем маленьких силуэтов. А за ними что-то покрупнее, что-то окрашенное в яркий морковный цвет с темными вкраплениями. Пар снова сгустился, накрыл непроницаемым покрывалом притаившихся у входа тварей.
Плуксы.
Три маленьких темных плукса и один крупней, с яркой оранжевой кожей. Вернее чешуей, если его строение такое же.
Что б меня… чтоб меня…
Что я уже знаю о плуксах? Какое впечатление и цепочку составил?
Плукс. Чешуя. Безмолвный. Быстрый. Прыгучий. Зеленая кровь.
Оранжевый? Затаившийся? Могущий выжидать? Охотящийся?
Я тут же вспомнил то смазанное движение, что почудилось мне за стенной решеткой на заполненном паром перекрестке недалеко отсюда. Не мелькнуло ли в ячеях решетки что-то оранжевое? А следом замелькали более темные и мелкие тени…
Я нагнетаю? Мне чудится? Притягиваю факты за уши и путаю воображаемое с действительным? Напрягись, гоблин! Это важно!
Прикрыв глаза, «отмотал» назад наше путешествие по незнакомым мне старым коридорам. Вот мы сворачиваем, почти догнав слепого парня. Вот подходим к перекрестку с решетчатым полом и стенами. По одному из подходов скатывается влага, что-то привлекает мое внимание, я чуть дергаю головой, смотрю на стену забранную решеткой и…
Да! Я не ошибся и не притягиваю за уши — за решеткой мелькнул оранжевый бок. Это подсознательно мучило меня, во время работы я машинально возвращался мыслями к тому моменту и все пытался понять, что же именно я увидел. Поэтому и не пропустил оранжевой вспышки среди густого белесого пара, пусть она и показалась на секунду. Твари неподвижны. Поэтому их трудно заметить.
Оранжевый плукс в глубине, позади собратьев.
О чем это говорит? Если это вожак стаи — он должен быть впереди. Но он занял позицию сзади. Понимает, что окрас его чешуи предательски ярок и предпочитает прятаться в темноте и паре? Он не вожак? Он умный вожак? Это просто обычная мутация окраса и я зря прицепился к цвету плукса?
Но он позади, тогда как остальные сидят рядком. Все же он знает о слишком ярком окрасе своей чешуи? Звучит логично. Ведь они на охоте, сидят в засаде. И я знаю кто их намеченная жертва.
Слепой парень, что уже встает.
На перекрестке я увидел плуксов идущих следом за ним. Они терпеливо и бесшумно шлепали за стеной выискивая лазейку и подходящий момент. Бесшумно! Они не шлепали. Нет. Они крались. Так охотятся умные хищники могущие часами преследовать ни о чем не подозревающую жертву. Я заметил их случайно, можно сказать глядел в их удаляющиеся спины.
Они терпеливо ждут. Чего? Да понятно чего — притаились в темноте и паре, идеальное место для засады. Они не могли не заметить, что жертва тут не одна. Но уже виденные мною плуксы бросались в атаку мгновенно. Едва опустилась стенная заслонка — плукс ринулся в атаку и угодил под удар тяжелой шипастой дубины.
Проклятье… раз за разом я перебирал в голове вся связанное с плуксами, на ходу добавляя новое.
Плукс. Чешуя. Броня. Безмолвный. Быстрый. Прыгучий. Зеленая кровь.
И я не сидел. Уже встал, снял шлепки, бесшумно начал спускаться. Йорку будить не стал. Она безоружна. Что эта девчонка может против бронированных плуксов? Подставить мягкие руки и хрупкие пальцы под их удары и укусы? Пусть остается наверху.
Что еще я знаю…
Тут нужно разделить. Плуксы оказались разных видов.
Серый с зеленым. Плукс. Чешуя. Безмолвный. Быстрый. Прыгучий. Зеленая кровь.
Оранжевый. Плукс. Чешуя? Безмолвный. Быстрый? Прыгучий? Зеленая кровь? Выжидающий. Терпеливый. Умный.
Слишком много вопросов.
Миновав последнюю ступеньку, зашагал к парню, что аккуратно складывал до этого подложенный под зад платок. Бережет здоровье, предусмотрителен даже в мелочах. Разумно.
Он услышал мое приближение и резко напрягся. Рука метнулась к поясной сумке, выхватила длинное шило. Сначала я удивился, замерев в нескольких шагах. Откуда такая агрессия? Он знал, что мы в этом зале. Мы работали бок о бок. В чем причина? А… он чуть опустил лицо к моим ногами и все стало ясно. До этого я и Йорка передвигались по залу в шлепках. Название этой обуви говорит за себя. Сейчас же я подошел к нему почти бесшумно. Нетрудно догадаться, что это либо кто-то другой явился в зал, либо же один из нас решил ограбить слепого.
— Молодец — одобрил я его поведение и покосился на затянутый паром проход — Реакция на высоте.
— Чего ты хочешь? Ты один из двойки работавшей рядом?
— Да. Я один из двойки. Моя напарница Йорка спит на верхней площадке. Меня зовут Оди. Официально — двойная единица, одиннадцатый.
— Я слышал о тебя. Ты убил Джонни. Ты и твоя подруга — ровно произнес слепой, чуть подавая назад и упираясь спиной в горб — Твоя подруга точно спит? Или подходит сзади?
— Я здесь не по твою душу. А насчет Джонни… Слухи — это слухи.
— Чего хочешь? — моим словам явно не верили.
Это и понятно. Представляю, чего натерпелся слепой — или почти слепой парень — от тех, кому плевать на чужие увечья, от тех, кто жаждет над кем-нибудь поиздеваться. Пинок. Тычок. Толчок. Пусть мелочь. Но каждый день…
— Чего хочу? Для начала рассказать короткую и очень занимательную историю.
— Забудь. Мне неинтересно.
— Решил умереть? — удивился я.
— Угрожаешь?
— Не прими как пафосную похвальбу, но хоти я тебя убить — убил бы уже. И ты ведь вроде умный расчётливый парень. Сам посуди — стал бы я к тебе красться посреди ярко освещенного зала с постоянным присутствием наблюдающей полусферы? Куда проще прикончить тебя в коридоре.
Крохотная пауза… короткий кивок…
— Верно. Так о чем ты там говорил, Оди? Почему я решил умереть?
— Мы где-то в двадцати пяти шагах от того прохода, которым пришли сюда. Мы шли за тобой.
— Я знаю. Слышал вас. Часть пути вы были без шлепок — как сейчас. Я здорово напрягся — произнеся это, снова замер с наклоненной головой, губы плотно сжаты. Ждет подвоха. Ожидает атаки.
— Тот проход окутан паром. И полусферы там я не видел.
— Появляется раз в два часа. Это тропа смерти.
— Не понял.
— Что ты не понял?
— Почему тропа смерти?
— Так называют коридоры, где полусферы появляются редко. Тропа смерти. Дорога смерти. Сумрачная тропа. Темная тропа. Дорога в один конец. Невозвратка. Их по-разному называют. Не слышал?
— Я новенький.
— Что там в проходе?
— Там плуксы — буднично произнес я — Три совсем маленьких, чуть крупнее крысы. И один побольше, причем оранжевый, прямо ядовито-морковный, цвет его чешуи аж глаза режет. Этот веселый квартет я уже заметил разок — за решеткой на перекрестке неподалеку отсюда — заметил их спины. Они дружно топали следом за тобой. Знаешь, это может прозвучать полным бредом, но у меня такое впечатление, что они… охотятся за тобой… терпеливо преследуют в поисках подходящего момента и места. Ну и лазейки, чтобы выбраться в коридор.
— Плуксы… — повторил парень, приподнимая козырек бейсболки.
Я увидел его лицо. Невольно поморщился. Как же тебе не повезло…
Двойным шрамом лицо поделено на две неравные части. И линия «раздела» проходит аккурат по глазам. Вместо левого взгляда чернеет дыра. Правый глаз вроде и на месте, но и он серьезно пострадал, о чем говорит искромсанная кожа вокруг и заросшее белой пленкой глазное яблоко.
— Ты что-то видишь?
— Самым уголком. Мутно. Движущиеся тени. Яркий свет.
— Сообщения?
— Их вижу четко.
— Ясно. Считай слепой. Но ты держишься и выживаешь.
— Как могу.
— Уважаю — коротко сказал я.
Пауза.
— Спасибо. Плуксы… в том проходе…
— Ты не удивлен, кстати. Почему поверил?
— Слышу их. Уже несколько дней. Но списывал на усталость и напряжение. Жутко боюсь провалиться в долги и потерять руку. Не каждое задание получается выполнить. Прыгаю с УРН на ОРН. Но теперь понимаю — не чудилось. Много раз слышал едва-едва стучащие когти. И… прозвучит глупо… но я ощущал что-то очень плохое, чужое… казалось, что кто-то с ножом стоит за спиной… постоянно это ощущение — вот уже третий день.
— Компенсация — медленно кивнул я и коротко глянул на опасный проход. Пар застилает. Ничего не видно. Но они наверняка там. Терпеливо ждут.
— Ты о чем?
— Потерявшие зрение частично компенсируют это за счет других способностей. Слух. Осязание. Память. Ты стал гораздо чувствительней.
— Верно. Плуксы… если они там — его рука дернулась в правильном направлении — То нам надо пересечь зал и войти в проход отмеченный цифрой семнадцать тире четыре.
— Вижу. Есть такой.
— Следовать им. Миновать два левых прохода. На третьем свернуть. Потом…
— Короче — ты знаешь дорогу, верно?
— Да. Проведу.
— Отлично. Я разбужу напарницу, после чего мы быстро, но без паники отступаем. Как тебе план?
— Звучит отлично.
— Уже веришь мне?
— Да. Вы завалили Джонни и его сук. Их все ненавидели. Йорка — говорят, она натерпелась от Джонни Льва. Говорят, он говорил, что сегодня-завтра натянет эту суку. Говорил всем. Но натянул не он. А его. Вы сделали правильно.
— Слухи — это слухи — повторил я — Но неясно почему ты веришь мне.
— Вас стали бояться. Крутые гоблины-убийцы. Но я не слышал, чтобы вы пытались из кого-нибудь выдавить солы или вещи. Слышал вы ударно работаете. Я много чего слышу…
— Ясно. Потихоньку двинулись.
Шаг.
Взгляд назад.
И аккурат попадают на момент, когда из вставшего стеной пара выскакивают четыре плукса. Три мелких впереди. Быстрые! Оранжевый отстает, но приближается.
— Поздно — бросаю я слепому и выхватываю из-под перевязи стеклянный нож — Повернись! Слушай!
— Слышу… когти… — голос задрожал, наполнился страхом, но слепой не побежал. Он чуть присел, выставил перед собой шило.
Он не попросил спасти его. Не попросил защитить. Закусив губу, замер в ожидании битвы. Он готов дорого продать свою жизнь.
Внезапно зал оглашает короткий прерывистый вой сирены. На потолочной полусфере зажигаются мигающие красные огни. Система засекла плуксов и подняла тревогу. Но толку с этой гребаной иллюминации?
Три бегущих плукса раздались в стороны. Два ко мне, один к слепому. Перед этим маневром, бегущий сзади оранжевый плукс что-то сделал. Непонятно что. Какое-то смутное движение в том месте, где у нормальных существ должна быть шея. У темных там пустое ровное место, забранное чешуей. А у оранжевого… там что-то другое…
— К тебе плукс! — кричу я — Десять шагов! Девять!
— Ок!
— Оди! — испуганный вскрик сверху.
— Сиди там! — рявкаю и, сжав зубы, прыгаю вперед. Я знаю — сейчас будет больно. Очень больно.
Прыжок. Еще один широкий шаг. Ко мне бросает смутная тень. Левую голень обжигает жутчайшая боль, хочется выгнуться, рухнуть, забиться на полу. Рычу сквозь зубы. Еще один бросок. На второй ноге повисает еще один плукс. И сгущающаяся перед глазами темная пелена боли разрывается, взгляд проясняется. Таща на себе присосавшихся плуксов, не глядя на ноги, вопя от жуткой боли, делаю еще два шага и попросту падаю, выставив перед собой нож. Боль рвет меня на части, режет на вопящие и корчащие лоскутки. Что с моими ногами? Что с ногами?! Но я не отвожу застывших глаз от цели.
Удар.
С отчетливым хлюпаньем стеклянный осколок на всю длину вошел в то самое место. Вошел неожиданно легко. Оранжевая тварь повалилась на пол, забила ногами по полу, я же, успев вырвать стеклянный нож, согнулся, уселся, почти вслепую ударил по ноге. Лезвие скользнуло по чешуйчатому боку. Не пробило. Еще раз! Меня вырубает от дикой боли. Осознал, что воплю по всю глотку. Бей, гоблин, бей! Удар! Лезвие скользит. Едва не сломалась.
— А-А-А-А! — оглушающий вопль, надо мной вырастает Йорка с искаженным лицом. Отрывает от тела напряженную руку и… на мою ногу падает тяжеленный металлический блок, всей своей массой ударяя по плуксу, что застыл сбоку на моей голени уродливой чешуйчатой опухолью.
Шлеп…
И лапы разжались, существо отпало от ноги, залитая моей кровью пасть искривилась, заскрежетали клыки — плуксу больно, его почти раздавило. Но второй продолжает терзать ногу… еще удар… и тут плукс отпал сам собой и застыл в странном параличе. Отбросив стекляшку, поджал ноги, двумя руками — и плевать на локоть! — подхватил блок и обрушил его на тварь. Приподнял. И еще раз! Благодаря бушующему в крови адреналину я даже не почувствовал веса стального куба. Приподнять и по второй! Удар! Поднять блок, бросить взгляд на окончательно застывшую оранжевую тварь, встать и рвануть к слепому. А тот… тот скрючился на окровавленному полу, рядом медленно ворочается плукс с торчащим в боку шилом. Подскочившая Йорка вырвала шило. А я со всего маху шибанул блоком, в стороны плеснула густая зеленая кровь.
Захрипев, упал на колени.
— Вот дерьмо… вот дерьмо…
— Оди! Оди!
— Я в норме… в норме…
— Где в норме?! Где?! Ноги порваны!
— Что с парнем? Проверь, проверь его.
— Нет! — отрезала Йорка, срывая с шеи платок, зажимая один его конец между пальцами ног и начиная скручивать в жгут — Мы группа. Сначала ты!
Спорить бессмысленно. Медленно приходя в себя, я мог лишь наблюдать, как девчонка, помогая себе зубами и коленями, накладывает мне ниже колена жгут. Затянула. С помощью шила затянула еще туже. Как-то хитро подвернула. Сорвала с меня перевязь. Тут я уже помог и вдвоем мы перетянули вторую ногу. Заодно рассмотрел раны — их много. Большая часть от когтей. Меня уже передергивает от одной только мысли о том, какую заразу они мне туда занесли. И две глубокие — до кости — раны с буквально перфорированными краями. Места, где присосались пасти плуксов.
С трудом поднимаюсь, шагаю к парню. Ноги пока держат. Кровотечение остановлено. Но надо срочно в медблок. Срочно. Прошу Йорку еще раз:
— Проверь его.
— Ладно!
Подбираю покрытый зелено-желтой кровью скользкий нож. Только сейчас замечаю порез на ладони — при последнем ударе рука соскочила с импровизированной тряпичной рукояти и нож глубоко вспорол кожу. Ерунда. Это ерунда.
Пошатываясь, наклоняюсь, цепляю за лапу обмякшего оранжевого плукса. Со стоном выпрямляюсь, иду ко второму. Машинально поднял лицо к потолку. Прямо над нами неподвижно висит полусфера. Система пристально наблюдает. Вторая полусфера носится по периметру зала. Но красный свет уже потушен, сирена замолкла — я замечаю это только сейчас.
— Оди! Он плохо! Живот пробит!
Зло выдыхаю:
— С-сука!
— Руки порваны. Но это мелочь. А живот… жгут не наложить.
— Футболку его. Сверни. Воткни в рану. И помоги взвалить его мне на спину.
— Ты бредишь, гоблин! Не донесешь!
— Быстрей, напарница! Быстрей!
— Ты придурок, гоблин! Тупой придурок! Лопни и сдохни!
— И не забудь подобрать дохлых плуксов. Собери их всех!
— Держи…
На взвывшую спину обрушилась тяжесть. Парень жилистый, но тяжелый. Стонущая поясница явственно хрустнула. Лишь бы не сложиться сейчас… лишь бы не сложиться… держись, гоблин, держись, падла! И шевели ногами!
Нагнувшись, засеменил, побежал вперед. Каждый шаг отдается взрывом боли в коленях. Но я бегу. И сдавленно хриплю:
— Плуксов. Плуксов!
Перед глазами поползли зеленые строчки. Система говорит со мной. Но мне не до чтения. Если отвлекусь, если отведу взор от стелющегося под ноги пола, то рухну и больше не поднимусь.
Вперед, гоблин, вперед!
Дальше все было в тумане.
Крики Йорки, направляющей меня, толкающей из стороны в сторону, указывающей путь, ругающейся, орущей и плачущей. Бормотание висящего на спине слепого парня. Мелькающие стены и пол, что становился то ближе, то дальше — меня мотало, наклоняло, мне нехорошо. Что-то в крови… эти твари что-то впрыснули мне в кровь… я сейчас вырублюсь…
Открывающаяся дверь. Дырчатое стальное кресло. Я поворачиваюсь к нему спину, дергаюсь, обмякшим кулем моя ноша рушится на кресло, Йорка укладывает его, затем хватает меня за руку и тащит за собой, по пути сбивая какого-то любопытного с ног. Еще один коридор. Еще одна дверь. Кресло… меня силой поворачивают. Толкают в грудь и спиной вперед я падаю…
Ослепительная вспышка… и рожденный ей мрак проглатывает меня… сознание тухнет…