- Заграничные паспорта у вас тоже украли?
- Я же говорил, все вещи. А в чемоданах в том числе были и паспорта...
- Ладно. Я новые сделаю...
Голос Босса начинал звенеть. В нем все сильнее звучал командный металл. Кажется, еще немного - и он станет кричать по-военному рубленными словами: "Молчать! Стоять! Выполнять!" А Жора наконец-то вспомнил: Ивановка. Вспомнил и будто свалил с плеч самого Босса. Даже шея радостно заныла.
- Из квартиры не высовывайтесь, - продолжал командовать Босс. - Я имею в виду сегодня. Ночью переедите к Топору...
- А почему не ко мне?
- Я сказал, к Топору!.. Но только ночью. В пути пару раз смените машины. Понял?
- Ну это ясно.
- Когда приехали ничего подозрительного не заметили?
В голосе Босса впервые прозвучала тревога. До этой минуты он вообще представлялся Жоре Прокудину чем-то похожим на
непробиваемый сейф.
- Нет, ничего не заметили, - соврал Жора, хотя перед глазами диском вращалось дно из ведра бабульки.
- К окнам не подходите. Свет не зажигайте, - продолжал инструктировать Босс.
- А чего так? Что-то случилось?
- Боюсь, что вас уже засекли.
- Кто?! - дернулся на стуле Прокудин и тем самым остановил процесс разжевывания колбасы кривыми зубами Топора.
- Если уцелеете, объясню.
И положил трубку.
- Ты чего так вскрикнул? - первой уловила гудки в трубке Жанетка.
- Случайно.
- А если честно?
- Я же сказал, случайно!
- Босс не знает о банке?
- Нет... Вроде бы нет...
Применительно к Боссу Жора ничего не мог сказать наверняка. Разговор до того взбодрил его, что ни о каком сне не могло быть и речи, но он все-таки скомандовал:
- Кончаем базар! Всем - спать! Ночью будет работенка!
Глава пятьдесят четвертая
КАРАКУРТ - ВЕСТНИК СМЕРТИ
С первого взгляда на шофера Дегтярь понял, что ошибся. От дверей школы к машине шел... негр. Пестрая рубашка на его груди смотрелась вызывающе, хотя негру, скорее всего, так не казалось. Африканские гены в человеке с русской фамилией делали свое неторопливое дело, и он не мог так уж разительно отличаться по привычкам в одежде от своих далеких соплеменников.
"Дитя фестиваля молодежи и студентов пятьдесят седьмого года", - решил про себя Дегтярь и встал на пути негра.
- Гражданин Иванов? - с чрезмерной вежливостью спросил он его.
- А в чем дело? - с такой же вежливостью на чистейшем русском языке поинтересовался негр.
- Я - майор милиции, - развернул Дегтярь просроченное удостоверение. Я отвлеку вас на десять минут. Не больше.
- У меня вообще-то контрольная. Через семь минут с половиной, продемонстрировал дешевые часики на запястье негр Иванов.
- Тогда всего пять.
- Слушаю вас. Я только сумку с тетрадями из машины заберу. Надо же предыдущие контрольные раздать.
- Алгебра? - показав недюжинные математические познания, спросил Дегтярь.
- Геометрия.
- Хорошая наука. Синус. Косинус. Тангенс. Котангенс... А скажите, какая может быть контрольная в школе в конце августа?
Негр снисходительно улыбнулся. При этом его крупные губы стали еще крупнее.
- Ну, во-первых, это не школа, а лицей. А во-вторых, у нас именно сейчас идет отбор учеников из других школ в класс с углубленным изучением математики...
- Понятно.
Последний элемент подозрительности исчез, и Дегтярь почувствовал, что нужно говорить правду. Тем более, что до начала контрольной осталось уже не семь с половиной, а четыре минуты ровно.
- Вчера была взорвана машина во дворе дома...
- А-а!.. Знаю - знаю! - перебил негр Иванов. - Но, к сожалению, я не видел момента взрыва. Я как раз пытался завести свой могучий "Запорожец". Я очень спешил по делу, поэтому не стал вылезать из машины. А потом я по складу характера не люблю все чрезвычайное: взрывы, перестрелки, ограбления...
- Вы ничего подозрительного не заметили? Бегущих или просто идущих людей... Я имею в виду момент до взрыва. Или кто-то слишком быстро отъехал из припаркованных машин сразу после взрыва...
- Бегущих? - сжал негр Иванов белые морщины на черном лбу. - Нет, не видел... А идущих... Ну, там много кто шел... Москва все-таки. Людей много.
- А машины?
- Кто-то впереди меня отъехал. Вроде даже шины взвизгнули. Но я как-то... Знаете, когда твоя колымага не заводится, а ты спешишь, а слева горит взорванная машина и к ней бегут люди, а на душе ото всего так тошно...