- Я его... как ребенка... любила как глупого ребенка... А ты...
ты... ты... такой умный... Тебя только подправить и ты...
- Како-о-ое у тебя те-е-ело!
- Оно твое...
- Все?
- Все...
- И эта кожа, - понюхал он живот у пупка.
- И кожа...
- И ножки.
- И ножки... И все, все, все... Все твое...
- И главное - мое?
- Все... Все до капельки - твое...
- Я... я хочу главное...
- Бери, - по-будничному сказала она, и Жора Прокудин на время перестал быть Жорой Прокудиным.
Так всегда происходит, когда боль переходит в радость, а радость - в наслаждение, а наслаждение - в усталость, а усталость - в новую жизнь...
Тишина.
Точки пыли в желтой полосе света. Сладкий запах пота.
Ощущение победы.
Нет, не над женщиной.
Над бессмертием...
Глава шестьдесят пятая
МУЗОН, ОМОН И РАЗДОЛБОН
Автомобиль "Москвич" ревел как танк. А полз по Ленинградке как черепаха.
- Быстрее нельзя? - укорил водителя Жора Прокудин.
- Уже нельзя, - исподлобья посмотрел шофер на затор.
- Мы на рейс опоздаем.
- Через сколько регистрация?
- Откуда я знаю?.. Рейс - через два пятнадцать...
- Успеем, - хмуро решил водитель. - После поворота на Волоколамку затор рассосется...
Хозяин "москвича" был похож на свою машину: такой же крупный, тяжелый и неповоротливый. Говорил он с каким-то странным гулом. У него в желудке вроде бы работал еще один движок, и его отдаленный гул иногда доносился до слуха.
- Успеем? - теперь уже испуганно спросила Жанетка.
Она сидела на заднем сиденье в обнимку с пухлой спортивной сумкой и смотрела на Жорика совершенно неописуемым взглядом. От него Прокудину было сладостно и страшно. Он будто завоевал красивую труднодоступную крепость и теперь не знал, что с ней делать.
- Хозяин говорит, успеем, - переложил он вину на возможное опоздание на водителя. - Крутая у тебя тачка. Можно с казать, зверь. А откуда на заднице у твоего монстра такая надпись?
- Какая? - поерзал шофер плотными окороками по сидению.
- Ну на машине сзади... Там лейбл - "Калека".
- А-а... Это сын подшутил. Он ее в ремонт ставил. И попросил мужиков, чтоб одну букву добавили, а последнюю изменили. А там вообще-то "Алеко"...
- Понятно. Наследие пролетарского писателя Горького...
Водитель не стал ничего комментировать. Он вообще не догадывался о связи цыганского имени Алеко с пролетарским классиком и только покосился на странного пассажира. Честно говоря, он никогда не подсаживал в машину двух человек сразу. Московский криминальный опыт подсказывал, что двое - это уже организация, а точнее, банда, и скорее произойдет что-нибудь плохое, чем что-нибудь обыденное. Но сегодня с пассажирами было неважно. Лучшие люди разъехались по курортам и увезли с собой деньги. Осталась беднота и кое-какая номенклатура. Номенклатуру возили на казенных "мерсах" и "волгах", беднота прела в метро и вонючих автобусах. Вскинутую над бордюром руку Жоры Прокудина водитель воспринял, как знак судьбы, которая сжалилась над безработным инженером.
- У тебя музон в машине есть? - спросил Жора. - А то скучища...
- Это есть...
Закрыв волосатой лапищей сразу весь радиоприемник, он включил его и бодрый голос ди-джея проорал из шелестящего эфира на всю машину:
- Крепче за шоферку держись, баран!
Улыбкой Жора ответил на каламбур далекого ди-джея и уже через минуту пожалел, что заказал музыку. Из динамиков у заднего стекла вытекал вялый блюз. В его медленной ритмике было что-то усыпляющее. А в машине жарко и душно. А ночи совсем не хватило для сна. Ночь оказалась копией предыдущего дня, точнее, окончания дня, но лишь с одной разницей: тело Жанетки, ее дурманящее восхитительное тело сменило цвет. Днем оно было солнечным. Ночью - лунным. И это выглядело особенно странно, поскольку стена в окне закрывала небо.
- Ко-озлы! - не сдержавшись, выкрикнул водитель.
- Что-о?! - вскинулся задремавший Жорик.
- Да вон автобус!.. Чуть не долбанул меня в борт! Вечно эти омоновцы куда-то спешат!
Огромные брови водителя шевелились и жались друг к дружке. Они будто бы обсуждали чуть не состоявшуюся аварию.
- А с чего ты взял, что омон? - пригнулся Жора, чтобы получше рассмотреть закопченый зад автобуса.
- Да вон, посмотри! У них на мордах маски. И стволы торчат. Сразу видно - на захват едут...