- А где она?
- У оперативников МУРа... А ты мне за это расскажешь все, что знаешь о дружках Кирилла. У него же были дружки?
- Были, - тихо ответила она.
Ей дико захотелось спать. Она еще не знала, что ненависть обессиливает так быстро. Ей просто захотелось спать, хотя она никогда не делала этого днем.
Глава двенадцатая
ОТ ПЕЧАЛИ ДО РАДОСТИ
Огромное черное кресло было мало для Рыкова. Он сидел в нем будто привязанный - до того плотно давили на бока поручни. Уже больше года Рыков хотел сменить кресло, но все время ждал, что это произойдет как-то само-собой, а оно все не происходило.
- Ты не в курсе, - спросил он у сидящего боком к нему за совещательным столом Барташевского, - есть в продаже кожаные кресла больше этого по размерам?
- Наверно, есть.
Сегодня Барташевский был привычно сух, подчеркнуто интеллигентен и ровненько причесан. Краснота с глаз сошла, лицо успокоилось, и Рыков позавидовал его выдержке. У него самого до сих пор внутри клокотал вулкан. Украденные деньги, скандал с женой, срыв неплохого контракта из-за того, что они так и не приехали из клятого супермаркета на переговоры, - все это бродило в груди огненной лавой, и он не знал, на кого эту лаву выплеснуть. Барташевский был другом по несчастью, жена ответила бы ему еще большей лавой, а сотрудники...
- Ваш кофе, - беззвучно выросла сбоку секретарша.
Молоденькая, курносенькая, радующаяся от самого ощущения жизни, а не от чего-то конкретного, она мягко опустила чашечку с блюдцем и тут же вздрогнула.
- Я не люблю кофе после обеда! - грохнул кулаком по столу Рыков.
Чашечка подпрыгнула резиновым мячиком и выплеснула горячее дегтярное варево на полировку стола.
- Тебе что, трудно запомнить, что я люблю сок! А?.. Со-ок!.. Грейпфрутовый! Трудно запомнить?
- Вы... Вы... Вы же говорили, сок после ужина...
- Я говорил?! Она меня за кретина принимает. Сок - после обеда. Чай после ужина. Кофе - после завтрака. Что, трудно запомнить?!
- Из... звините, - густо покраснела секретарша. - Я сейчас уберу, - и метнулась за дверь.
- Вот точно эту дуру уволю, - прошипел Рыков.
- Ничего. Научится, - защитил ее Барташевский.
Секретаршу пару недель назад привел он и теперь вроде бы нес за нее персональную ответственность.
- Ну, если еще раз! - надулся в кресле Рыков.
Девочка впорхнула в кабинет все с тем же счастливым лицом, тряпкой собрала разлитый кофе, другой тряпкой протерла стол насухо, крутнулась будто на колесе, и с легким цоканьем поставила на стол перед Рыковым длинный стакан с грейпфрутовым соком.
- Ладно. Иди, - пробурчал он.
- Судя по всему, мне необходимо ехать в командировку в
Красноярск, - сообщил Барташевский.
Рыков поперхнулся соком и с минуту, ало покраснев и надувшись, откашливался. Утром по телефону о командировке в Красноярск сказал ему Дегтярь. Не хватало еще, чтобы они там встретились.
- Ты же в Штаты должен лететь, - напомнил Рыков. - Завтра самолет...
- Они факс прислали, что не смогут меня принять.
- Где факс?.. Почему не доложили? - попытался подвигаться в кресле Рыков, но у него ничего не получилось. - Слушай, мне надоел этот гроб! Сегодня же купи мне нормальное кресло!
- Хорошо, - кивнул Барташевский. - Я распоряжусь... Факс
пришел, когда ты обедал в ресторане. Буквально десять минут назад. Вот он, - отщелкнув кнопку на папочке, достал он огрызок бумажки с перфорацией по краю.
- Это ж по-английски, - наморщился, взяв ее в руки, Рыков. - Переведи.
- У них сорвался какой-то контракт с Тайванем, и они срочно вылетают туда... Что-то с их местными законами. Меня принять пока не могут. Предложили прилететь через неделю...
- Я так и знал! - швырнул бумажку по столу Рыков. - Как наклевывается что приличное, сразу облом! Полный облом!
- Так я возьму командировку в Красноярск?
- Сначала кресло купи.
- Это работа на два часа.
- Красноярск! - фыркнул Рыков. - Ты лучше подумай, как нам выпутаться из этой ситуации иначе. Боюсь, что деньги уплыли навсегда.
- Ты считаешь? - дрогнул голос Барташевского.
- Ну, предположим, не навсегда... Ну и что? Если мы их вернем, то не раньше чем через несколько месяцев. А кредиты уже на следующей неделе возвращать. Что делать?.. Они ж нас перестреляют за "бабки". Как пить дать перестреляют!
- Может, мы их?
Зловеще тихий голос Барташевского испугал Рыкова.
- Не-ет... Я на "мокруху" не пойду! Сдохну, а не пойду!
На виске у Рыкова заметно пульсировала венка. Барташевский с удивлением посмотрел на нее. До этой минуты он вообще считал шефа чем-то скалистым, базальтовым. Без сердца, костей и сосудов. Правда, и без мозгов тоже.
- Есть один выход, - вроде бы небрежно произнес Барташевский.
- Серьезно?
- Мы участвуем в долевом строительстве дома в Митино. Так?
- Так.