- Неужели такой страшный?
- Мало того, что у него образина - ужас. Так он еще при задержании оказал сопротивление, пытался скрыться путем побега, но, как говорится, был задержан. Естественно, при задержании повторно оказал сопротивление...
- Его избили? - как-то уж слишком сочувственно спросила девушка.
- А что делать?.. Служба!
Под жуткий скрип двери, похожий на вой собаки и на треск раскалываемых орехов одновременно, открылся вид на обитателей камеры. Их было семеро. Сумасшедшего поэта отпустили вчера вечером. Остался Топор и двое бомжей, но зато добавились три кавказца и мальчишка.
- Пацан пытался угнать иномарку, - сразу отрубил лишние вопросы капитан. - А отснять нужно, как говорится, вот того...
В направлении его пальца лежал в углу камеры Топор. Трудно было представить, что человек способен свернуться в подобный калачик. Топор смог. Он будто бы каждую минуту ждал, что в камеру ворвется двухметровый бугай и продолжит дело, начатое в комнате с занавешенными окнами.
- Разбуди его! - приказал сосед ближайшему к Топору кавказцу.
- Давайте лучше с мальчика начнем, - дрогнувшим голосом предложила корреспондентка.
- Здесь не получится, - простуженным горлом прохрипел видеооператор. Темно.
- Можно по одному во двор выводить, - нашелся капитан. - На
моем дежурстве, как говорится, уже раз так снимали. Только не
наши, местные, а москвичи, из НТВ. Кстати, мы с вами в городе
нигде не встречались? - елозя глазами сквозь шифон по телу девушки, спросил капитан.
- Вряд ли. Я до этого работала в редакции культуры...
- Самодеятельность, значит, театры?
- Скорее, цирк...
- А разве в Приморске есть цирк?
- Круглый год.
- А-а, точно!! - хлопнул себя по лбу капитан. - Шапито, как говорится, возле набережной...
- У нас мало времени, - прохрипел видеооператор.
- Ну, чего стоишь?! - прикрикнул капитан на мальчишку. - Иди во двор, как говорится, юный рецидивист! Будешь знать, как "мерсы" угонять! - И уже корреспондентке: - Вы с ним не церемоньтесь.
Ему пятнадцатый год пошел. Уголовная ответственность уже наступила. Впереди у парня - колония...
Через минуту журналисты и второй помощник дежурного, маленький, до негритянской черноты загоревший младший сержант, привели пацана. Тот как ушел безразличным ко всему, таким и вернулся. Чувствовалось, что в его положении он теперь со спокойствием воспримет не только видеосъемку, но и посылку его космонавтом на Луну.
Шум все-таки разбудил Топора. Стиснув зубы, он сумел выпрямиться и сесть спиной к стене. Впрочем, стену он не чувствовал. Просто что-то мешало ему упасть, но ему было все равно, отчего это происходит.
Открылся только левый глаз. С правой стороны лица казалось, что щека срослась с бровью. Единственным глазом Топор обвел уже опостылевший карцер. Он пытался отыскать место в камере, откуда струился знакомый сладкий запах духов. Аромат ощущался частью сна, из которого он только что с трудом выбрался, и если бы он его нашел в камере, он бы впервые в жизни увидел, как выглядит сон со стороны.
- Фа... Фа... Фа... - не сдержался он при виде прозрачного
платья из шифона.
Видеооператор громко прокашлялся, примял усы и старательно прохрипел:
- Заткнись, бандюга!
Гелиевая ручка в пальчиках девушки тыкалась в блокнот, оставляя на белой страничке что-то похожее на азбуку Морзе. Улыбкой капитан успокоил ее, а на словах добавил:
- Да вы не бойтесь его! Он сейчас даже, как говорится, руки поднять не сможет. Одна видимость. Снимайте его.
- Темно, - напомнил видеооператор. - Надо во двор.
Двое милиционеров из дежурной патрульно-постовой группы помогли Топору добрести до залитого солнцем двора отделения.
- Во-он туда, - показал на дощатый забор видеооператор. - На темном фон снимем...
- Может, лучше здесь, у порога, - робко предложил капитан.
- Солнце бъет в объектив. Блики.
- Ну, тогда, как говорится, снимайте у забора. Тащите его туда!
Милиционерам, прислонившим Топора к горячим зеленым доскам, корреспондентка канареечным голоском предложила:
- Отойдите, пожалуйста, на несколько метров. А то вы в кадр попадете.
Одному милиционеру хотелось попасть в кадр, а второму нет, и он утащил своего более честолюбивого коллегу на означенные несколько метров, а поскольку "несколько" по счету идет сразу после цифры "два", то ровно на три метра.
- Я прицеплю ему микрофончик, - громко сказала корреспондентка видеооператору, - а ты пока выбери точку.
- Хорошо.
Хрипел он как алкаш с навеки спаленой глоткой. Или болельщик, сорвавший горло на важном матче.
Капитан смотрел на него снисходительно. Он все профессии делил на мужские и хлипкие. Журналистику, а тем более тележурналистику он относил ко второму разряду. Себя, естественно, к первому. Впрочем на усатого парня он взглянул мельком. Ему не хотелось терять драгоценные секунды. Солнце угодливо лило свои наглые лучи на девушку, шифон как бы испарился, исчез, и капитан с внимательностью художника, готовящегося рисовать натурщицу, изучал каждый изгиб, каждую черточку в безупречной фигурке. Особенно оценил он ноги. Загар лишь слегка коснулся их, но сделал это так умело, что капитан ощутил густой комок слюны во рту от вида скульптурного совершенства икр и бедер. А когда девушка привстала на цыпочки, прикрепляя микрофон к воротнику майки Топора, и розовая пяточка посветлела, он уж точно решил, что с корреспонденткой нужно познакомиться поближе.
А девушка именно в тот момент, когда ее пяточки посветлели, защелкнула микрофончик и прошептала на ухо Топору:
- Сзади тебя три доски висят на верхних гвоздях. Уходить будем после того, как Жора крикнет: "Внимание, съемка!" Понял?
- Фа... Фа...
- Молчи... Понял?