— Гитлер? — разглагольствовал босс. — А кто в это время правил огромной азиатской страной? Сталин. Это тиран с типичным русским менталитетом. У него даже фамилия характерная, в переводе с русского означает «сделанный из металла, стальной» — то есть не человек, а бездушный робот, какими, собственно, и являются все русские. То, что он превратил свой народ в стадо, это полбеды — но ведь он хотел завоевать весь мир, устроить большую казарму, все отнять и поделить поровну. Он покушался на собственность, на то, без чего исчезает всякий стимул к развитию. Мир скатился бы к пещерным временам…
— А Гитлер? — Марк решил разбавить монолог, изображая интерес.
— Ну, это не поддается сравнению… Гитлер был намного умнее, он был немец — а Сталин был русский, не стоит этого забывать. Гитлер признавал и уважал крупный капитал, он понимал, что государство само не в состоянии создать мощную промышленность, и только при сохранении частной собственности производство может развиваться. Если все общее, то оно ничье. Если нет ничего кроме страха и лозунгов — никто не захочет работать больше остальных. Не надо лицемерить — устоявшаяся структура производства должна оставаться неизменной, работать как механизм, немецкий механизм. Что главное? Производство и потребление — это основа цивилизации, главная составляющая человеческой жизни. Но нельзя все сводить к примитиву, могут быть и небольшие отклонения. Например, как это не парадоксально, небольшая уличная преступность идет во благо государства. Обыватель должен быть слегка напуган, чтоб в критический момент предпочесть твердую власть и порядок бездумному разгулу анархии. Но безопасность тех, от кого зависит экономическая мощь страны, должна быть защищена в любом случае. Полицейский должен не бродить по ночным улицам, а дежурить в магазине или в офисе. Настоящий преступник — не тот, кто затеял драку в переулке или вытащил бумажник в автобусе, а тот, кто ввез контрабанду или выпустил пиратскую кассету. Эти ядовитые капли разъедают экономические устои государства. Это бунт против устоявшейся системы, и с такими людьми надо поступать как в средневековье поступали с фальшивомонетчиками.
— Но Третий Рейх представлял из себя, как бы это сказать, не совсем справедливую систему отношений.
— А это нормально. Разве в истории человечества когда-нибудь было иначе? Всегда правила личность в его ближнем кругу, и они жили по своему собственному закону, и это признавал народ, и было согласие в обществе. Как говорится, каждому свое. Германский народ — великий народ, он является носителем высших моральных и культурных ценностей. Да, осуществлялось устранение противников — но ведь ради блага Европы. В конце-концов все становится на свое место. Именно Гитлер начал не на словах, а на деле бороться против мирового зла — коммунизма. В то время как вся Европа равнодушно смотрела, как от Балтийского моря до Дальнего Востока русские держат другие народы в неволе, только Гитлер бросил им вызов. Я уверен, что историческая наука разберется, что к чему…
Тураншо помолчал. Идея реабилитации Гитлера показалась ему сомнительной. Босс, выходец из Эльзаса, довольно бесцеремонно демонстрировал свое равнодушие к тому небывалому унижению, которое пришлось пережить Франции шестьдесят лет назад. «Не туда его заносит», — подумал он, и усилием воли попытался отогнать внезапно возникшую неприязнь к собеседнику.
— Получается, национал-социализм — это меньшее зло? — спросил он, наконец.
Немец побарабанил пальцами по столу, налил себе шнапса и ответил:
— Это вынужденное зло, относительное зло, тогда как коммунизм — это зло абсолютное. Такова была историческая ситуация. Как и современная ситуация тоже неоднозначна.
— Особенно в бывшем СССР?
— И там тоже. Тоталитарные режимы в этих странах препятствуют естественному развитию истории. Средиземноморская цивилизация своими достижениями в науке и культуре показала правильный и единственно верный путь прогресса. Конечно, в войне гибнут мирные жители, но разве на них не лежит часть ответственности за эти режимы? Что же касается России…
— Ох, если бы вы знали, как я ненавижу эту страну! — сорвался Тураншо. — Ездить туда — тяжелая работа. И какое это удовольствие — возвращаться домой.
— А кто любит эту страну? — усмехнулся его собеседник.
— Это верно.
— Что делать, работа у вас такая — за это и платим, и немало.
«Могли бы и побольше», — отметил про себя Марк.
— За что любить эту страну? — продолжал шеф, — Страну, которая не дала миру ничего, кроме водки и сифилиса.
— Говорят, водку изобрели поляки, — уточнил Марк.
— Тогда тем более. Россия — это ошибка истории. Что прекрасно поняли в бывших советских республиках, и теперь справедливость восторжествовала. Они выбрали демократию, при нашей поддержке. Вот, мне недавно попалась любопытная статья, кстати сказать, в польской газете, о Грюнвальдской битве. Вы знаете, что еще в пятнадцатом веке русские воевали с тевтонцами на европейской территории? Уже тогда они мечтали о мировом господстве. В той битве русские, так уж получилось, были союзниками поляков, и если бы их там не было, история развивалась бы иначе. А так — потеряно несколько столетий. Но теперь поляки поняли, кто их настоящий союзник, а с ними это начинают понимать и все остальные. Русские — нация агрессоров, поэтому они остались в одиночестве. И мы отодвинем их за Урал.
— Но почему не все получается на Кавказе?
— Да, тут мы проявили мягкотелость. Это наш позор. Дудаев был наследником великих традиций, он с оружием в руках встал на защиту демократии.
— Демократии?
— Именно демократии. На Кавказе никогда не подчинялись диктаторам, там живут гордые, свободолюбивые люди. Дудаев играл по своим правилам, ему было плевать на всякие там имперские конституции, и народ это понял. Если герой преступает навязанный извне закон, и делает это ради прогресса, ведь это нормально. Так было и в Германии тридцатых, и в наполеоновской Франции. Вот только Наполеона все превозносят, а Гитлера до сих пор считают преступником. Впрочем, это уже из другой оперы…
— Кстати, — согласился Тураншо. — На Кавказе я много общался с людьми, и многие говорят, что если бы Гитлер победил в войне с Советами, для многих народов было бы лучше. По крайней мере порядка было бы больше, с этим практически все согласны.
— Да, и это большой просчет нашей дипломатии, что мы тогда не смогли договориться с Германией. Главная проблема была в личной неприязни Гитлера к Англии. Он не понял нашу модель демократии, и проиграл. А мы побеждать будем всегда, потому что нам открыта истина. Мы победили во второй мировой, победили в холодной войне, победим и в третьей мировой, если понадобится — а я уверен, что этого не избежать. Эпоха войн не прекратится пока весь мир не поймет, что наша цивилизация — единственный верный путь для человечества. Все же видят, что возник перекос: развитые страны задыхаются от недостатка жизненного пространства, а дикая пещерная Россия занимает огромную территорию с неосвоенными ресурсами, как собака на сене. Если нужно будет бороться за новый мировой порядок, мы будем бороться, и у нас для этого достаточно сил. А Россия слаба, у нее нет боеспособной армии, и сами русские устали жить в нищете. Только они о своей жизни ничего не знают, потому что там практически нет свободной прессы. Но есть честные журналисты, и наша задача — всемерно оказывать им поддержку, для того чтобы они могли донести правду до своего народа. Правду скоро все узнают. Русский медведь в агонии. У него нет больше союзников, он скоро просто не в состоянии будет отстоять свои обширные земли. Главное — армия у русских слаба.
— Но она многочисленна.
— В современной бесконтактной войне это не главное. Подавить средства ПВО можно без потерь, и это будет сделано в течение нескольких часов. Излучения радиолокаторов легко фиксируются со спутников, так что расположение ракетных установок известны. Это было опробовано в Ираке и Югославии. Затем без всяких проблем будет нанесен удар по уязвимым точкам объектов экономики. Они также известны. Нарушить коммуникации, лишить энергии — и все. Можно высадить десант в Сибири, а в Москве об этом даже не будут знать. Так что Россия — это колосс на глиняных ногах. Но главное не это…
— Главное — что будет дальше?
— Нет, как раз что дальше — можно рассчитать. Главное — как ввязаться в драку.
— Защита демократии или национальных меньшинств…
— Да, например. Наша общественность к этому готова. Мы уже подошли к этапу, когда население Европы само желает форсирования событий. Люди смотрят на карту и недоумевают — как это могло получиться, по какому праву отвратительный монстр владеет территорией и ресурсами на нашей общей, и такой маленькой, Земле. Если не хочешь жить по демократическим цивилизованным стандартам — пеняй на себя…
— Так что же, время пришло?
— Почти пришло. Надо только дождаться событий, которые дадут повод для обострения.
— Опять же, межэтнические столкновения?
— Один из вариантов. В Косово это получилось, получится и здесь.
— Ну и как долго мы будем тянуть резину?
— Пока большинство в наших странах само не захочет изменить мир. Мы живем при демократии, и именно наш народ должен решить, как быть дальше. В России нет демократии, но у нас-то есть! Нужно методично разъяснять людям, что если мы не захотим глобальных перемен в мироустройстве, нас ждет жесточайший кризис. Цивилизация должна победить дикость, иначе на Земле воцарится хаос. Не давать подняться России прежде всего. Россия — это враг цивилизации, и это должен понять каждый. И когда у нас это осознают даже убежденные пацифисты, мы сможем приступить к решительным действиям. А пока… Терпение и методичная работа, шаг за шагом. Да, кстати, — он открыл ящик стола. — Когда прибудете на место, встретитесь с журналистом Правдиным — координаты здесь есть — и вручите ему грант.
— Грант?
— Да, пробили ему премию, — босс раскрыл папку. — Тут все — сертификат, кредитные карточки. Премия… здесь найдете, что-то вроде — «За гуманизм и свободу слова», это от демократического фонда.
— Название, гм, не слишком оригинальное.
— Ничего, сойдет. Да и нет времени заниматься формулировками. И вот еще что… — босс замялся и испытывающим взглядом прощупал собеседника. — Это, конечно, не приказ, а, так сказать, просьба.
— Да? — Тураншо наклонил голову, изображая внимание.
— Поговорите с Правдиным, скажите ему, что он и в дальнейшем может рассчитывать на нашу поддержку, что после присуждения этой премии он становится известным на Западе, и поэтому в России он отныне фигура неприкасаемая, и так далее. Вы меня понимаете?
— Конечно.
— Так вот, здесь на диске кое-какой материал, — босс достал конверт. — Его следует передать по указанному адресу. Это наш человек, который сделает все остальное, но вас я прошу оказать ему некоторое содействие, по мере возможности.
— Можете на меня рассчитывать.
— Так. Правдина, по логике вещей, должны арестовать, по банальному делу — а тут все чисто, никакой подтасовки не требуется, он уже все сделал сам. Это входит в план.
— Хорошо придумано, — одобрительно кивнул Тураншо.
— Если поднимется шум, это будет лучшим подтверждением вашего профессионализма, — заключил босс.
У Марка приятно защекотало в животе, в уме нарисовались цифры будущего вознаграждения, новый автомобиль и вилла на побережье, но пробежала тень беспокойства. «А не испытывает ли меня этот кабан, — подумал он, пытаясь угадать тайные мысли босса. — Самое время проявить еще одну сторону моей натуры».
— Мне кажется, это расточительно, — сказал он. — Не слишком ли дорога цена — терять союзника, полезный элемент идеологической борьбы, просто ради небольшой шумихи? Да и с точки зрения морали…
— Оставьте, — махнул рукой босс. — Этот журналист — глупая, ненадежная личность, и от такой потери мы только выиграем. Такие персонажи только дискредитируют наше дело. Но использовать надо все, выбор у нас невелик. Что же касается морали, то самая высшая мораль — это победить в нашей борьбе. И насчет шумихи — нас, собственно, не очень волнует реакция русских. Я не был в России, но знаю — там люди совершенно равнодушны к вопросам свободы, не так ли? Гораздо важнее резонанс именно в нашей прессе. Общественное мнение у нас — вот на что мы должны оказывать влияние.
У Марка испортилось настроение. «Проклятье, какую глупость я сказал, — досадливо подумал он. — Все-таки иногда проявляю себя как недостаточно тонкий психолог». Ему захотелось побыстрее покинуть кабинет, но босс был явно настроен на доверительную беседу.
— За Правдиным мы наблюдаем давно, — продолжил тот. — И имеем некоторые факты, характеризующие его не совсем хорошо. Например, он израсходовал часть средств, направленных нами «на поддержку национальных культур». Была запланирована серия передач о насильственной русификации коренных народов Сибири — это шло по линии Юнеско — тут и поездки журналистов в отдаленные населенные пункты, и финансирование местных организаций, и подарки. Средства поступали регулярно, а отдачи — неадекватно мало.
— Вот как?
— Да. Так что этого Правдина несложно будет спровоцировать — его моральный облик нам ясен. Не стоит возлагать на него большие надежды. Есть и другие — потом я вас ознакомлю с новой программой по линии туризма.
— В-смысле, использование туристического прикрытия?
— Да нет, — босс поморщился, и Тураншо опять почувствовал неприятное покалывание в спине. — Не в этом дело. Туризм плохо влияет. Посещая Россию, наши граждане могут быть обмануты. Русские — скрытный народ, они привыкли ко лжи, они всегда стараются показать себя с лучшей стороны, и это может ввести в заблуждение доверчивых путешественников. Внутри русские злобны и агрессивны, и любят только себя…
Марку понравилось то, что говорил шеф. Хотя он и видел, что тот совершенно не понимает русский менталитет. Ведь на деле обстоит как раз наоборот — русские вовсе не скрытны, они просто не настолько умны, чтобы научиться скрывать свои недостатки. Они любят ругать свою страну и свое правительство перед иностранцами, находя в этом странное удовольствие. И совсем не умеют показывать то немногое хорошее, что в них есть, принимая наличие этого хорошего как должное. А ведь все нужно уметь и выгодно подать, и продать. Не все народы обладают коммерческой жилкой, поэтому не все еще достигли цивилизованных высот…
— Одна из задач прессы, — продолжал шеф, — не просто формировать негативный образ недружественной державы, но и сделать ее непривлекательной для туризма. И лучше если это идет из первых рук, от самих жителей, и тем более от авторитетных общественных деятелей или политических обозревателей. К переводным статьям больше доверия. Плохое обслуживание, проблемы с транспортом, высокие цены, перебои с электричеством и отоплением, теракты — все это замечательно, и все это снижает желание посетить страну. А чем меньше личных контактов, тем легче поддерживать нужный образ. Конечно, ездить будут всегда, но при хорошей обработке через прессу даже личные впечатления воспринимаются иначе. Потому так важно дружить с представителями второй древнейшей.
— Хе-хе, да уж, эти журналисты… — хихикнул Марк.
— И все-таки, — развел руками босс, — сейчас от них немало пользы. Тем более на этом фронте у нас все довольно благополучно. Кто платит, тот и заказывает музыку. Руководству изданий платим мы, а они осуществляют отбор материала для публикаций. Даже не требуется дополнительно поощрять журналистов — всегда найдется достаточное количество тех, кто не за страх, а за совесть пишут полезные вещи. Если опубликованный материал неугоден властям — еще лучше, это повод лишний раз обвинить их в притеснении. Как говорится, весь выигрыш — заведению. А Правдин, к слову сказать, слишком много на себя взял, и даже позволил себе давить на нас. Забыл, что и без него хватает писак. А польза от них огромна, даже от работников средних способностей. Слово — оружие. И не только слово. Много хороших средств существует. А чем плох такой проект, например — заказывать в Китае дешевые, но недолговечные, невысокого качества, товары или комплектующие, и продавать их в Европе под названиями, вызывающими ассоциации с Россией. Например, «Калинка», «Тройка» и так далее. Или, к примеру, снимаем кино. Если в киносценарии фигурирует русский — актер подбирается такой, кто может вызвать своим видом отвращение. И тому подобное. К этой нации не должно быть никаких симпатий, ничего положительного. Она легла поперек истории, и мешает движению. Чтобы ни произошло в будущем, но население цивилизованных стран будет только приветствовать, когда мы начнем стирать их в порошок. Не будет никакого сочувствия. Это самое главное на сегодняшний момент — формирование массового сознания. И тут все средства хороши. Ничем нельзя пренебрегать. Мы ведем самую настоящую войну, и ставки велики — это набитая сокровищами шестая часть нашей планеты. Именно нашей, и это по праву должно принадлежать нам…