— Твоими устами истина глаголет, Арсений. Да вот только одна мелочь: уходить с гордо поднятой головой, имея прекрасную квартиру, дачу, машину и неплохую пенсию можно даже проиграв.
— Тоже верно. Но почему он должен отказываться от того, что заслужил? Возьми, для примера, этого… как его… ну, этого, генерала-идеолога. Он ведь не ушел, хотя благ при коммунистах получил, наверное, не меньше папаши твоего. А потом продолжал так же верно служить новым распорядителям кормушки…
— Они с отцом, кстати, когда-то дружили. Вместе на даче за «стограммами» тогдашнее руководство костерили. А когда все эти перестройки-капитализации начались, разругались и разошлись.
— Вот видишь! И что ж, он один, этот идеолог? Хренушки! А, ну их всех вместе взятых и каждого в отдельности! Мне, если честно, плевать и на тех, и на этих. Но люди верные своим принципам мне ближе и понятнее, чем те, кто, как флюгеры, всегда держат нос по ветру…
— Чтой-то ты в политику полез. Давай не будем разводить дебаты, — Виктор налил еще по глотку. Чувствовалось, что этот вопрос для него — больное место. И что ему необходимо кому-то выговориться. Быть может для того, чтобы получить одобрение своему поведению от постороннего человека. — Не будем диспутировать, хотя бы потому, что ты не знаешь всех нюансов моей семейной истории. Хоп?.. Как бы то ни было, Арсений, мой отец вышел в отставку. Между тем, связи, как ты понимаешь, они и в Африке связи. Вот и начал отец уговаривать меня опять идти в армию. В смысле доучиваться на офицера. Разговор у нас был долгим…
— Прости, опять перебиваю. Я как-то не догоняю, что можно в нынешние времена своего родного сына отправлять в армию…Ведь армию и военных сейчас поставили в такую нищету… Да еще эти «горячие точки»… Знаешь, как-то случайно попалась мне на глаза газета «Красная звезда». Там я вычитал, что четверть погибших в Чечне офицеров — сыновья генералов. О чем, интересно, эти генералы думали, когда давали детям «добро» на поступление в военные училища?
— И тут ты прав. Кругом ты прав, друг Арсений. Но только не бывает одной правды, некой абсолютной истины. Бывают только разные взгляды на эту правду. Ведь и у отца моего своя логика была. Если коротко, разговор проходил приблизительно так. Отец говорил: «Условно в наше время общество можно разделить на три категории граждан: государственные служащие, люди, работающие в коммерческих структурах и криминальный мир. Пенсионеров и детей учитывать не будем, а также предположим, что ни госслужащие, ни коммерсанты не «трудятся» параллельно и в криминальных сферах. О том, чтобы тебя благословить в преступники, не может идти и речи. Остается два пути: госслужащие и коммерсанты. Если пойдешь по коммерческой линии, мне это не понравится, но запрещать тебе этот путь не буду. Тут уж тебе решать. Но прошу учесть несколько обстоятельств, связанных с этим решением. Кто-то хорошо сказал, что у нас страна с непредсказуемым прошлым. Это верно, нет ни одного государства, которое столько раз переписывало бы свою историю по воле пришедшего к власти очередного руководителя или же постоянно меняло оценки в отношении собственного прошлого. Но ведь будущее у нас непредсказуемо еще в большей степени! Если завтра придет к власти представитель другой политической ориентации — что исключать никак нельзя — вся нынешняя коммерческая деятельность может пойти прахом. При этом не исключено, что опять возобладает принцип «отнимать и делить». Ладно еще если ее, эту коммерческую деятельность, просто простят, а то ведь могут и отправить замаливать грехи перед народом туда, где Макар телят не гонял… К тому же, продолжал отец, необходимо учитывать такие факторы, как конкуренция, налоги, рэкет, взяточничество, несовершенное законодательство, всевозможные другие препоны, стоящие на пути предпринимательской деятельности, которая старается быть относительно честной. Я в этом не Бог весть как разбираюсь, а отец в этом действительно не силен, но уже одна только разница между «белым» и «черным» «налом», которая у всех на слуху, закладывает фундамент нечестной игры по отношению к государству. Бардак не может продолжаться бесконечно. Наиболее вероятно, что в скором будущем начнется разорение мелких «лавочников» и пойдет процесс слияния крупных капиталов. Значит, следует вывод, что честные коммерсанты, вынужденные приспосабливаться к существующим правилам игры, но не умеющие прятать концы в воду, несомненно, прогорят, а выживут только бесчестные, да и то не все, а только самые бессовестные из них…». Ну что скажешь, «крестник», логично мой папачес рассуждал?
— Пока, в общем-то, да, — промямлил Арсений.
Он стоял на других позициях, но против подобной системы рассуждений возразить ничего не мог.
— Тогда слушай дальше. Папахен далее высказался: «Теперь поговорим о государственных служащих. Разновидностей их — великое множество: от аппарата Президента до слесаря домоуправления или водителя ассенизаторской машины. Все они живут по-разному, но, тем не менее, их всех объединяет одно: они все более или менее гарантированы от большинства превратностей нынешней жизни. Учителя и врачи получают мизерные оклады, ученые влачат жалкое существование, милиция и все наследники КГБ из-за недостатка средств теряют лучших специалистов… Офицеры армейские уровень жизни имеют просто смехотворный. Ты вот, кстати, сам говорил насчет сыновей генералов. Вот тебе объяснение позиции их отцов. Ну, для начала, есть такое понятие: офицерская династия. Для них ведь за честь считается, когда кто-то может сказать, что он офицер в каком-то уже поколении… А потом — быть коммерсантом не каждому дано. В гарнизонах у детей подобные качества развиваются не так активно, как в крупных городах. Так что им, всю жизнь проведшим в армейской «глубинке», просто на роду было написано жить в армейской нищете. Все это бесспорно верно, все это правильно. Но!!! — Виктор поднял указательный палец, — Этот мизер им гарантирован. Понимаешь? Га-ран-ти-ро-ван! Коммерция никому не гарантирует ничего. При этом, учти, сказал мне папаша, что и офицеры служат по-разному: одни в тьмутаракани, другие в «арбатском» округе… Правда, тут мой предок сделал реверанс: я, мол, для тебя особых поблажек добиваться не стану, служи, мол, честно, как тебе совесть велит, надеюсь, твое руководство оценит твое усердие…Ну так ведь и я не пальцем деланный, сразу понял, что мое потенциальное руководство будет оценивать мое усердие с поправкой на влиятельного отца…
— Погодь, Виктор, — перебил друга Арсений. — Ты что-то такое нагромоздил, что на голову не наденешь… Я не понял: твой отец пытался тебя уговорить идти в офицеры — и в то же время расписывал, как тяжко нынче офицерам приходится? Я же сталкивался с армейцами… Помнишь, кстати, нашего ротного? Я как-то слышал о нем — это же мрак: он, инвалид, говорят, получает сейчас гроши. Я, к слову, передал ему с оказией некую суммочку… Но ведь это ничто… Сегодня военные живут просто в нищете… А заниматься любой подработкой им категорически запрещено.
— Ты что, Арсений, захмелел, что ли? — Виктор опять легко улыбнулся. — Не нервничай, я же не пошел в офицеры. Просто я тебе излагаю аргументы, которые приводил мой батянька.
— Действительно, чтой-то меня вдруг повело, — смутился Арсений. — С устатку, наверное. Ты не обращай внимания, я тебя слушаю…
— Короче говоря, отец мой был довольно логичен. Но он не учел одного: я прошел ту самую, нашу с тобой, идиотскую войну. И кто может поручиться, что наши горе-политики нечто подобное не вздумают организовать еще раз? Там же или в другом каком месте. Да, мы с тобой добросовестно выполняли свой долг. Да, так же честно свой долг выполняли и те офицеры, которые воевали рядом с нами — один подполковник Егоров чего стоит, помнишь такого? И некоторые генералы тоже выполняли свой долг — того же Скородумова, которого «окопным генералом» называли, вспомнить… Но ведь не все же были такими! Почему у нас на передовой не хватало самой обыкновенной воды? Простой обыкновенной воды, чтобы умыться, побриться, подмыться… Почему у нас ее не хватало? Почему не всегда своевременно мы могли сходить в баню, почему не могли, когда надо, сменить белье?.. Почему были перебои с продуктами? Почему не было радиоприемников, батареек к ним почему не хватало? Почему в бой бросали пацанов, которые до того даже автомат толком в руках не держали? Почему у нас даже медикаментов не хватало на случай, если кого ранят? Почему? Почему мы с тобой воевали, а наши же, государственные, газеты и радиопередачи нас с дерьмом смешивали? Ты скажешь, я антиармейские настроения нагнетаю… Да ни хрена подобного! Я люблю армию… Впрочем, нет, я не люблю армию. Я любил армию! Когда она была армией, а не тем, во что ее превратили скороспелые государственные руководители-горлопаны, которые начинают раскланиваться перед военными только перед очередными выборами. Сейчас солдатами в наши Вооруженные силы идут только те, у кого осталась хоть капля совести — а их за это посылают на непродуманные и неподготовленные войны… Я уже вспоминал нашего подполковника Егорова, Аркадия Борисовича. Помнишь, он рассказывал, что в Афган присылали солдат, обязательно прошедших предварительную подготовку? А к нам кого присылали? Ладно, я прошел какую-никакую подготовку в военном училище… А вы-то… Я же помню, каким ты пришел… И отец мне предлагал разделить ответственность за всю эту бестолковость?..
— Погоди, ты что-то опять наплел несуразное…
— Может быть, Арсений. Но только вот как рассудил я. Пункт первый. Кто сказал, что я не смогу быть коммерсантом? Быть вечно нищим и голодным офицером, ожидающим какой-никакой подачки в будущем квартале? Всегда зависеть от того, как мой отец поладит с моим новым начальником? Всегда чувствовать презрение и зависть своих сослуживцев, потому что у меня есть влиятельный папаша, а у них такого нет? Нет, сказал я себе, мы пойдем другим путем…
— Не жалеешь?
Виктор словно споткнулся о вопрос, замолчал. Молча наполнил рюмки.
— На сегодня хватит базара, — проговорил он. — Давай по последней и разбегаемся.
Арсению стало неловко, что он так бесцеремонно прервал откровения приятеля. И в то же время он понимал, что, в очередной раз показав свою провинциальность, он хорошо сыграл на свою «легенду».
Они допили кофе и поднялись. Из-за соседнего столика с готовностью подскочили давно томившиеся от безделья телохранители. Они же и рассчитались с официантом, спрятав в карман принесенный им счет.
Человек, делающий деньги, должен уметь их считать, — подумал на это Арсений. Чем дальше, тем больше ему нравился нынешний Виктор.
Вопреки своему обычаю, проснувшись в гостинице на следующее утро, Арсений поднялся с постели не сразу. Какое-то время он полежал, размышляя, как вести себя и как действовать дальше. И даже когда переполненный мочевой пузырь выгнал-таки его из-под одеяла, пока мылся-брился, продолжал анализировать все, что вчера произошло.
Итак, Виктор знает, что на него готовится покушение. То есть предварительное условие, поставленное нанимателями, исполнители выполнили. А если судить по тому, как Виктор ушел от ответа о возможных причинах готовящегося убийства, знает или, по меньшей мере, догадывается он и о том, кто и за что решил с ним так сурово обойтись. Вывод: с сегодняшнего дня нужно быть готовым к любой подляне. А ее, эту подляну, можно совершить где угодно, когда угодно и как угодно — уж это Арсений знает прекрасно. Так что сегодня же необходимо согласиться с предложением Волкова и устроиться к нему штатным телохранителем. При этом, коль уж на этом настаивает, можно числиться на какой-нибудь другой должности. Хоть лордом — хранителем печати. Проблема упрется в деньги. С одной стороны, работать «за просто так» не положено, это подозрительно и непонятно. С другой — брать плату с Виктора за его охрану… Хотя, платить-то Виктор будет не из своего кармана, а из доходов «фирмы». Но и тут имеется другая сторона: тогда руководству «фирмы» нужно будет объяснять, кто он такой и почему ему нужно платить… Н-да, задачка… Впрочем, это сейчас не главное. Главное — согласиться на работу. А условия можно продумать и оговорить позднее. Да и вообще «вводить» Арсения в свою компанию и объяснять его появление — дело Виктора, в конце концов.
Следующий вопрос, по которому необходимо определиться: взять всю охрану на себя или стоит привлечь еще кого-нибудь? После некоторых колебаний Арсений решил все оставить за собой. Тому было несколько причин: а) против вышедших на охоту профессиональных убийц количество телохранителей существенной роли не играет; б) привлекать под верное покушение приятелей не хотелось, в то время как, в) если приглашать людей случайных, даже из какой-нибудь охранно-детективной фирмы, под их видом вполне можно будет подсунуть если не исполнителя, то по меньшей мере соглядатая, и при этом, г) неведомо, будет ли много толку от таких помощников. Кроме того, коли охота уже началась, надолго она не затянется. Либо исполнители будут достаточно расторопны и тогда добровольная миссия Арсения быстро закончится. Либо расторопнее окажется он и тогда есть надежда, что исполнители откажутся от заказа. На это, правда, он не рассчитывал — сам был профессионалом. И все же… Больше рассчитывать ему не на что.
Мелькнула мысль о том, что можно было бы привлечь частного детектива для того, чтобы найти нанимателя убийц. Но после некоторых колебаний, Арсений решил с ее реализацией повременить. Ведь ему, этому сыскарю, придется тогда много чего рассказать. А если покушение таки состоится, что более чем вероятно, частного сыщика станут допрашивать в управлении по организованной преступности, где он обязан будет выложить следователю, кто и почему нанял его для расследования этого «дела». Алтайцу это было невыгодно.
Более или менее близких товарищей у Арсения было не так много. Он уже давно стал волком-одиночкой, который полагается только на себя и, соответственно, знает, что при неудаче никто по его вине не пострадает. Женщин для развлечений — вот их он мог бы вызвать сколько угодно. Но к ним у него было отношение чисто потребительское: он старался надолго на одной не останавливаться. Во-первых, опасался, что начнутся неизбежные вопросы, кто он такой, чем занимается и откуда у него хорошие деньги; а во-вторых, будучи совершенно одиноким, он боялся к кому-нибудь привязаться…
— Трахарь-перехватчик, — обругал себя Арсений вслух. — О деле надо думать, а не о бабах.
Значит, решено: охрану взять полностью на себя. Шансы на успех миссии от этого несколько возрастали, но в то же время Арсений понимал, какую тяжелейшую ношу на себя взваливает. Ведь придется целыми сутками неотлучно находиться при своем нанимателе. Или работодателе, если угодно. Сегодня он переночевал в гостинице. Это — последний раз на какое-то время. Теперь придется находиться при Викторе неотлучно. На каких-нибудь заседаниях-совещаниях, на фуршетах-буфетах, при встречах с кем бы то ни было, даже с женщинами.
Работенка!.. Нет, охотиться все же легче, чем охранять… Там в какой-то момент и чуть расслабиться можно…
…Когда Волков вошел в свой офис, Арсений уже сидел рядом с секретаршей и рассказывал ей о красотах Алтая.
— Был у меня друг, казах, Эрмек Мендикулов. Он мне рассказал такую казахскую легенду-притчу, — потягивая черный кофе, предложенный секретаршей и бросая в рот кусочки шоколадки, которой сам же ее и угостил, заливался Арсений. — Когда Аллах создал и населил землю, он начал делить ее между отдельными народами. Одним дал море, другим горы, третьим реки, кому-то степи… А казах проспал и к этому дележу опоздал. Ничего ему не осталось. Тогда Аллаху стыдно стало, что он казаха обидел, и он взял у всех остальных народов понемножку всего — и получился Казахстан. Там ведь действительно все есть… Но только я бы чуть продолжил эту легенду. У нас на Алтае тоже все это есть, а также самый чистый воздух, самая лучшая вода, самая чудесная рыба, пушнина…
— И самые качественные болтуны, — усмехнулся входивший Виктор, перебив речь Алтайца. — Здравствуй, Арсений! Давно ждешь?
— Не так чтобы очень, — пожал ему руку киллер. — Я к тебе.
— Допускаю, что пришел ты ко мне, а мозги-то полощешь Оленьке, — ухмыльнувшись, глянул на секретаршу Виктор. — Проходи!
Кабинет у Волкова был под стать ему самому. Несколько тесноват, но обставлен солидно, строго, без излишеств. Стандартная серая строгая «офисная» мебель. Компьютер. Диван. Книжный шкаф. Телевизор с «видиком»…
— Одну минутку, — остановил Виктор пытавшегося заговорить Арсения. — Посиди пока…
Он включил компьютер, а сам, пока «персоналка» чуть слышно шелестела, загружаясь и выбрасывая на монитор скороговорку информации, углубился в приготовленные для него на столе бумаги.
Арсений очень уважал людей-интеллектуалов. Для него компьютер служил лишь для того, чтобы когда-никогда, коротая время, погонять на нем «игрушку» какую попроще, «ходилку-стрелялку». И теперь с интересом глядел на работу друга-приятеля. Тот быстро просматривал какие-то ленты-распечатки, пробегал глазами сводки, стремительно касался пальцами клавиш, вводил в компьютер какие-то запросы и внимательно глядел на торопливо высвечивающиеся на мониторе строки… Было очевидно, что он чувствует себя в этой атмосфере, как рыба в воде.
Наконец Виктор отвалился на спинку кресла и довольно улыбнулся, весело подмигнув Арсению. Мол, все идет, как и должно идти. Потом повернулся к низенькому столику с солидным телефонно-телефаксным многокнопочным монстром и утопил клавишу селектора:
— Оленька, через полчаса пригласи всех ко мне! До этого я занят.
Оттолкнувшись от стола, Волков отъехал на роликах к небольшой тумбочке-холодильнику:
— Ты что будешь пить?
— Ничего, спасибо.
— Что так?
— Кофе я уже пил. А спиртное по утрам только после крутого загула потребляю.
— Твое дело. Было бы предложено…
Себе Виктор достал пакет томатного сока. Открутив крышку, нацедил стакан. Слегка подсолил. Показал Арсению, мол, а сок-то как? Арсений так же молча отказался. Виктор поставил пакет на место в холодильник. И подкатился опять к столу.
— Так я слушаю тебя, Арсений. Только…