- Я понял! Я все понял! Все, все, все! Я все понял! - это кричит Сергей. Его крик, скорее, похож на сдавленный полушепот, но в этой тишине, в этой комнате он становится похожим на выстрел. И этот выстрел раздается у тех двоих за спиной.
- Сергей! - Валера вдруг подбегает к ложу своего приятеля, наклоняясь к его уху и становясь на колено. -Я не знаю, что сказать! Я ничего не знаю! Я боюсь. И не могу принять решения. Если они приедут, я ничего не знаю. Я не знаю, слышишь, Сергей? Слышишь?
- Я все понимаю, - говорит Сергей, и новый приступ боли скручивает его, и он корчится на постели.
- Я ничего не знаю!
- Я все понимаю... - Это какой-то скрип, а не голос, но он не утратил своего акцента решительности.
- Если они приедут...
- Я не поеду...Я буду терпеть... Пока я...еще могу... Буду терпеть... Уходите... Вы не можете оставаться тут вечно... У-хо-ди..те. Уходите...Я не могу... Если вам нужно, - уходите...
- Ну, что ты! - Валера говорит это уже стоя, он уже овладел собой. Ну, аа...
Звонок в дверь. В наступившей тишине отчетливо слышен зудящий звук дверного звонка. С коридора доносятся голоса.
Валера идет открывать..."Скорая помощь". Входит молодая женщина-врач: "Что случилось?.."
- Что случилось? Что случилось у вас?
Она останавливается посреди комнаты, не решаясь (либо не спеша) присесть на постель больного; она стоит так, держа руки в карманах своего докторского халата и пристально глядя перед собой. Она говорит совершенно обыденным голосом; в нем что-то даже более обыденное, чем в обыкновенном голосе человека...
Валера понимает: это голос врача - но и его на этот раз что-то больно встряхивает и словно холодным лезвием проводит под подбородком.
Сергей видит ее; но он видит ее как бы сквозь пелену, как-то расплывчато, он воспринимает все почти без мыслей, и его тело сковано болью. Он видит белое пятно халата, что-то блестящее у нее на шее, видит ее пепельные, гладко причесанные
волосы, видит ее лицо - более отчетливо, более резко, чем обычно; свет режет ему глаза, ему больно смотреть, и он глаза закрывает.
Он закрывает глаза - она поворачивается к нему: после того, как Валера что-то тихо говорит ей, она поворачивается и подходит... Она садится на постель; глаза ее внимательно смотрят на больного. - "Вы ему кто, брат?" "Нет, приятель". - "Вы врач? - "Да."
- Какая была с р а з у температура, когда это началось?
- Тридцать восемь и девять.
- Так, измерим температуру. - Ее глаза внимательно смотрят на Сергея, а руки готовы для совершения необходимых манипуляций.
Термометр поставлен; врач "Скорой помощи" сидит на стуле и не двигается; в комнате стоит почти полная тишина, но в воздухе словно присутствует особый звук - звук болезни, звук напряженно-мучительного д л е н и я, звук натянутой струны, физического ощущения боли и чего-то с о в е р ш а ю щ е г о с я, что указывает на степень серьезности того, что именно происходит.
- Так... посмотрим... Да, температура высокая... - Валера незаметно оказывается за спиной женщины-врача, и смотрит на градусник.
Она замечает это и как-то неожиданно и резко поворачивается к нему.
- Ну, что вы, как врач, скажете?
- Не знаю. - Лицо Валеры принимает землистый оттенок; ему не удается казаться спокойным. Пальцы его правой руки в кармане до боли впились в ткань.
- Вы делали болеутоляющее? - Валера неопределенно кивает, что может означать и "да", и "нет".
- Ну, что ж, послушаем сердце... - Она достает трубку и приставляет к груди больного.
- Дышите. Так... Еще, еще... Еще!.. Ну, что казать? Нужно его срочно госпитализировать.
- Что бы вы на моем месте?.. - Валера молчит.
- Вы слышали мой вопрос?
- Да, я слышал. Больной в полном сознании, и он сам должен решить, ехать ли ему в больницу. Никто не имеет права его силой туда доставить...
- Разумеется... Но я думаю, что здесь нет никакого сомнения в том, что больному требуется срочная госпитализация. Его надо немедленно в больницу. Вы согласны? Понимаете это?
- Да, да, понимаю.
- Вы поднимитесь сами? Вы в состоянии подняться? Вы сможете в машину?
- я.. я... никуда не поеду...
- Вам нужно немедленно в больницу!
- ...не...все ли равно... Какая разница, где умирать? Я хочу умереть здесь...
- Что вы хороните себя заранее? Вы будете жить еще сто лет. Нужно постараться встать, мы вас отвезем, и там вас будут лечить. А тут - что вы будете лежать? Ни анализов, как следует, ...ни лечить вас, как следует, невозможно... Ну, нужно одеться и поехать с нами... Ну, давайте же.
- Никуда я не поеду... Делайте мне обезболивающее. Ну, сделайте что-нибудь, чтобы унять эту боль... Если бы вы знали...
- Ну, что делать с этим больным? Я первый раз вижу такого!
- Валера!.. Есть ли у меня шанс? Скажи! М о г у ли я?!
- Это...очень трудно решить... - Лоб Валеры покрывается капельками пота.
- Дело в том, что... в общем, не знаю. Могу только...
- Что это за разговоры такие?! Что, в больницу - это так страшно? Как будто больница - это неизвестно что... Всех лечим и никого не убиваем. Я говорю, что надо ехать в больницу, потому что знаю, что именно там в состоянии оказать нужную помощь, дать все необходимое лечение. В таком состоянии...
- Сережа! Боюсь, что у нас просто нет иного выхода. Это очень серьезно. Ты должен сам чувствовать, каково твое состояние. Но сделать тут действительно ничего нельзя. И лечить тебя в домашних условиях, откровенно говоря, невозможно. Мы можем только надеяться, надеяться со всей силы...
В наступившей тишине слышно только тяжелое дыхание Кини.
Врач из "Скорой помощи" делает Сергею укол.
- Ладно...Хорошо...Я ... поеду... Может быть... это последний шанс. Надо использовать его. Использовать. Последний шанс... Ладно... Так получалось... Не волнуйтесь, ребята... Ничего не поделать... Я сам принял решение. Валера! Я попробую встать... И поеду.
Сергей сел на постели, и Валера помогает ему одеться. Врач из "Скорой помощи" ждет. Она стоит, облокотившись на косяк двери, и наблюдает. За окном зажигаются все новые и новые огни близлежащих домов.
И вот Сергей стоит, уже полностью одетый, и Киня с Валерой поддерживают его. Сергей окидывает последним взглядом комнату, все в ней, и, словно не торопится уходить, и только по осунувшемуся его лицу, по глубоким теням на лице можно догадаться, какие муки он терпит.