- Когда должен приехать в Москву этот Дмитриев? - спросил напоследок Гнедой.
- Скоро уже, двенадцатого февраля.
- Так готовьтесь к встрече, готовьтесь. Что вам мешает? Если какие вопросы, звони, помогу. Но постарайся решить все сам, ты парень толковый, я на тебя надеюсь. Ладно, дружище, ступай, пожалуй, я что-то плохо себя чувствую. Люсенька, солнышко, проводи нашего гостя! - елейным голосом прокричал он.
...Когда Живоглот вышел на весенний воздух, он обнаружил, что Большой уничтожает очередную, непонятно какую по счету бутылку "Пльзеня".
- Поехали! - рявкнул он, непонятно от чего испытывая сильное раздражение.
А тем временем Гнедой посадил Люсеньку на колени и стал лезть ей своими холеным пальцами под юбку.
- Вы знаете, Евгений Петрович, этот страшный черный человек с татуировками на руках выпил десять бутылок пива, - вытаращив глаза, шепнула ему на ухо Люська.
- Ну и не переживай, у нас хватит пива для всякого быдла, - спокойно ответил Гнедой, поднимаясь пальцами все выше и выше. Люська слегка застонала, предвкушая наслаждение. - Сейчас выедут за территорию, сбегает в лесочек, и все - ни в одном глазу. В голове-то пусто, только на кишечник и мочевой пузырь и работает. Дешевизна души, дорогая моя, низость помыслов, решил он блеснуть афоризмом. - Однако, что бы мы делали без таких, с позволения сказать, людей? Выпей вот бокал шампанского, да пошли в спальню, там как-то благороднее всем этим заниматься...
6.
- Здравствуйте, Алексей Николаевич, - улыбался Кондратьеву невзрачный человечек неопределенного возраста в помятом, засыпанном перхотью, сером костюмчике и старомодных войлочных ботинках. - Я из Западносибирского торгового треста. Моя фамилия Пирогов. Илья Николаевич Пирогов. Слышали, наверное обо мне от Бориса Викторовича? Мы с ним большие друзья и партнеры по пульке. Приехал за получением новой партии продуктов. Знаете, Алексей Николаевич, у нас в Западной Сибири ваши продукты идут просто нарасхват. Сами понимаете, что такое баночная ветчина и тушенка для нефтяников. Какая для нас удача, что мы на вас вышли, вернее вы на нас, - поправился он.
- Здравствуйте, - улыбнулся и Кондратьев. Дмитриев и впрямь говорил ему в приватной беседе, в которой принимал участие и Лычкин, о своем приятеле и сослуживце Пирогове. Они спорили с Михаилом о тонкостях преферанса, а Алексей, слушал, ровным счетом ничего не понимая. - Вы точны до предела. Сказали, приедете двенадцатого февраля, и как штык...
- Да в нашем деле, Алексей Николаевич, неточность - главный враг. Понимаете, в прежние времена никто не выполнял обязательств друг перед другом, потому что все было общее, то есть, ничье. Теперь же появились хозяева. И люди, работая на себя, на свое благосостояние, тем самым приносят большую пользу людям. Вот, например, мы с вами кормим, и неплохо кормим людей, находящихся на боевом посту, работающих в экстремальных условиях. Как же можно подводить их и наносить материальный ущерб себе? Это все равно, извините, что плевать против ветра...
- А почему не приехал Борис Викторович? - поинтересовался Кондратьев.
- Борис Викторович перед самым вылетом немного приболел. Разве он вам не говорил тогда, в декабре, что у него нелады с печенью? Да вы сами могли бы обратить внимание, какие у него желтые глаза... Я очень беспокоюсь за его здоровье, ему бы на курорт, а он все работает, работает... - Пирогов обеими пятернями взлохматил свои торчащие в разные стороны жиденькие волосики, а затем подавил себе ладонями виски. - Я и сам-то неважнецки себя чувствую, виски вот что-то ломит, видимо, к перемене погоды, - добавил он. - Февраль - очень опасное время для не совсем здоровых людей...
- Да, да, что-то припоминаю, - сказал Кондратьев. - Точно, жаловался он на печень...
- А разве вам не звонил Добродеев? Не предупредил, что мы приедем в назначенный день и вместо Дмитриева приеду я, Пирогов?
- Нет, не звонил. Да и ладно, давайте документы и приступим к делу.
Пирогов вытащил из кейса доверенность на имя Пирогова Ильи Николаевича и копию платежки, заверенной Сибнефтебанком. Кондратьев стал внимательно изучать документы.
- Сто двадцать пять тысяч перевели, - не верил своим глазам Кондратьев, читая копию платежки.
- Как договаривались, так и перевели, - гордо заявил Пирогов. - У нас серьезная компания, крупными делами ворочаем, по-сибирски, с размахом...
- Тогда поехали на склад, - весело произнес Кондратьев. Транспорта-то хватит все вывезти? Много будет товара...
- Обижаете, господин директор, - улыбался Пирогов. - У нас все предусмотрено и рассчитано до мелочей...
... Через два часа фуры с продуктами покинули территорию склада. В первой машине сидел рядом с хмурым водителем радостный Пирогов в нахлобученной на глаза норковой ушанке и махал рукой стоявшему около склада Кондратьеву.
- Спасибо вам, Алексей Николаевич! - крикнул он. - Удачи вам в вашем благородном труде на благо Отечества!
- Вам спасибо! - отвечал Кондратьев. - Приезжайте еще!
- Непременно, непременно приедем! - ещё радостнее улыбался Пирогов. И только когда машина отъехала на некоторое расстояние, он расхохотался. Его просто распирало от хохота. Мрачный водила, который ровным счетом ничего не понимал, глядел на него с изумлением.
- Припадок у меня, - объяснил лже-Пирогов. - Понимаешь ты, водила, припадок смеха. Болезнь такая есть, не помню только, как по научному. А ты давай, знай, на газ жми, да баранку крути... - Он скинул с себя фуражку и яростно взлохматил волосы, сыпля перхотью и на свое серое драповое пальто и на мрачного водителя.
Недалеко от кольцевой дороги на Рязанском проспекте фуры ждал в условленном месте Лычкин. Лже-Пирогов уступил ему свое место в головной машине.
- Садись, банкуй! - пригласил его в кабину грузовика лже-Пирогов. Удачи тебе. Наши ребята во всех машинах, так что, не бойся. Наше дело правое! Будь здоров!
Пересел на поджидавший его БМВ и поехал к Живоглоту.
- Ну, ты и артист, Комар, - хвалил его Живоглот. - Как же этот козел купился... И проверить не удосужился. Такими бабками крутит, а проверить не удосужился.
- Ходил по лезвию ножа, Живоглот, - гордо улыбался Комар. - Хоть Пирогов и работает в компании, но доверенности-то на получение товара ему никто не давал. Так что если бы меня раскололи, они бы меня там же на части разорвали... Жизнью рисковал...
- Так и получишь скоро свой гонорар за хорошо сыгранную роль.
- Артисты больше получают, но не рискуют ничем...
- Больше твоего не получают... Десять штук зеленых получишь, Комарище, за один бенефис.
- Я имею в виду западных актеров, - продолжал возражать Комар. - А мой гонорар считаю незаслуженно малым...
- Да ну, тебя не переспоришь. Одно слово - артист, - отмахнулся от него Живоглот. - А от Гнедого и иной гонорар можно получить, если сильно возбухать, сам знаешь...
А незадолго до Комара у Живоглота побывал и Большой.
- Как? - мрачно спросил его Живоглот.
- Как в аптеке, - ещё мрачнее отвечал Большой. - Принял в лучшем виде, обработал морально и физически. Следы господина Дмитриева уничтожены. Можешь считать, что его и на свете-то никогда не было...
Да, такие дела Большой обычно делал безукоризненно. Дмитриева, подъехавшего на такси к складским воротам, поджидали неподалеку от склада в укромном, заранее выбранном месте.
- Вот он, - шепнул Большому Лычкин.
- Понял. Теперь исчезни.
Дмитриев, невысокий, очень вежливый человек суетливо шагал по направлению к складу. И только он завернул за угол, его схватили и быстро запихнули в машину, сунув в нос тряпку с хлороформом. Живоглот вытащил у него из кармана документы, проверил содержимое кейса, нашел там печать, доверенность, копию платежного поручения. Пересел в другую машину и поехал в условленное место, где его ждал Комар. А недолгим будущим Дмитриева предстояло заниматься Большому, тем более, что он любил подобные забавы и мог бы ими заниматься даже без вознаграждения. Более того, сам бы готов платить за острые ощущения.
- Останови здесь, - скомандовал Большой шоферу. Они ехали по глухой лесной дороге. Не приходящего в сознание Дмитриева вытащили из машины и потащили на маленькую заснеженную лесную опушку. Большой шел сзади и тащил в руке канистру с бензином.
- Швыряй его тут! - распорядился он.
Дмитриева бросили на середине опушки. Большой с разгоревшимися глазами плеснул на него бензин из канистры.
- Стрельнул бы, что ли..., - пробормотал подручный.
- Зачем, мудила? - недоумевал Большой. - Шум производить, пулю тратить... И так интересней же...