- Ты что, коленки-то у тебя как задрожали? - спросил Живоглот. Понял, что ли?
- Кажется, да, - преодолевая дробь, которую отбивали его зубы, произнес Михаил. И тут же спасительная мысль пришла к нему в голову и он добавил: - Зря только ты меня молотил, Живоглот. Кабы я тут был при чем, разве бы я повез машину в сервис?
- Не повез бы, - мрачно согласился Живоглот. - Только давай объясняй, как такое могло получиться?
- А чей труп-то? - спросил с вытаращенными глазами Гена, и все непроизвольно расхохотались.
- Прабабки твоей тети Моти, - ответил Игорь, который понял все одновременно с Михаилом, и хохот раздался снова.
Михаил же, видя, что ему, наконец, поверили, присел на стул и закурил. Задумался. Ему по-своему было жаль Гнедого, который так или иначе стал для него крестным отцом и действительно много для него сделал, хоть и подвергал порой изощренным издевательствам. К тому же он понял, что без такой протекции человека, знавшего его покойного отца и уважавшего его, он стал в этом суровом мире никем и ничем и что теперь ему не сдобровать, если он не придумает чего-нибудь нового, что снова поднимет его так сильно пошатнувшийся авторитет.
- О чем призадумался, Мишель? - усмехнулся Живоглот. - Впрочем, Мишелем тебя звал покойник, царство ему небесное. А у нас для тебя есть иное погоняло - мы так тебя между нами и кличем - Лыко. Как оно, нормальное погоняло? А то Мишель для нас, лаптежников, слишком сложно...
- Как хотите, так и называйте, - глядя в пол, произнес Лычкин. - Дело не в этом. Кто мог это сделать, вот в чем вопрос...
Раздался телефонный звонок. Живоглот схватил трубку и стал напряженно слушать, что говорят там, на том конце провода.
- Да, да, да, - повторял он одно и то же. - Где? Ага... Кто? Ага... Да...Да...Да... Пока...
Живоглот закурил и присел на диван.
- Нашли его "Мерс", - тихо произнес он. - Взорванный. В нем его шофер и двое ребят обгорелых... Все мертвяки, понятно... А накануне ночью к ним участковый мент приходил, какой-то Трынкин, которого и в помине нет... Другой у них участковый Виктюшкин, был и есть... А базарил этот самый Трынкин о каком-то найденном в поселке трупе... Которого тоже в помине не было, а Виктюшкин этот всю ночь продрых мертвым сном... И свет вырубили в тот момент, когда этот Трынкин с Гнедым беседовал. Значит, кто-то в тот момент на участок пробрался и к днищу взрывное устройство присобачил...
- А потом взорвал машину, взял труп и отвез ко мне на дачу, благо там рядом, - добавил Михаил. - Ключи от калитки и гаража подобрал заранее. И труп засунул в багажник...
- Так что, Гнедого того? - наконец, догадался Гена и пораженные его тупостью братки снова оглушительно захохотали.
- До жирафа быстрее доходит, - фыркнул Игорь.
Но тут же Гена проявил сообразительность и смекалку.
- Позавчера к нам какой-то работяга пришел, длинный такой, мосластый, предлагал свои услуги, говорил, что может по плотницки, по слесарному, починить проводку, что угодно. Я один дома был, пустил его, надо было доски перенести на другой конец участка, там Михаил Гаврилыч беседку собирался строить. А мне лень было. Я его и пустил... Ханыжный такой, но трезвый, нормальным мужиком показался... А теперь я вспоминаю, когда я ему бутылку из дома вынес, он около гаража крутился и около ворот. Слепок, короче, снял...
- Так-то вот, а говорите, тупой наш Генашка, - усмехнулся Живоглот. Смотри, как въехал в дело - да он же ума палата. Спать только надо не так крепко, когда тебе серьезное дело поручено, - заметил он.
Михаил же продолжал сидеть и смотреть в пол.
- Я знаю, кто сделал это, - наконец, произнес он, подняв голову и пристально посмотрев на Живоглота.
- Ну? - насторожился Живоглот.
Михаил подошел к нему и шепнул ему что-то на ухо. Тот вздрогнул и встал с места.
- Идите вниз, хлопцы, - скомандовал он братве. - Базар есть... Все идите. А ты, Лыко, останься...
Когда все вышли, он набрал номер телефона.
- Алло, здорово, Сыч, - сказал он. - Узнай-ка мне, братан, вот что... Не освободился ли из колонии такой господин Кондратьев Алексей Николаевич? Узнай и перезвони...
Он подошел к бару и вытащил из него бутылку коньяка.
- Давай, Лыко, помянем... Извиняться я перед тобой не буду - ты лох и ротозей, суперфосфат ты... Баловал тебя хозяин, но кончились твои золотые денечки. Отрабатывать будешь сполна свои баксы... А помянуть не грех усопшего друга... Давай...
Он налил две полные рюмки коньяка, встал и выпил свою до дна. То же сделал и Михаил. Потом они долго сидели, цедя коньяк и обмениваясь незначительными репликами. А через час раздался звонок.
- Так... Так... Понял... Спасибо, браток... Что бы я без тебя делал?
Положил трубку, пристально поглядел на Лычкина и произнес:
- Прошляпили мы с тобой, Лыко, нашего общего друга. Предвариловка-то в зачет идет, и семерик его истек... Он уже третий месяц на воле... Странно даже, что только сейчас зарисовался...
Лычкин молчал, чувствуя, что ему по-настоящему страшно. Он оказался между двух огней и не знал, кого ему бояться больше, братвы или мести Кондратьева. Только теперь он понял, что тот готовил ему какой-то страшный сюрприз, подложив труп Гнедого в багажник его машины. И лишь авария спасла его от этого сюрприза.
- Чуешь, Лыко, что надо делать? - спросил Живоглот.
- Чую, - тихо ответил Михаил. Кондратьева надо было немедленно убирать. И сделать это должен был он. Этим бы он одним выстрелом убил двух зайцев, устранил своего врага и избавился бы от мести братвы. И тогда бы снова зажил спокойно...
- То-то, - произнес Живоглот. - И делать это надо немедленно, братан. Даю тебе на это дело три дня. Иначе ты труп... Все. Поехали, надо выяснять подробности...
Они вышли из подъезда, сели по машинам и поехали по Рублево-Успенскому шоссе на дачу к Гнедому.
10.
- Женечка, Женечка!!! - истошным голосом кричала полуголая Лера и рвала на себе волосы. - Какой кошмар! Какой кошмар, за что мне такая горькая жизнь?! Первый раз в жизни я свою птицу счастья за хвост ухватила, а она тут же от меня и улетела!!! Знали бы вы, как он меня любил! Он сказал, что как только вернется из Нью-Йорка, несколько шуб мне подарит, и мы с ним поедем отдыхать на Багамские острова... Какой человек, эрудированный, внимательный, добрый!!! - продолжала голосить она.
"Добрый, дальше некуда", - подумал Живоглот, а вслух произнес:
- Заткнись, бикса, чего орешь, как падла, в ушах звенит... Заткнись, и без тебя тошно...
Лерочка осуждающе посмотрела на грубого квадратного коротко стриженого мужлана, но сочла благоразумным не реагировать на его хамство и замолчать. Она бросилась на диван, закрыла глаза руками и тряслась от рыданий. Впрочем, никто не видел, от чего именно она тряслась... Она, как и все обитатели хлебосольного имения Гнедого, уже дала показания следователю, приехавшему сюда с бригадой, как только на опушке леса был обнаружен взорванный "Мерседес".
Живоглот по-хозяйски расселся в гостиной Гнедого, заложил ногу за ногу и стал проводить свое следствие, вызывая к себе по одному всех оставшихся в живых телохранителей Гнедого и обслуживающий его особняк персонал. Все были крайне удручены, говорили одно и то же. Толстая горничная рыдала навзрыд. Они понимали, что потеряли теплое местечко и хоть довольно оригинального, но тем не менее, щедрого хозяина.
Последним в каминный зал вошел довольно веселый участковый Виктюшкин, долговязый, в кургузо сидящей на нем милицейской форме. Его нисколько не удручала кончина авторитета, от присутствия в поселке которого, дрожала вся округа. Его ночные оргии стали давно уже предметом оживленных обсуждений. Почти каждую ночь к его воротам подъезжали шикарные иномарки, из них с гвалтом выскакивали бандюганы с голосистыми шлюхами, и не дай Бог было в этот момент проходить мимо этого зачумленного места... К тому же была постоянная опасность перестрелки или взрыва. Что, кстати, и произошло. По счастью, в отдаленном безлюдном месте. А вполне могло произойти и здесь и покалечить ни в чем не повинных людей... Туда ему и дорога, воздух чище будет... Утром он вызвал опергруппу из районного отдела внутренних дел, которая наведалась в особняк Гнедого и провела недолгое, крайне поверхностное расследование. Впрочем, по мнению Виктюшкина, более тщательного расследования он и не заслуживал. Однако, он явился в особняк, когда его туда вежливо попросили прийти люди Живоглота.
- Не знаю я этого человека, которого вы описываете, - твердо произнес он. - Это кто-то из... ваших... Разборочки... Опергруппа здесь уже была, был и следователь районной прокуратуры... Так что, будет следствие, настоящее следствие, погиб гражданин России, вернее, не один гражданин, а целых четверо... Разберутся...
- На кой хрен ты... вы... вызвали оперативную группу? - пробормотал Живоглот. - Что они могут сделать?
- А как же, мил человек? Во-первых, люди слышали жуткий взрыв в лесу, во-вторых, мне доложили, что на моем участке стоит обугленная машина марки "Мерседес" - 600, в ней три трупа, в-третьих, мне позвонил аноним и сообщил, что труп неизвестного найден в двух километрах от взорванного автомобиля, и наконец, в-четвертых, вы сами позвонили мне с целью узнать, не заменили ли меня неким Трынкиным и сообщили, что гражданин Шервуд Евгений Петрович был сегодня, пятнадцатого мая 1999 года взорван в своем автомобиле, что уже и так было ясно из найденного трупа, который опознали телохранители и прислуга Шервуда. Так что, сами посудите, что мне оставалось делать? У вас своя... работа, у меня своя...
При словах Виктюшкина о трупе, валявшемся в двух километрах от взорванной машины, Лычкин метнул быстрый взгляд на Живоглота. Но тот и бровью не повел. А ведь и впрямь, о правоохранительных органах, которые могли бы заинтересоваться, при каких обстоятельствах труп гражданина России Шервуда попал в машину, принадлежавшую Лычкину Михаилу Гавриловичу, Лычкин в своем ужасе от происшедшего как-то не подумал. А теперь подумал, и ему стало жутко. Потому что, оказывается, бояться ему следует не только гнева братвы и мести Кондратьева, ему следует бояться и ареста. А тюрьмы, лишения свободы он боялся, может быть, больше всего на свете.
И он был очень благодарен Живоглоту, что тот не выдал его. Кстати, ему ничего не мешало сделать это, свалить преступление на Михаила, объяснив причину убийства разборкой, злобой, ненавистью, завистью - да чем угодно. И тогда не было бы долгого следствия, которое никак не было бы на руку братве, поскольку в ходе следствия могли бы всплыть нежелательные для них факты... Челядь же могла запросто показать, что хозяин глумился и над Михаилом и над его гражданской женой Ларисой, и основания для мести у него вполне могли быть... Но тот промолчал об этом, более того, дал дезинформацию...
Виктюшкин покинул особняк Гнедого в прекрасном настроении, а Живоглот отправил восвояси челядь и остался один на один с Михаилом.