Никем не останавливаемый, я подошел к месту, где недавно лежал Геша. Стена и кустарник заслоняли окна соседних домов, задняя сторона кафе проезжую часть и тротуар. Очень удобно для убийства. Конечно, выстрел был сделан из пистолета с глушителем.
Я посмотрел на зловонные лужи под ногами, через которые бодрыми прыжками стремилась куда-то крыса. Ирония судьбы - место последнего приюта стало логическим завершением вертляврй, не очень-то честной жизни Геши-Нюхача.
Эпитафия.
Я слышал свое имя, но мыслями все ещё был так далек отсюда, что не сразу догадался оглянуться.
- Иван! Иван! - кричал мне какой-то капитан. Он оживленно махал рукой и лишь по мере приближения, я начал узнавать. Ну конечно...
- Ловкач! Ты что-ли?
- Здравствуй, Иван! Давненько... давненько меня так уже не называли. Для некоторых я уже Константин Анатольевич.
- Ты это брось! - увидел он мои насмешливо вздернутые брови. - Для своих я Костей и остался. Ладно, познакомься. Полковник Сергеев Петр Леонидович. А это мой друг детства Иван... Как тебя по батюшке? Иван Михайлович по кличке Оборотень.
Полковник протянул мне руку и крепко пожал. Это был невысокий широкоплечий мужчина лет пятидесяти.
- Я слышал о вас. Да и капитан мне рассказывал. Не могли бы уделить мне время для разговора?
- Я так понимаю, что отказаться мне не удастся.
- Почему же?.. Но я думаю, для нас обоих выгодно сотрудничать.
- В чем же для меня выгода?
- Насколько я осведомлен, вы приехали сюда по делам "Бета-банка". А я, кроме всего прочего, вхожу в правление нашего городского филиала.
- Понял, - кивнул я. - Отчего же не поговорить.
- В таком случае, милости прошу ко мне в машину.
И, завершив свое старорежимное приглашение каким-то иезуитским вывертом кисти, он направил меня (слава богу не к "жигулю") к служебной "Волге". Уже это хорошо, подумал я, не надо складываться, больно втискиваясь в средние габариты общедоступной машинки.
Шофер в штатском лихо рванул с места. Рядом с ним, явно напрягаясь, сидел, отвернувшись, Константин, всем видом демонстрируя страстное желание быть вежливо-отсутствующим и то же время внутренне настраиваясь на нашу волну. Это бывает на службе.
- Капитан Кашеваров рассказывал нам о вас, Иван Михайлович. Я собирался с вами связаться сегодня же. А тут такой случай.
Костя повернулся, подтверждая слова полковника. Я лихорадочно пытался сообразить, каким образом оказался вплетенным в сеть посторонних для себя замыслов..
- Да, - нейтрально отозвался я.
- Кроме того, мне доложили, что вы приехали в наш город в связи с расширением вашего бизнеса. Это в какой-то мере затрагивает и мои интересы.
- Да, - ещё более нейтрально повторил я.
- Сейчас, буквально пять минут назад, мне доложили, что вы оказались в числе свидетелей последнего преступления, вот я и решил воспользоваться случаем и познакомиться.
Мне нечего было на это сказать, потому я и промолчал. И подумал, что, вероятно, полковнику позвонил тот опер, когда диктовал мои паспортные данные.
- Вы, кажется, раньше были хорошо знакомы с городом? - переменил тему полковник.
- Еще бы. Я, знаете, был, что называется, уличным ребенком. Вот Константин... Анатольевич подтвердит, - кивнул я на тут же согласно закивавшего Костю-Ловкача.
Полковник вытащил пачку "Мальборо" и предложил нам закурить. Костя с готовностью взял сигарету. Я отказался.
- Привык к крепким. Я курю "Кэмел". В Чечне пристрастился.
- Как же, как же, - полковник давал понять, что знаком и с этим эпизодом моей служебной карьеры в ФСБ.
- Вы приехали два дня назад?
- Прилетел.
- Да, разумеется. Ну и как ваши ощущения, многое изменилось здесь?
- Изменилось? Циолковский как-то сказал, что мы скорее избороздим Вселенную, чем сделаем что-нибудь с Калугой. Я думаю, это же можно отнести ко всем нашим русским провинциальным городам.
- Значит, сразу сориентировались?
- Можно и так сказать.
- Это хорошо.
- Вы хорошо знали убитого? - тут же спросил он.
- Капитан Кашеваров должен был вам доложить, что Геша... Георгий был нашим общим приятелем..
Меня начинала немного раздражать эта осторожная беседа. Уже несколько лет, счастливо содрав погоны, я потерял вместе с ними и необходимую каждому служаке субординационную почтительность.
- Зачем я вам понадобился?
- Терпение, капитан Фролов.
- Бывший капитан.
- Это теперь уже на всю жизнь, - доброжелательно пояснил полковник.
Я не стал переспрашивать, что он имел в виду. И так было понятно. Кроме того, тоскливая мысль, что я попал в какую-то западню, сменилась злобной решимостью... Впрочем, посмотрим, что он предложит.
Мы приехали. Водитель, лихо притормозив, влетел в каменный дворик старенького особняка, и, словно щелкнув затвором памяти, мозг мой выдал забытый снимок: конечно, это было в детстве таинственно и глухо звучащее здание КГБ. Значит, полковник Сергеев, несмотря на свои милицейские погоны, служит в нашей конторе.
Мы выбрались из машины, оставив там водилу, и втроем мимо часового прошли на второй этаж по сильно потертому лестничному ковру.
В кабинете казенно пованивало застоявшимся табаком и ещё бог знает чем. У меня возникло ощущение, что я вернулся на десяток лет назад, когда перестройкой не пахло, или весьма слабо, зато больше разило растерянной затхлостью пробуксовывающего, оставленного без руководства механизма Госужаса.
- Прошу садиться, - сказал нам полковник.