Деон умолк и уставился на Майю. Даро опустил голову и уткнулся в тарелку. На несколько секунд воцарилась тишина. Наконец, Деон, придя в себя, медленно произнес:
— Если мой рассказ тебя не интересует…
Майя бросила нож на стол.
— Я не могу больше, ты понимаешь! Всегда эта война! Разве нет других тем для разговора?!
— Ну так найди их, — холодно предложил Деон, — мы слушаем тебя очень внимательно.
— Можно поговорить о кораблях или об Испании, или…
— О моде, о джазе, о ресторанах, — тон Деона был полон сарказма, — это, без сомнения, понравится Марку. А лучше всего поговорить о твоих возлюбленных…
— Что ты имеешь против меня? — перебила его Майя. — Что я тебе сделала?
Деон ударил себя в грудь.
— Ты грубо обрываешь меня. Ты…
Майя встала и ушла в каюту. В зеркале была видна мимика Деона, берущего писателя в свидетели неслыханной дерзости его подчиненной.
— Однако, я не позволю, чтобы подобные девицы устанавливали здесь свои порядки.
Даро попытался примирительно улыбнуться.
— А кроме виски в Испании ничего больше найти нельзя?
Деон что-то пробормотал и, увидев возвращавшуюся с кофейником в руках Майю, демонстративно отвернулся.
Поставив поднос на стол, Майя обратилась к Даро.
— Пойду прогуляюсь. Вы не пойдете со мной, Марк?
Даро вновь улыбнулся Деону, который равнодушно пожал плечами, отпив кофе из чашки.
Оказавшись на берегу, Майя добродушно рассмеялась.
— Я уже спрашиваю себя, стоит ли дожидаться Испании, чтобы смыться с яхты. Вы слышали, как он со мной разговаривает?
— Мне он кажется не совсем нормальным, особенно то, как он говорит. Небольшие дозы алкоголя приводят его в состояние эйфории. Но ничего, попытаемся все-таки выстоять.
Они пошли вдоль пустынного и мрачного причала.
— Мне надоела эта война, — произнесла Майя, потупив глаза, — мой отец был убит во время Сопротивления. Понимаете?
— Деон об этом знает?
— Нет, нет. И не говорите ему об этом, пожалуйста.
— Вы знаете, о чем я сейчас подумал?
— О чем?
— Деон ведет себя так, как будто влюблен в вас.
— Что-о?
— Да-да, его бахвальство… Это для вас, а раздражительность — от несчастной любви. Мне со стороны заметно лучше вас.
— Никогда бы не подумала, хотя… это объяснило бы многое в его поведении.
После продолжительного молчания Даро спросил:
— Чем занимался ваш отец?
— Не помню. Я тогда была очень маленькой. Знаю только, что он был на стороне оккупантов.
— Почему?
— Ну, это все политика… У него были свои основания. От нас скрывают правду об этой войне. Такой человек, как мой отец не мог быть предателем. Я его очень любила… Негодяи…
— Кто?
— Те, кто его убили…
Они замолчали. Каждый погрузился в свои мысли. Затем тишину прервали слова Даро:
— Мне тоже надоели эти разговоры, ведь я также был на другой стороне во время войны.
— На какой стороне?
— … Что и ваш отец. Почти все, что говорит Деон ложь. У меня всегда появляется желание остановить его. Я бы никогда не додумался таким образом привлекать внимание молодой девушки.
Они остановились в самом конце причала. Даро протянул Майе сигарету. Она улыбнулась.
— Не выпить ли нам чего-нибудь?
Они повернули обратно.
В тускло освещенном бистро стояли только два стола. Им предложили белое вино. Майя рассказала о сцене, случившейся накануне прибытия Даро.
— Теперь я начинаю понимать. Деон взял вас на борт, чтобы уберечь меня от тяжелой работы. Он предполагал, что вы будете писать и охранять его судно, в то время, как он сам пойдет со мной на берег. А происходит все наоборот. Я гуляю с вами, а не с ним.
Даро слушал внимательно.
— Этого только не хватало, — продолжала Майя, — все становится невыносимым. Пока не поздно, я вернусь в Канн.