- Где тонко - там и рвется!
Сострить:
- Что душе ближе? Саке, гейши, харакири? Или - водка, бляди, поножовщина?
Согласиться:
- А что? Давайте как-нибудь устроим себе японский день. Слышь, Замполит? Командир - японский городовой, а... Седой - ты будешь наша япона мать! И, кстати, из чего там саке гонится?
- Четыре пьяных са-а-амур-рая! - тянет Петька-Казак, и как не уговаривают, допевает-таки со словами от собственного сочинения на мотив - "зачем ты в наш колхоз приехал" - про то, как один самурай от расстройства чувств решил сделать себе харакири, трое взялись ему помогать, а утром он проснулся и удивлялся почему они зарезанные...
- Промашка вышла! - поясняет Казак.
Петьке заказали пиццу, но утру из всего он сварганил окрошку на родниковой воде, которую охарактеризовал, словно бывалый итальянец: - "охриненно охренисимо!"
- Ну-ка, дыхни! - велит Седой.
- Что ты, Седой, - обижаешь! - говорит Казак и послушно выдыхает на всю комнату.
Криминала не вынюхивают, но Миша спрашивает:
- Когда обедать будем?
- Это после двух баранов? - удивляется Сашка.
- Я не один ел! - напоминает Михаил.
- И что с ним делать?! - восклицает Сашка.
- Что? - спрашивает Миша. - Интересно...
- Сказать? - взвивается Сашка.
- Риторический вопрос-восклицание в ответе не нуждается, - остуживает Сергей-Извилина. - Тем более на эмоциональном уровне.
- Для Миши переведи!
- С ним все ясно, - отмахивается Седой, - а вот ты, Казак, с чего хмельной?
- С мыслей! - честно говорит Петька-Казак.. - Жизнь налаживается - тряхнем Европу, вставим ей по самые помидоры!
--------
ВВОДНЫЕ:
"Отшельник" - "Альме"
Донесение:
"...одновременно осуществлена встреча с бывшим полевым командиром Денгизского района, который, предположительно в конце 90-х, пошел на сотрудничество с властью. В чем суть предложений, принял ли он их, выяснить не удалось. Исхожу из предположения, что в предстоящих "играх" он и его люди каким-либо образом будут задействованы. В дополнение к отправленному ранее, могу сообщить, что на территории Прибалтики в ближайшее время будет осуществлена операция прикрытия..."
(конец вводных)
--------
Общий стол у иных народов - это полное доверие.
- Кто учил тебя готовить харчо, Денгиз?
- Мама.
- Если я когда-нибудь продам Родину за тарелку супа, это будет харчо! - разглагольствует Петька-Казак. - Но это будет не какое-то дешевое харчо дорогого ресторана! Чтобы купить душу моего желудка, врагу придется украсть твою маму и заставить трудиться на себя.
- Маму не трогай! - предупреждает Денгиз...
Хазария преданность покупала, Россия ею одаривала. Это было большим чем религия.
Ницше как-то назвал религию - гигиеной души. Правда, это касалось буддизма или синтоисткой веры, которым сложно называться Великими Религиями (по крайней мере, с точки зрения европейцев), поскольку они так и не покинули мест своего зарождения, не бросились завоевывать новые плацдармы, а тихо, вроде приливов и отливов, разливались и втягивались обратно, оставляя небольшие лужицы. Христианство и Мусульманство распространялись же вроде пожара, пожирая, как топливо, достаточно терпимые языческие, двигались все дальше и дальше, пока не схлестнулись. Причем, мусульманский пожар, зародившийся позже и в местах, которые до времени не вызывали пристального внимания христиан, занятых поисками собственных "врагов веры", больше соответствовал духу и стремлениям людей, которые позже стали его основой.
Если синтоисткую и буддийские религии можно сравнить с черепахой, христианскую с коровой, то мусульманскую с играющим гепардом. В какую сторону совершит следующий скачок неизвестно и ему самому. Во времена современные, христианская "корова" перестала быть бодливой и едва давала молока, но для гепарда она великовата. Черепаха - вне схватки, надеется пережить всех. Но есть еще одна религия - религия "скорпиона", что все время собственного существования умудряется жалит саму себя. Древняя, чуждая всем остальным, да и принадлежащая лишь тому роду людей, которые к роду людей себя не причисляют... подобно скорпиону жалит и саму себя, может десятки лет казаться мертвой и оживать в благоприятных для себя условиях, захватывая в собственное "охотничье пространство" государства, а то и цивилизации. Каждый раз, до следующего...
- Под одним Богом ходим, хотя не в одного веруем, - говорит Денгиз Сергею.
- Мой бог - воля, но сейчас я неволен в своих поступках, поскольку их диктуют мои Честь и Долг, - отвечает Извилина.
- Честь и Долг хорошие стремена для Воли, - соглашается Денгиз.
В ответ Извилина декламирует: "Когда умрем, то все до одного познаем, что мы не знаем ничего..." сперва на арабском, потом на русском.
- Это - "там", а на земле две веры рядом не уживутся. Все равно, что два меча в одни ножны совать, - говорит Денгиз.
- Зачем совать мечи в ножны? Это время не скорое.
- Но можно ли держать два меча в одной руке?
- И это зачем? Если есть левая и правая? Денгиз, мы когда-то с тобой хлеб преломили, было такое? Я тебе наш дом показал, сам знаешь по какой причине.
- Не знаю, друг, не знаю...
- Малые ветры, собравшись воедино, образуют тайфун, - говорит Извилина.
- А не собравшись, если только свое дуют по миру - что несут они?
- Предупреждение.
- Узловато сказал! - одобряет Денгиз. - Люблю тебя слушать! А теперь слово правды хочу услышать. Как так получается? "Русские своих не бросают"? Одного не бросят, а полмиллиона запросто.