- С ближними соседями, значит, тоже не дружили?..
- Еще как не дружили! И сейчас, нет-нет, да и проскальзывает. Вот вроде бы, откинув все, можно сказать: "С праздником вас, дорогие латыши!" А задуматься, так только законченный идиот назовёт "День Памяти Павших Воинов" праздником. Но вот назвали... Странностей не перечесть - впрочем, это касается едва ли не всех памятных дат официального Латвийского календаря. И ведь никто не рискнет объяснить - что по сути "празднуется"? - день рождения или день смерти Лачплесиса, сына женщины и тотемного медведя? Если празднуется - так рождение? Но раз касается "павших героев", так смерти? Или вот еще, этот подвиг Лачплесиса, вокруг которого все вертится, чьим олицетворением стали цвета латвийского флага - это едва ли не первое чему учат в школе, растолковывая национальную символику...
- Серега, давай про подвиг! - нетерпеливо просит Миша-Беспредел, боясь, что в своих объяснениях Извилина забредет далеко, чувствуя нечто смутное, тревожное в этом древнем предании - едва ли не родственную связь. - Люблю про подвиги слушать!
- А вот с подвигом есть некоторые сложности. В общем-то говорится, что герой Лачплесис - по утверждению, необычайной силы герой - отважно убил, тоже отнюдь не слабенького, Черного Рыцаря. Надо полагать - немца. Там Ливонский Орден правил. Латыши больше чем с полтыщи лет под немцем были, вот и селекционировали прибалтийские немцы из них особую породу для себя, для всяческих услуг. Даже поговорка была, между прочим, русская поговорка в пограничных местах: "Лучше быть рабом у раба, чем латышом под немцем"
- Но ведь убил же! Молодец и богатырь! На поединок вызвал? Чем бились?
Сергей-Извилина нехорошо ухмыляется.
- Есть сомнения?
- Нет сомнений, - говорит Извилина. - Убить-то убил, про это и эпос хвалится, но вот каким собственно образом...
- И как?
- Спящего.
- Тьфу на них!
- Герой! - выплевывает Седой. - Герой! - добавляет он. - Потомки!
- Да, самый что ни на есть, национальный герой. В этот день обязательным образом произносится много депутатских речей, в которых все они борются с "проклятыми русскими оккупантами"... как Лачплесис.
- Это сонных резать? - удивляется Миша.
- Получается, что вовремя мы к ним? Свежим ветром по плесени?
- Вот-вот! - выговаривает свое знаменитое "вот-вот" Седой. - Мешай водку с маслом!
- Странно как-то, - замечает Сашка, - немцы их мяли по всякому - это конечно если не считать медведя - а русские опять виноваты?
- Так что с флагом-то? - перебивает Казак заинтересованно. - Ты недоговорил.
- Лачплесис потащил рыцаря топить, то есть что называется "заметал следы" по принципу: "нет тела, нет "дела", волок по снегу, образовалась кровавая дорожка. Таким стал и национальный флаг - широкая красная полоса на белом фоне... Детишек объяснение, должно быть, очень впечатляет.
- Называется по другому, но суть понятна, - говорит Казак. - В том числе и внутренняя сущность. Как там давеча говорили? Каждому свой праздник Победы?
--------
ВВОДНЫЕ (аналитический отдел):
СПРАВКА:
"Когда к английскому полководцу, фельдмаршалу Монтгомери, обратились с просьбой составить список военных ошибок, которых следует избегать - под номером первым он указал наиглавнейшую: "Вторжение в Россию. Это всегда неудачная мысль!"
(конец вводных)
--------
Латвия - не Европа и даже не ее задворки. Латвия - скорее мелкое недоразумение прилепившееся с краю...
Европа в 90-е столкнулась с волной экономической эмиграции, и по ней получала и составляла ложное представление о характере русских, перенося на представления о самой России (их культуре, целеустремлениях, взаимоотношениях). Русских, как таковых, среди них не было. Россия третьего тысячелетия расползалась по "европам" не этническими русскими, не личностями, о коих можно было говорить: "русский характер", а "гражданами", которые свое гражданство ненавидели или презирали, во времена иные составляя мещанские сословия и "зону оседлости". Но Европа, не вдаваясь в разборы, называла всех скопом - "русские", по сути нанося обиду "тем" и "другим", но, что хуже, рисуя на этом материале образ "новых русских" - мелочных, склочных, хамоватых...
Русский человек не способен стать эмигрантом, уж во всяком случае - экономическим! - это противоречит сложившемся взглядам на собственное место в жизни, миропониманию, тому, что называется - настоящий человек...
- Привет, "Грешник"! - говорит Лешка-Замполит, называя Виталика прозвищем, которым тот когда-то вошел в неписаную историю отечественного спецназа. - Седой справлялся о твоем здоровье!
Виталик вздрагивает, белеет лицом, потом краснеет от кончиков ушей и в следующую секунду уже возопит:
- Ой, напугал! Напугал кота-грешника седым псом! Он, хоть, еще ноги передвигает?
- И от учеников его тебе привет. Это только Седой о твоем здоровье справлялся, а они - нет. Они только привет передавали... - добавляет Замполит, нескладным намеком переведя беседу в деловое русло. - В общем: "Здорова, Корова! Бык челобитие прислал..."
На всякое, всерьез ли, не всерьез шипящее, следует иногда вылить ковш воды, и посмотреть - что получится, перемена чаще следует разительная.
Виталик, в чьих узкопосаженных глазах, лепящихся к горбатому носу, словно отпечаталось 666 столетий несправедливых гонений еврейского племени, временами, когда ему кажется, что никто за ним никто не наблюдает, запускает в эти же глаза насмешливые искорки. И в такие моменты уже нельзя прочесть, к кому собственно он себя причисляет - к числу гонимых или гоняющих? Должно быть, и сам так и не определился - не по этой самой причине приобретено характерное косоглазие? Сейчас глаза прямо-таки сверкают искорками. Потом не выдерживает, трескает улыбкой наискосок.
Хитрый скандалист, сделавший себе "имя" в мире провинциального СМИ-бизнеса, Виталик слывет настолько оборотистым, что (по слухам) ни одного скандала - настоящего и дутого - еще не заканчивал без прибыли. В чистом ли деле, в мутном ли, он всякий раз всплывает маслом на его поверхности, и дело начинают связывать исключительно с ним, удивляясь - как он везде поспевает? Каким-то образом даже те его передачки, которые не доходят до эфира, окупаются. Виталик сам из своего кармана оплачивает эфирное время. "Наш Современник" - "Жизнь Замечательных Людей"... Названия передач не слишком оригинальные, и Виталик, будучи отчаянным циником, после второго или третьего фуршета, в кулуарах частенько оговаривается, последнее слово рифмуя как "блядей" - либо "замечательных блядей", что, на его взгляд, больше соответствует сути передачи. И очень этим счастлив... в узком кругу. Еще можно подумать, что он искренне ненавидит людей, которых приглашает на передачу. Однако, здесь можно ошибиться - Виталик ненавидит не людей, а всякую власть, прекрасно понимая, что при любом режиме был бы диссидентом, людей же он, за редким исключением, презирает, опять и опять удивляясь и искренне переживая, что они отчего-то любят его, как ему кажется, недостаточно...
- Что за праздник? Как ни приеду в эту вашу Прибалтику, все флаги висят.
- Траур!
- Опять? Недавно же траурили! Тоже ленточками было! Заклинило?
- Недавно ты, скорее всего, под день "коммунистического геноцида" попал - их несколько, а теперь иная историческая боль латышского народа, зафиксированная на века: "день оккупации", но есть еще такие траурные дни - "день памяти террора", "тихая пятница"... всех не упомню, но, кажется, еще с пяток штук наберется вариаций на одну и ту же тему. Хотя всякий раз флаги с траурными ленточками вывешивают - как напоминание, но как-то не запомнить. А ведь на всяком даже малюсеньком строении, да попробуй владелец только не вывесь - штраф! - все равно путаются. То без ленточки - вроде праздник, то в праздник с ленточкой - вроде траур...
- Бля! - искренне говорит Леха. - Как им так живется? Мазохисты!
- Это они примазываются.
- К кому?
- К нам, к нашему еврейскому Холокосту. Количеством качество хотят взять. Подражатели бездарные! Фига им! Тут им не отломится. Это историческое место уже застолблено, авторские права утверждены.
Леха кряхтит, но сдерживается - молчит.
- То ли дело в России, - расчувствовавшись, продолжает Виталик, - там, если даже траур, то праздник, а здесь... Не умеют веселиться!
- Хвалим родную сторону, а сами туда ни ногой?
- Так ведь посодют же! - сделав честные глаза, искренние окает Виталик. - Они такие!
- Ну и что? - удивляется Леха. - По справедливости же! Вор должен сидеть в тюрьме, али как? - спрашивает он, тоже подделываясь под говор. - Ан не воруй!