- По серьезному подошел! - говорит Седой, и непонятно - упрекает или нет. - За каждый такой камешек, даже и не в тех местах, сто душ положат, не поперхнутся!
- Так девственницы же! - восклицает Петька, удивляясь недопониманию. - Это средь любой теплой местности редкость, а тут еще и личный сертификат на каждую от монарха - мол, подтверждаю своей монаршей волей - девственница! Такой диплом три поколения будет на стене висеть - гордость породы! Новые кланы так и создаются - на гордости за предков, на материальном тому подтверждении.
- Пакору заплатили за вторжение в Иудею женами, - говорит Извилина задумчиво.
- Много?
- 500 штук.
- Ого! Были же времена! А Петьке всего десять? Обмельчали мы, обмельчали...
- О, дева-Мария, - закатывает глаза "Второй" - Сашка по прозвищу "Снайпер".
- Погодь-ка, погодь... - привстает Леха и еще раз пересчитывает: - Камушков-то восемь?
- Вот я и говорю - законы знаю! Двадцать процентов, как было, доставил живьем и в относительной целости. Там деревенька вверх по реке на пять дворов, четыре заколочены - ночевал у хозяйки - печь хорошая, сильно им понравилось, залезли и слезать не хотят.
- Это не у Пилагеи ли? - уточняет Седой - едва ли полный старик - небрежный заметит то, что на виду: что подсовывается в качестве ложного, оправдывающее прозвище - "Седой" - действительно седой, что лунь, без единого темного волоса; внимательный отметит живость и остроту взгляда, да и вовсе нестариковскую точность движений, никак не "в масть", не в "мерина".
- Угу...
- Тогда уже не на печи, а на грядках, - уверенно заявляет Седой. - Она баба ушлая, любого дачника припашет, а эти, уж на любой, даже самый привередливый взгляд, достаточно загорели.
- Пусть! - отмахивается Петька. - Утомили!
"Третий", которому вышло сидеть промеж беседующих, глядит во все глаза - встревоженным сычом водит направо и налево, да и остальные на время немеют, только слушают, как Петька-Казак с Сеней-Седым между собой рассуждают.
- Таки ты это всерьез? - спрашивает кто-то.
- Что?
- Привез негритосок?
- Драться умеют? - прорезается, вдруг, голос "Четвертого" - Феди-Молчуна.
- Федя, не заговаривайся!
- Ну, привез... - недоуменно отвечает Казак: - А как надо было? Уговаривались же - двадцать процентов с каждого. Привез! Без балды. Протрезвеете - сдам, а там уж сами решайте - куда их?
Кто-то настолько захмелел, что сразу говорит - "куда", только не уточняет - кому.
А вопрос, надо сказать, образовывается интересный.
- Удивил! - только и выдавливает из себя "Первый".
Играют в "Удиви" - всегда так делают - давняя традиция. Каждый рассказывает что-то свое, из того, что узнал - "вынес", либо случилось с ним за год. Петька-Казак начал первым, и теперь сомневаются, что кому-то удастся перебить собственным - попробуй такое переплюнуть!
Выпивают за прецедент, сойдясь на том, что работодатель-то у Петьки-Казака оказывается и не настолько уж банкрот, и что, пожалуй, если не будет других забот, стоит к нему прогуляться - поправить его и свои дела...
- У него после сезона дождей столпотворение начнется - затопчут! - говорит Извилина. - Качество пострадает.
- Кстати, о качестве... - роняет Лешка-Замполит, и... говорит все, что думает о качестве.
Выпивают за качество.
- Седой, что на это скажешь? Ты в возрасте умудренном, можно сказать - трижды дед, яви что-нибудь из мозговой глубины!
Седой откидывается к стене. Кот с рваными ушами тут же прыгает в колени. Седой морщит лоб, жует губами, словно что-то вспоминая. Кот принимается топтаться, требовательно подлезая под руки.
Кто как есть замерли, ждут...
- Мой дед говорил - бери бабу непочатую!
Разом хмыкают, соглашаясь, налегают на закуску: мелкую молочную картошку, сваренную как есть, с кожурой и посыпанную резаным укропом, прошлого года моченый чеснок, маринованные, отборные, один к одному, грибы...
- Человечий язык хоть знают?
- Недостаточно, чтобы понять, что рабства не существует!
Слова Петьки звучат убедительно.
- У Пилагеи в этом укрепятся, - уверяет Седой. - Решат, что сданы в аренду на плантации.
- Как добирались?
- Нормалек! Паспорта алжирские сварганили. До Прибалтики сошло, там прицепились, ушел в отрыв, несколько шумновато получилось, да и приметные. Машину взял на блошке за двести баксов, в полста километрах от границы бросил, а дальше большей частью бегом. Благо, что основное на ночь пришлось - да мазать их ваксой не надо. Бегают они, скажу, как косули, не потеют. Не по-нашему бегают.
- В ночь, значит, переходили? - спрашивает Извилина.
- Перебегали. Но ходят они тоже хорошо, местность чувствуют, есть какие ужимки перенять.
- Повезло. Прибалтам НАТО тепловизоры поставило, понатыкали на всех вышках. Заснули они там, что ли?
- Быстро бежали, - сознается Казак. - Нахалкой. А прибалты бегать не любят, объевропеились как-то разом - там в европах пешком ходить не принято, хоть дваста метров, но обязательно на машине. Угробит их эта жизнь, совсем осоловеют.
- Нам ли их жалеть...
За прибалтов решают не пить.
- Винюсь, схроном пришлось воспользоваться на западной линии, истрепались, одел их в военное, - предупреждает Петька-Казак
- Не наследили?
- Прибрался.
- Потом укажешь - который, - говорит "Первый". - Тебе и восстанавливать. Закладки на подходах те же самые?