После занятий Понс, окрыленный, направился в коридор. Она окликнула его, когда он уже готов был выйти за двери. Он обернулся и возвратился в класс, подойдя к столу. К пей. Остальные ученики уже успели выйти. Он стоял перед ней с подгибающимися коленями и дрожа мелкой дрожью, слишком испуганный, чтобы поднять на нее глаза. Он готов был простоять здесь хоть целый день… если необходимо.
– Понс, – услышал он ее сладчайший голос.
Собрав все силы он медленно поднял на нее глаза. Он с трудом различал черты ее лица. Перед ним была… ее грудь.
– Как ты себя чувствуешь, Понс? – спросила она, и он готов был перед ней растаять.
– Прекрасно, – ответил он, через силу выдавив из себя слова и по-прежнему не отрывая взгляда от ее грудей.
– Посмотри мне в глаза, Понс, – услышал он.
И он поднял голову. Ее лицо. Он весь погрузился в эти божественные глаза.
Когда он плавал в этих бездонных глазах, она сказала;
– Не останавливайся, продолжай писать свою работу.
Потом сделала паузу, а он кивнул головой. Ее голос был таким теплым и тихим… мягким и тихим…
– Я хочу, чтобы ты написал хорошую работу. – Она еще помолчала. Обещаешь мне? – Она остановилась.
Он снова закивал головой. Он хотел отдохнуть на этих грудях.
– Вот и все, – сказала она. – А теперь ты можешь идти.
И он ответил, с трудом различая свои же слова:
– Можно мне придти к вам снова?
Она тепло улыбнулась. Он жил ради этой улыбки…
– Конечно.
Окрыленный, Понс устремился к выходу, слыша только эти слова.