- Не беспокойтесь, шкипер. Когда вы вернетесь, он все еще будет на месте.
Джексон внезапно остановился.
- Смотрите, чтобы не украли все наши бумаги.
- Приложу все усилия, сэр.
Служебный автомобиль доставил его к застывшим на старте самолетам. Джексон уже оделся в свой летный комбинезон фирмы "Номекс", старый и отчаянно пахнувший, полинявший от бесчисленных стирок, протершийся на локтях от сидения после многих лет. Ему давно следовало получить новый, однако летчики - люди весьма суеверные, а Робби и его комбинезон побывали во многих переделках.
- Привет, шкипер! - окликнул один из командиров эскадрилий.
Капитан третьего ранга Бад Санчес был ниже Джексона. Его смуглая кожа и усы а-ля Бисмарк резко контрастировали с яркими глазами и ослепительной улыбкой, словно сошедшей с рекламы зубной пасты. Санчес, командир первой эскадрильи, будет сегодня вести авиакрыло Джексона. Они летали вместе еще в те времена, когда Джексон командовал эскадрильей на авианосце "Джон Ф. Кеннеди".
- Ваш самолет проверен, заправлен и готов к полету. Готовы дать им под зад?
- Кто будет нашим противником сегодня?
- Мудозвоны с Черри-Пойнт на восемнадцатых "Дельтах". Наш "Хаммер" уже летает в сотне миль отсюда. Цель учений - заградительный боевой воздушный патруль против низколетящих самолетов противника. - А если проще, подумал Робби, не допустить атакующие вражеские самолеты за пределы определенной границы. - Приготовьтесь к серьезному противодействию летчиков из корпуса морской пехоты, шкипер. У нас только что состоялись переговоры по радио, и я пришел к выводу, что они слишком самоуверенны.
- Еще не родился летчик морской пехоты, с которым я не справился бы, заметил Робби, снимая с полки свой шлем. На нем красовалась надпись, соответствующая его кодовому радиосигналу, - "Спейд".
- Эй, радиолокаторщики, - позвал Санчес, - перестаньте обниматься и отправляйтесь в кабины!
- Идем, Бад. - Майкл Александер, или Лобо. - отошел от своего шкафчика. За ним следовал Генри Уолтере - Шреддер, офицер радиолокационного перехвата из экипажа Джексона. Оба были лейтенантами моложе тридцати. В раздевалке, при подготовке к полетам, летчики обращались друг к другу не по именам, а по радиокодам, не обращая внимания на воинское звание. Робби нравилась товарищеская обстановка в эскадрилье, также как и родная страна, которую он любил.
На взлетной полосе старшины - механики самолетов, отвечавшие за техническое обслуживание боевых машин, - проводили офицеров к их истребителям и помогли взобраться в кокпиты (в опасном районе летных полос авианосца летчиков буквально вели за руку, опасаясь, что они могут заблудиться или как-нибудь навредить себе). На носу истребителя Джексона красовались два нуля, а под кокпитом виднелась надпись "Кап, пер, ранга Р. Дж. Джексон - Спейд", чтобы всем было ясно - перед ними личная "птичка" командира воздушной группы. Чуть ниже надписи был нарисован флаг, представляющий собой истребитель МИГ-29, который по ошибке иракский летчик не так давно подвел слишком близко к истребителю Джексона. Джексон не очень гордился сбитым самолетом - иракский пилот забыл проверить, все ли у него в порядке сзади, и расплатился за промах. Однако сбитый самолет есть сбитый самолет, ведь именно это является целью всех летчиков-истребителей.
Спустя пять минут все четыре офицера сидели в кабинах, пристегнутые ремнями, и двигатели истребителей ревели, готовые к взлету.
- Ну как у тебя настроение сегодня, Шреддер? - спросил Джексон по переговорному устройству.
- Готов прикончить пару летунов из морской пехоты, шкипер. У меня все в порядке. А эта штука, в которой мы сидим, собирается взлетать?
- Пожалуй, пора узнать. - Джексон включил радио. - Бад, это Спейд. Готов к взлету.
- Ясно, Спейд. Ты взлетаешь первым. - Летчики оглянулись по сторонам, получили сигнал готовности от своих механиков я снова оглянулись.
- Спейд взлетает первым. - Джексон убрал тормоза. - Поехали!
- Здравствуй, mein Schatz, - сказал Манфред Фромм жене. Траудль бросилась к нему в объятия.
- Где ты был? - спросила она.
- Этого я сказать не могу, - ответил Фромм подмигнув и промурлыкал несколько тактов из песни Ллойда Веббера "Не грусти обо мне, Аргентина".
- Я так и знала, что ты одумаешься, - просияла Траудль.
- Но ты не должна никому говорить об этом. - Чтобы усыпить ее подозрения, он передал жене толстую пачку банкнот - пять стопок по десять тысяч немецких марок каждая. Теперь продажная сука будет счастлива и сохранит это в тайне, подумал Манфред Фромм. - И я приехал всего на один день. У меня много дел, но, разумеется...
- Ну конечно, Манфред. - Она горячо прижалась к мужу, держа деньги в руке. - Вот если бы ты позвонил!
Организовать все оказалось до смешного просто. Через семьдесят часов из Роттердама отплывал корабль, направляющийся в сирийский порт Латакию. Вместе с Боком он нанял коммерческую грузовую компанию, которая поместит станки в небольшой контейнер. Этот контейнер погрузят на корабль и через шесть дней опустят на причал в сирийском порту. Было бы намного быстрее отправить станки самолетом или даже по железной дороге в греческий или итальянский порт для дальнейшей доставки морем, но Роттердам был самым оживленным портом в мире с измученными таможенниками, старающимися не пропустить контрабандные грузы с наркотиками. Собаки, обученные запаху наркотиков, могут обнюхивать этот грузовой контейнер сколько им вздумается.
Фромм освободился из объятий жены и попросил приготовить ему кофе. На это ей потребуется несколько минут, а нескольких минут будет вполне достаточно. Он спустился в подвал. Там, в углу, как можно дальше от газового водонагревателя, была аккуратно уложена поленница дров, на которой стояли четыре черных металлических ящика. Каждый весил около десяти килограммов. Фромм перенес их по одному - идя за вторым, он надел перчатки, чтобы защитить руки, - в багажник БМВ, взятого напрокат. К тому времени, когда кофе был готов, он успел закончить работу.
- Ты так хорошо загорел, - заметила Траудль, входя в гостиную с подносом. Она уже решила, как потратить четверть полученных ею денег. Значит, Манфред понял, наконец, что сейчас важнее всего деньги. Впрочем, она не сомневалась в этом. Хорошо, что он понял это так быстро. Сегодня вечером она будет особенно ласкова с ним.
***
- Гюнтер?
Боку не хотелось оставлять Фромма одного, но у него было очень важное дело. Оно было несравненно более опасным. Бок подумал, что подобная задача является крайне рискованной оперативной концепцией, хотя наибольшая опасность заключалась в ее планировании, что уже само по себе было необычным и приятным.
Эрвин Кейтель жил на пенсию, причем эта пенсия не гарантировала ему удобное и комфортное существование. Причина заключалась в двух обстоятельствах. Во-первых, Кейтель был бывшим полковником в восточно-германской Штази министерства государственной безопасности исчезнувшей теперь Германской Демократической Республики; во-вторых, ему нравилась работа, которой он занимался в течение тридцати двух лет. Тогда как большинство его бывших сослуживцев примирились с переменами, которые произошли в стране, и в основном поставили свою германскую национальность, а также принадлежность к этому народу на первое место, отказавшись от идеологии, которой когда-то придерживались, и рассказывали абсолютно все, что им было известно, западногерманской службе безопасности - Bundesnachrichtendienst, Кейтель решил, что не будет работать на капиталистов. В результате он стал одним из "политических безработных" в объединенной Германии. Пенсия, назначенная ему, была средством выйти из затруднительного положения. Новое германское правительство старалось по мере сил соблюдать обязательства, принятые на себя больше не существующим правительством ГДР. По крайней мере это казалось целесообразным с политической точки зрения, принимая во внимание то обстоятельство, что объединенная Германия пыталась каждый день решать все новые и новые проблемы, примирить которые было невозможно. Где-то наверху пришли к выводу, что гораздо проще дать Кейтелю пенсию, чем выплачивать ему официальное пособие по безработице, потому что пенсия была все-таки менее унизительна, так как выплачивалась правительством. Точка зрения Кейтеля, однако, была иной. Если бы в мире господствовал здравый смысл, думал он, его расстреляли бы или выслали из страны - куда могли его выслать, Кейтель не знал. Он начал подумывать о том, чтобы перейти к русским - в КГБ у него сохранились хорошие связи, - но эта мысль скончалась, так и не оформившись: Советы умыли руки по поводу всего, что было связано с ГДР, опасаясь быть преданными теми, чья верность идеям мирового социализма (или тому, во что сейчас верили эти русские, - Кейтель не имел ни малейшего представления об этом) оказалась менее прочной, чем лояльность по отношению к своей новой стране.
Кейтель опустился на диван рядом с Боком в углу тихого Gasthaus <Гостиница (нем.).>, который находился в районе прежнего Восточного Берлина.
- Но это очень рискованно, мой друг.
- Я это понимаю, Эрвин. - Бок сделал знак, чтобы им принесли две литровые кружки пива. Обслуживание было лучше и быстрее, чем несколько лет назад, но оба не обратили на это внимания.
- Я был очень опечален тем, что они сделали с Петрой, - сказал Кейтель после того, как официантка отошла от столика.
- Тебе известно точно, что с ней произошло? - спросил Бок спокойным, лишенным эмоций голосом.
- Следователь, который вел ее дело, навещал Петру в тюрьме - навещал очень часто, - но не для допросов. Они намеренно сделали все, чтобы сломать ее. Ты ведь понимаешь, Гюнтер, что мужество как у мужчины, так и у женщины имеет предел. Это не было слабостью с ее стороны. Никто не может сопротивляться бесконечно. Это было вопросом времени. Они наблюдали за ее смертью, - заключил бывший полковник.
- Вот как? - лицо Бока оставалось бесстрастным, только побелели суставы пальцев, стиснувших ручку пивной кружки.
- У нее в одиночке была установлена аппаратура для подслушивания, а также телекамера. Они записали ее самоубийство на видеомагнитофон. Наблюдали за тем, как она мучилась, но даже не попытались спасти ее.
Бок молчал, и в зале было слишком темно, чтобы заметить, как он побледнел. Ему казалось, что на него пахнуло раскаленным жаром печи, а вслед за тем подул ледяной ветер с Северного полюса. Он на мгновение закрыл глаза, чтобы овладеть собой. Нельзя поддаваться эмоциям в такой момент, Петре это не понравилось бы. Бок открыл глаза и посмотрел на друга.
- Это точно?
- Мне известно имя следователя и его адрес. У меня все еще сохранились связи, - заверил его Кейтель.
- Да, Эрвин, я верю тебе. Мне потребуется твоя помощь в одном деле.
- Я готов.
- Ты понимаешь, конечно, почему мы оказались в таком положении.
- Это зависит от того, как посмотреть на вещи, - заметил Кейтель. - Меня разочаровал наш народ, который позволил капиталистам обмануть себя, но у рядовых людей всегда отсутствовала дисциплина, и потому они не понимали, что для них хорошо, а что плохо. Однако истинная причина национальной катастрофы нашего народа...
- Совершенно точно - американцы и русские.