- Трудно, но не невозможно. Я пропустил все это через компьютер. Вероятность невелика, но все-таки она существует. Более того, теперь мы можем вести наблюдения из-под слоя. Возможно, им это тоже под силу. Мне стало известно, что русские начали выпускать новый "хвост" с буксируемыми датчиками большой апертуры - его разработали специалисты в лаборатории рядом с Мурманском. Он ничем не уступает нашему BQR-15.
- Этого не может быть, - заявил Манкузо.
- Может, шкипер. В этой технологии нет ничего нового. Что нам известно о "Лунине"?
- Сейчас он на текущем ремонте. Ну-ка посмотрим. - Манкузо повернулся к огромной карте приполярной части Северного полушария, что была на стене кабинета. - Если это действительно "Адмирал Лунин", то он мог направиться на свою базу сразу после того, как прервал контакт.., технически это возможно, но, мне кажется, что ты делаешь слишком много допусков.
- По-моему, "Лунин" оказался в непосредственной близости, когда "Мэн" выстрелил в "Омаху" столбом воды, далее, "Мэн" направился на юг и "Лунин" последовал за ним, затем, когда ракетоносец начал всплывать, русские услышали потрескивание расширяющегося корпуса подлодки и сели на хвост "Мэна". Наконец, "Лунин" решил прервать контакт по каким-то своим соображениям. - Джонс на мгновение задумался. - Согласен, данные выглядят неубедительно, но все вытекает одно из другого. Так что вероятность существует - правда, всего лишь вероятность, но она существует. Ведь мне платят деньги именно за это.
- Я похвалил Рикса за то, что он дал "Омахе" пинка в зад, - произнес Манкузо после короткого молчания. - Мне нужны агрессивные шкиперы.
- Интересно, почему бы это, Барт? - ухмыльнулся Джонс, и напряжение в комнате исчезло.
- Клаггетт знает о том, что мы проделали тогда на берегу, о нашем перехвате.
- Да, хорошее было время, - произнес Джонс.
- И все-таки, один шанс из трех...
- Вероятность возрастает, если подводной лодкой командует умелый шкипер. У Дубинина был великолепный учитель.
- Чего это вы разговариваете загадками? - раздраженно поинтересовался Клаггетт.
- Вам известно, капитан третьего ранга, что мы получили исчерпывающие данные о русских подводных лодках класса "Тайфун" и практически полную информацию по их торпедам? Вы никогда не задумывались, откуда пришли к нам эти сведения?
- Рон, немедленно прекрати!
- Я не нарушил никаких правил, шкипер - к тому же он должен об этом знать.
- Я не могу дать разрешение, и тебе это хорошо известно.
- Согласен, Барт. - Джонс сделал паузу. - Попытайтесь догадаться, капитан третьего ранга, каким образом полная информация такого рода свалилась к нам в руки. Не исключено, что это вам удастся.
До Клаггетта доходили, разумеется, разные слухи - почему, например, док восемьсот десять в Норфолке закрылся несколько лет назад и с тех пор не открывался. В кают-компаниях американских субмарин - исключительно в открытом море и глубоко под водой - рассказывали историю о том, что военно-морской флот США сумел заполучить русский подводный ракетоносец и что в училище атомных силовых установок в штате Айдахо неожиданно появился реактор необычной конструкции, был подвергну? всяческим испытаниям и затем исчез, что в Гротоне, словно по мановению волшебной палочки, появились полные чертежи, а также детали - да, детали! - советских торпед и что, наконец, два ночных запуска на военно-воздушной базе Вандерберг были произведены ракетами иностранного производства. На корабли флота поступили самые подробные разведданные, касающиеся оперативных действий советских подлодок, их тактики и подготовки, добротные и надежные, словно исходили от человека, знающего, о чем говорит, что не всегда случается с разведывательной информацией. Одного взгляда на мундир Манкузo было достаточно, чтобы Клаггетт заметил нашивку ордена "За выдающиеся заслуги" - высшей награды Америки, вручаемой офицеру а мирное время. Рядом с нашивкой виднелась звезда, что означало повторное награждение таким же орденом. Манкузо был слишком молод для должности командира соединения подводных лодок и уж явно не вышел годами, чтобы получить звание контр-адмирала. А рядом - бывший матрос - даже не офицер! - который плавал вместе с ним и теперь обращался к нему на "ты" и звал Бартом. Он кивнул, глядя на доктора Джонса.
- Мне многое стало понятным. Спасибо. Значит, по вашему мнению, это было результатом не правильных действий командира?
Джонс нахмурился. Он слишком плохо знал Гарри Рикса.
- Главным образом невезением. Впрочем, может быть, и наоборот - везением. Нам повезло. Не случилось ничего страшного, и к тому же мы узнали что-то полезное. Теперь мы знаем о лодках класса "Акула" больше, чем раньше. Удивительное стечение обстоятельств. Такое может не повториться на протяжении ста лет. Ваш шкипер оказался жертвой редкого случая, а другой командир - если там действительно была русская подлодка - был на удивление расторопен. Понимаете, самое ценное в ошибках - это возможность чему-то научиться. Не правда ли?
- Гарри возвращается из отпуска через десять дней, - заметил Манкузо. - Ты мог бы снова прилететь сюда?
- Извини, Барт, - покачал головой Джонс. - Я буду в Англии. Отправлюсь на британском корабле "Ревущий", чтобы лично присутствовать на противолодочных учениях. У англичан появился новый процессор, на который нам хотелось бы посмотреть, и мне поручили заняться этим.
- Вы не хотите, чтобы я сообщил обо всем этом своему командиру, сэр? спросил Клаггетт после минутного размышления.
- Нет.., у вас есть какое-то мнение по этому вопросу? Клаггетт выглядел явно смущенным.
- Видите ли, сэр, он мой командир - причем неплохой командир, хотя и излишне убежденный в своей правоте.
Как ловко сказано, подумал Джонс. Неплохой командир.., слишком убежденный в своей правоте. Этот Клаггетт только что назвал своего шкипера идиотом, причем выбрал такие слова, что никто не сможет обвинить его в нелояльности. Интересно, действительно ли этот Рикс такой талантливый инженер в области атомных подводных лодок? Хорошей новостью было то, что этот помощник командира отлично разбирается в своем деле. А умный шкипер прислушивается к мнению своего помощника.
- Шкипер, а как дела у мистера Чэмберса?
- Он только что получил подводную лодку "Ки-Уэст". У него там в должности старшего гидроакустика парень, которого ты готовил - Билл Цервински. Уже получил звание старшины.
- Вот как? Молодец. Я рассчитывал, что мистер Чэмберс сделает стремительную карьеру, но чтобы Билли, стал старшиной? Боже мой, куда идет наш флот?
- На это понадобится целая вечность, - недовольно пробормотал Куати. Лицо было смертельно бледным. Он снова страдал после курса химиотерапии.
- Это не так, - сурово заметил Фромм. - Я сказал, что мне потребуется несколько месяцев, и через несколько месяцев после начала работы все будет готово. Когда такое осуществлялось впервые, потребовалось три года и ресурсы самой богатой страны в мире. Я сделаю для вас то же самое за одну восьмую времени, причем мне потребуются прямо-таки ничтожные средства. Через несколько дней мы принимаемся за обработку родия. Это будет уже намного легче.
- А плутоний? - спросил Госн.
- Этот металл будет обрабатываться в последнюю очередь - вы понимаете, разумеется, по какой причине.
- Да, герр Фромм, и нам придется соблюдать исключительную осторожность, поскольку при работе с субкритической массой нужно постоянно следить за тем, чтобы она не превратилась в критическую за время ее обработки, - ответил Госн, не сумев на этот раз сдержать свое раздражение. Он устал. Ему пришлось просидеть в мастерской восемнадцать часов кряду, следя за работой операторов. - А что с тритием?
- В самую последнюю очередь - и тоже по очевидной причине. Он является относительно нестойким элементом, а нам понадобится как можно более чистый тритий.
- Совершенно верно. - Госн широко зевнул, едва расслышав ответ и не задумываясь, почему Фромм именно так сформулировал эту фразу.
А вот сам Фромм вспомнил, что им понадобится палладии. Небольшое количество палладия. Как он мог забыть про это! Он недовольно покачал головой. Длинный рабочий день, плохой климат, постоянно недовольные рабочие и партнеры. Впрочем, это небольшая цена за такую уникальную возможность. Он делал то, что удавалось всего горстке людей, и эта работа поставит его в один ряд с Ферми и остальными учеными, принимавшими участие в проекте 1944 - 1945 годов. Не так уж часто человеку выпадает возможность сравнить себя с гигантами науки и ни в чем им не уступить. У него снова промелькнула вялая мысль - а где будет взорвана бомба? - но он тут же признался, что ему это безразлично. У него немало своих забот.
Немецкий инженер пересек комнату, направляясь к фрезерным станкам. Сейчас там работала другая группа техников. Обрабатывалась деталь из бериллия, причем самая сложная по форме. Понадобилось немало усилий, чтобы должным образом подобрать программу. И хотя компьютер контролировал работу станка, требовалось неотступно следить за процессом. Прозрачные лексановые панели отделяли обрабатываемую деталь от окружающего мира. Воздух внутри изолированного пространства отсасывался вверх, где подвергался очистке специальным устройством. Металлическую пыль нельзя было выбрасывать в атмосферу - более того, это могло привести к серьезному нарушению безопасности скрытой мастерской. Над электростатическими пластинками, улавливающими частицы металлической пыли, был слой грунта толщиной в добрых два метра. Бериллий не был радиоактивным, однако наступит время, когда на том же станке будут обрабатывать радиоактивный плутоний.
Фрезерный станок оправдал самые смелые ожидания Фромма, который заказывал его несколько лет назад. Резцы, управляемые компьютером и контролируемые лазерными лучами, обрабатывали детали с таким высоким уровнем совершенства, какого еще пять лет назад достигнуть было невозможно. Поверхность детали из бериллия сверкала после обработки подобно ювелирному изделию, качеством отделки она напоминала затвор самой дорогой винтовки - а ведь это была всего лишь первая ступень обработки. На дисплее станка появились допуски, измеряемые в ангстремах. Держатель резца вращался со скоростью 25 тысяч оборотов в минуту - резец не столько срезал неровности, сколько сжигал их. Специальные приборы позволяли компьютеру следить за качеством обработки, одновременно измеряя допуски и наблюдая за состоянием резца. При малейшем намеке на износ станок автоматически остановится и резец будет заменен. Технология - на высочайшем уровне. То, что раньше было по силам только специально подготовленным опытнейшим мастерам, работающим под непрестанным наблюдением Нобелевских лауреатов, делалось теперь с помощью микрочипов.
Корпус бомбы был уже готов. Он имел эллипсоидную форму; девяносто восемь сантиметров в длину и пятьдесят два - в самой широкой части. Изготовленный из десятимиллиметровой стали, он обладал прочностью, достаточной лишь для того, чтобы сохранить вакуум. К сборке были также готовы изогнутые блоки из полиэтилена и полиуретанового пенопласта, потому что для взрывного устройства такого рода требовалось сочетание специальных качеств как самых прочных, так и самых хрупких материалов.
На другом станке операторы практиковались в изготовлении блоков из нержавеющей стали, точно соответствующих по форме плутониевому цилиндру, которому надлежало в результате взрыва сложиться в имплозивный шар, создав таким образом первичный ядерный заряд. Тут же в результате появления критической массы начнется реакция. Операторы изготовляли уже седьмую серию блоков. Первые две попытки оказались, как и ожидалось, неудачными, несмотря на совершенство станков. К началу пятой серии удалось разобраться в технологии процесса, а блоки, изготовленные при шестой попытке, оказались отличными, однако недостаточно, по мнению Фромма. Для решения предстоящей задачи немецкий инженер придерживался простой модели, разработанной Национальным управлением по аэронавтике и исследованию космического пространства - НАСА - для осуществления первой высадки людей на Луне. Для того чтобы устройство действовало как требовалось, сложная серия отдельных событий должна произойти в нечеловечески точной последовательности. Фромм рассматривал этот процесс как преодоление полосы со множеством ворот. Чем шире ворота, тем проще быстро пройти сквозь них. Плюсовые или минусовые допуски отражали некоторое сужение отдельных ворот. Фромм стремился к нулевым отклонениям. Ему хотелось, чтобы каждая деталь бомбы соответствовала критериям его проекта с точностью, какой только можно добиться при использовании имеющейся в его распоряжении технологии. Чем ближе к идеалу окажутся детали бомбы и, следовательно, все взрывное устройство, тем более вероятно, что оно сработает точно так, как он предсказал.., или даже лучше, промелькнула у него мысль. Поскольку Фромм не мог экспериментировать или искать эмпирические решения сложнейших теоретических проблем, ему пришлось создавать бомбу с огромным запасом надежности, обеспечить ее материалами, на несколько порядков превышающими параметры тех, что были необходимы для предполагаемой взрывной силы. Именно этим и объяснялось то огромное количество трития, которое он собирался использовать, - в пять раз больше, чем действительно требовалось по теоретическим расчетам. Это, разумеется, влекло за собой трудности другого рода. Его запас трития хранился уже несколько лет, и часть трития превратилась в крайне нежелательный изотоп гелия, однако Фромм рассчитывал, фильтруя тритий через палладий, выделить нужное количество трития, которое обеспечило бы необходимую мощность взрыва. У американцев и русских на изготовление атомных бомб трития пошло бы меньше - они опирались бы на опытные данные, полученные в результате целой серии экспериментов, однако у Фромма было огромное преимущество перед ними: его не заботила проблема длительного хранения изготовленного им взрывного устройства, и он рассчитывал использовать это в максимальной степени. Правда, такое преимущество тоже было палкой о двух концах, однако немецкий инженер был уверен, что в его руках останется полный контроль над взрывным устройством. Палладий, напомнил он себе. Только бы не забыть. Но у него оставалось еще время.
- Готово. - Бригадир жестом подозвал Фромма, чтобы инженер посмотрел на готовое изделие. Блок из нержавеющей стали сняли со станка, и бригадир вручил его Фромму. Его длина составляла 30 сантиметров, он был сложным по форме и походил на большой стакан с отогнутыми наружу и вниз краями. Воды в него не нальешь из-за отверстия там, где должно быть дно, - впрочем, нет, налить ее можно, секундой позже подумал Фромм, между стенками, если перевернуть. Блок весил около трех килограммов, и каждая его поверхность была отполирована до зеркального блеска. Инженер поднял деталь к свету, чтобы проверить, нет ли задиров и отклонений. Но острого глаза для этого было недостаточно. Качество обработки легче определить математически, чем визуально. Точность обработки поверхности блока соответствовала заданной программе до одной тысячной микрона, то есть чуть более длины световой волны.
- Похоже на драгоценный камень, - заметил Госн, стоявший позади Фромма. Оператор просиял.
- Неплохо, - согласился немецкий инженер. Затем взглянул на оператора. Вот сделайте еще пять такого же качества, я буду доволен. Продолжайте. - Фромм передал только что изготовленную деталь и отошел в сторону.
- Неверный, - недовольно пробормотал техник.
- Это правда, - кивнул Госн. - Тем не менее он самый квалифицированный инженер, с которым мне приходилось встречаться.
- Да я лучше стану работать на еврея!
- Великолепное качество. - Госн решил перевести разговор на другое.