- Хорошо, тогда я расскажу вам маленькую историю, но с одним условием: никогда, ни при каких обстоятельствах вы не упомянете то, что я вам расскажу. Вы дадите мне слово?
- А если мне станет ясно, что вы ввели меня в заблуждение?
- В этом случае ваше право напечатать ее. Это устраивает вас? Репортер кивнул.
- Только учтите, если вы напечатаете то, что я вам сейчас расскажу, это меня очень расстроит - потому что я не лгу. И вот что еще: вы должны пообещать мне не пользоваться этими сведениями для своего собственного расследования.
- Вы требуете слишком многого.
- Решайте сами, мистер Хольцман. У вас репутация честного и умного репортера. Есть вещи, которые не могут быть опубликованы, - впрочем, это я перехватил. Скажем так: есть вещи, которые должны храниться в секрете на протяжении длительного времени - многих лет. А веду я все это вот к чему: вас обманули и использовали для своих корыстных целей. Убедили напечатать ложь, чтобы очернить кого-то. Я не репортер, но, если бы я был репортером, у меня была бы нечиста совесть. Меня беспокоило бы то, что все это нечестно, а также то, что меня приняли за простофилю.
- Вижу, вы все обдумали. Хорошо, я согласен на ваши условия.
- Тогда слушайте. - Рассказ Кларка длился десять минут.
- Что это за операция? Где погиб этот человек?
- Извините, дружище. И не пытайтесь сами выяснить это. Меньше десяти человек знают ответ на этот вопрос. - Кларк покривил тут душой, но это была умная ложь. - Даже если вам удастся узнать, кто эти люди, они не станут разговаривать с вами. Ведь мало желающих добровольно рассказывать о том, что они нарушили законы.
- А эта Циммер?
, - Вы сможете проверить о ней почти все. Где она живет, чем занимается семья, когда родился ребенок, кто присутствовал при родах, имя акушера.
Хольцман заглянул в свой блокнот.
- Здесь скрывается что-то исключительно серьезное, правда? Кларк посмотрел на него немигающим взглядом.
- От вас мне нужно всего лишь имя.
- И как вы тогда поступите?
- Это не должно вас касаться.
- Что предпримет Райан?
- Он не знает, что мы беседуем с вами.
- Чепуха.
- Это, мистер Хольцман, совершенная правда. Боб Хольцман был репортером долгое время. Его пытались обмануть настоящие специалисты своего дела. Против него проводились операции тщательно обдуманной лжи, его превращали в инструмент политической мести. Эта часть его работы не нравилась ему, вызывала отвращение. Презрение Хольцмана к политическим деятелям объяснялось главным образом тем, что они были готовы нарушить любое правило для достижения своей цели. Всякий раз, когда политический деятель нарушал данное им слово, брал деньги от спонсора и тут же принимался оказывать ему услугу, все это называлось всего лишь "политикой". По мнению Хольцмана, это было не правильно. В нем все еще оставалось что-то от того идеалиста, который закончил школу журналистики в Колумбийском университете, и, хотя жизнь превратила его в циника, Хольцман был одним из немногих людей в Вашингтоне, не забывших о своих идеалах и иногда жалевших об их утрате.
- Предположим, в результате моей проверки все, что вы сказали, подтвердится. Что я получу от этого?
- Может быть, ничего, кроме морального удовлетворения. Только это и ничего больше. Могу дать вам честное слово - я сомневаюсь, что у этой истории будет продолжение, но, если что-нибудь случится, я дам вам знать.
- Значит, одно моральное удовлетворение? - спросил Хольцман.
- А у вас никогда не было желания расквитаться с мерзавцем? - небрежно спросил Кларк.
Репортер отмахнулся от этого заявления, как от назойливой мухи.
- Чем вы занимаетесь в ЦРУ? - спросил он.
- Вообще-то я не должен говорить об этом, - улыбнулся Кларк.
- Много лет назад, как принято начинать рассказ, один очень видный советский деятель попросил политического убежища и улетел за границу прямо с бетона московского аэродрома.
- Я тоже слышал об этом. Если вы попытаетесь напечатать это...
- Ну конечно, дипломатические отношения ухудшатся, - заметил Хольцман.
- Вы давно узнали об этом?
- Еще до последних выборов. Президент попросил меня не публиковать эту историю.
- Вы имеете в виду Фаулера?
- Нет, того президента, над которым Фаулер одержал победу.
- И вы согласились? - Кларк был глубоко изумлен.
- У русского были жена и дочь. Что, они действительно все погибли в авиакатастрофе, как говорилось в сообщении для прессы?
- Вы собираетесь писать об этом?
- Не могу - по крайней мере в течение нескольких лет, но наступит время и я напишу книгу...
- Его семья тоже улетела за границу, - ответил Кларк. - Перед вами человек, который вывез их из России.
- Я не верю в такие совпадения.
- Его жену зовут Мария, а дочь - Катя.
Лицо Хольцмана не выдало его чувств, однако он знал, что лишь горстка людей в ЦРУ знает такие подробности. Он только что задал Кларку изощренный вопрос и услышал правильный ответ на него.
- Через пять лет - начиная с сегодняшнего дня - вы расскажете мне о всех деталях этого дела.
Кларк задумался. Ну что ж, если репортер пошел на то, чтобы нарушить свои правила, то и Кларку придется ответить тем же.
- Это справедливое желание. Хорошо, я согласен.
- Господи Боже мой, Джон! - воскликнул Чавез.
- Он настаивает, чтобы за услугу была оказана услуга.
- Сколько человек знакомы с подробностями операции?