– Простите, это Анита Блейк.
Секунду он не отвечал, потом сказал:
– Мне очень жаль, но мы открываемся только с наступлением темноты.
– Фернандо рядом?
– Да, именно так. До темноты.
– Томас, мне нужно переговорить со Странником. От имени полиции, а не как слуга Жан-Клода. У нас тут проблемы у нескольких вампиров, и я думаю, он мог бы помочь.
– Да, мы можем принять заказ, – бесстрастно сказал он.
Я продиктовала ему номер телефона в машине Дольфа.
– У нас совсем мало времени, Томас. Если он мне не поможет, мне придется пойти туда самой с копами и пожарными.
– Будем рады видеть вас сегодня вечером, – сказал он и повесил трубку.
Жизнь была бы намного проще, если бы Фернандо был мертв. Кроме того, я обещала Сильви, что убью его. А я всегда старалась держать слово.
Когда зазвонил телефон, к машине как раз подошел Дольф и, прислонившись к дверце, поинтересовался, что так долго. Я посмотрела на него. Он кивнул и ушел. Я взяла трубку.
– Да.
– Мне передали, что тебе нужно со мной поговорить.
Я подумала, чьи губы он использует, чье тело.
– Спасибо, что перезвонил, Странник.
Немного вежливости не помешает.
– Томас был удивительно красноречив ради тебя. Чего ты хочешь?
Я объяснила так кратко, как могла.
– И что ты хочешь, чтобы я сделал с этой вашей проблемой?
– Ты можешь перестать забирать у них энергию. Это может помочь.
– Тогда мне придется питаться на людях. Ты можешь предложить кого-нибудь для каждого из нас?
– Нет, никаких предложений, никаких сделок. Это дело полиции, Странник. Я говорю от лица закона людей, а не Жан-Клода.
– Что закон людей для меня? Для нас?
– Если мы спустимся, и они на нас набросятся, мне придется их убить. Они могут ранить полицейского, пожарного. Это не очень хорошо для принятия закона Брустера этой осенью. Совет запретил борьбу между вампирами этой страны, пока не будет принят закон. Полагаю, убийство служащих полиции тоже запрещено, не так ли?
– Так, – сказал он.
Голос был осторожный. Он ничего мне не давал. Я не могла понять, то ли он зол, то ли удивлен, и вообще – волнует ли его это хоть сколько-нибудь.
– Я прошу тебя помочь мне спасти жизни твоих вампиров.
– Они принадлежат вашей Церкви. Они не мои, – сказал он.
– Но совет – это верховное правление всех вампиров, так?
– Мы их высший закон.
Мне не понравилась формулировка, но я продолжила:
– Мы могли бы определить, живы ли еще вампиры в сгоревших зданиях. Ты мог бы удержать их, чтобы они не восстали слишком рано и не набросились на нас.
– Полагаю, ты преувеличиваешь мои силы, Анита.
– Не думаю, – сказала я.
– Если Жан-Клод будет поставлять нам… пищу, то я буду более чем счастлив перестать заимствовать энергию у других.
– Нет, я не договариваюсь, Странник.
– Если не договариваешься ты, то не договариваюсь и я, – сказал он.
– Черт возьми, это же не игра!
– Мы – вампиры, Анита. Ты понимаешь, что это означает? Мы вне вашего мира. То, что с вами происходит, никак не касается нас.
– Бред! Фанатики пытаются устроить здесь второе Инферно. Это вас очень даже касается. Томасу и Гидеону пришлось защищаться от нападающих, пока вы спали. Это касается вас напрямую.
– Не имеет значения. Мы в вашем мире, но не принадлежим ему, – сказал он.
– Знаешь, это могло работать веке в шестнадцатом или около того, но в ту же минуту, когда вампиры стали законопослушными гражданами, все изменилось. Например, одного из пострадавших вампиров отвезли в больницу на скорой. И сейчас врачи делают все, чтобы спасти его, а для вас это ни черта не значит? Пожарные рискуют жизнью и лезут в сгоревшие дома, чтобы вытащить вампиров. Убить вас пытаются только фанатики, а остальные люди – спасают.
– Следовательно, вы просто глупцы, – сказал он.
– Может быть, – ответила я, – но мы, несчастные людишки, принесли присягу – служить и защищать. Мы чтим наши обещания.
– Намекаешь, что мы – нет?
– Единственное, что я хочу сказать – если вы не поможете нам здесь и сейчас, то вы просто не достойны называться советом. Вы – не правители. Вы – просто паразиты, питающиеся страхом своих подданных. Правители не бросают своих людей на смерть, если могут спасти их.
– Паразиты… Могу я передать остальному совету твое столь высокое о нас мнение?
Вот теперь он разозлился. Я чувствовала это, словно даже через телефонную линию меня опалял жар.