Я покачала головой.
– Я так не думаю.
– Ma petite, – тихо сказал Жан-Клод.
Мне не понравилось то, как он меня позвал. Я обернулась, и одного взгляда было достаточно.
– Ты что, шутишь?
Он подступил ко мне совсем близко, притянув к себе.
– В твоих указаниях действительно ничего не говорилось о том, чтобы разделить кровь.
Я пристально смотрела на него.
– Ты действительно хочешь, чтобы он из меня “испил”?
Он покачал головой.
– Дело не в том, хочу ли я этого, ma petite.Но если они не могут пытать или подвергнуть нас насилию, мы оставили им кое-что другое.
– Если хочешь вернуть мне одного из моих верлеопардов, – вмешался Падма, – может быть, Вивиан, то я гарантирую вам возможность свободно уйти за возвращение моей сладкой Вивиан.
Как обычно, словно ожидая нужной реплики, в комнату вошел Фернандо. Он был слегка синий, но ходил. Какая жалость. На нем был украшенный драгоценностями жилет и что-то вроде восточных шароваров. Прямо “Тысяча и одна ночь”, если не сам магараджа.
– Фернандо сказал, что изнасиловал ее?
– Я знаю, что сделал мой сын.
– Это не испортило ее для тебя? – спросила я.
Падма посмотрел на меня.
– То, что я сделаю с ней, когда она снова будет моей, вас, людей, не касается.
– Ни за что, – сказала я.
– Тогда у тебя нет выбора. От тебя должен испить один из нас. Если среди нас есть кто-то, кто удовлетворит тебя больше, кто-то… менее безобразный, мы можем что-нибудь придумать. Возможно, я мог бы сам тебя взять. Среди нас самих только Иветт находит Ашера привлекательным, но ее вкусы всегда были более, чем странными и необычными.
Лицо Ашера ничего не выдавало, но я знала, что он все слышит. Падма хотел, чтобы он слышал. Последние два столетия с ним обращались, как с цирковым уродцем. Не удивительно, что он такой раздражительный.
– Да я лучше дам Ашеру воткнуть в меня все, что он захочет, чем позволю тебе до меня дотронуться.
Всего секунду на лице Падмы отражалось удивление, которое затем сменилось высокомерием. Оскорбление ему не понравилось. Отлично.
– Возможно, еще до завершения этой ночи, Анита, твое желание исполнится.
Похоже, у Ашера появились проблемы с тем, чтобы смотреть на меня, словно он боялся. Не меня, конечно, но здесь будто велась какая-то изысканная игра, чтобы причинить ему боль. У него было такое же напряжение, как у жертв, когда их слишком много наказывают за все, что попало.
Жан-Клод прошептал:
– Спасибо, ma petite.
Думаю, он был рад. Похоже, он думал, что я лучше сгорю в гиене огненной, чем подчинюсь. До того, как Падма выдал эту свою маленькую злую шуточку, я бы так и сделала. Я бы вступила в бой. Если бы я провела на этом черту и отказалась, это бы означало, что мы с ними сцепимся. И мы бы проиграли. А если немного крови поможет нам дожить до утра, я могу и потерпеть.
Закричал леопард, и волоски у меня на руках встали дыбом. К нам крадучись присоединились два леопарда, на шеях которых сверкали драгоценные ошейники. Черный, думаю, Элизабет, рыкнул на меня. Леопарды были обычного размера, не такие высокие, как Большой Дейн, но длиннее. Они двигались, под бархатом перекатывались мышцы, их энергия и злость наполнили комнату, будоража остальных оборотней, как наркотик. Леопарды сели у ног Падмы.
Я отлично чувствовала энергию Ричарда. Она плыла от него мягким потоком, призывая леопардов успокоиться, превратиться в людей.
Падма воскликнул:
– Нет! Нет, они мои! Я буду держать их в той форме и так долго, как захочу.
– Они начали терять человеческие черты, – сказал Ричард. – Элизабет – медсестра. Она не сможет работать, если у нее будут клыки или глаза не станут нормальными.
– У нее нет другой работы, кроме службы мне, – сказал Падма.
Ричард шагнул вперед. Жан-Клод коснулся его плеча.
– Он провоцирует нас, mon ami.
Ричард стряхнул его руку, но кивнул.
– Не думаю, что Мастер Зверей сможет мне помешать, если я заставлю их принять человеческую форму.
– Это вызов? – спросил Падма.
– Верлеопарды не принадлежат тебе, Ричард, – сказала я.
– Эти двое никому не принадлежат, – ответил он.
– Они могли бы быть моими, если бы захотели, – сказала я.
– Нет, – отрезал Падма. – Нет, больше я ничего не отдам. Тебе – больше никого.
Он отступил к стене, потянув за собой Гидеона за ошейник. Томас последовал за ним.
– Возьми ее, Ашер.
Ашер попытался схватить меня за руку, но я отшатнулась.
– Придержи коней. Тебе никто не говорил, что предвкушение – только часть удовольствия?
– Я предвкушал больше двухсот лет, ma cherie. И если предвкушение – только часть, то удовольствие будет воистину дивным.
Я отступила от его жаждущих глаз и вернулась к Жан-Клоду.