Он посмотрел на меня.
– Может, так и было. Во всяком случае, я швырял его об стену снова и снова. А он кричал: “Я сожгу тебя. Я сожгу тебя заживо”. А потом пламя изменило цвет, стало обычным – желтым, и он начал гореть. Я отпустил его и пошел за огнетушителем. Но мы не смогли сбить с него огонь. Огнетушитель справлялся с огнем на стенах, на всем остальном, но он не мог помочь, чтобы потушить его. Как будто огонь вырывался из самого его тела, глубоко изнутри. Мы тушили отдельные языки пламени, но они появлялись снова, пока весь он не превратился в огонь.
Взгляд МакКиннана был отстраненным и полным ужаса, как будто он все еще видел эту сцену.
– Он не умер, миз Блейк, не так, как должен был. Он кричал так долго, а мы не могли ему помочь. Не могли ему помочь… – голос его затих. Он просто сидел и смотрел в никуда.
Я подождала и, наконец, мягко сказала:
– Зачем вы здесь, капитан?
Он моргнул и взял себя в руки.
– Я думаю, у нас появился еще один “светляк”. Дольф сказал, что если кто и сможет снизить потери, то это вы.
– Экстрасенсорные способности не вполне сверхъестественны. Это просто талант, как и умение бросать большой вытянутый мяч.
– Дольф сказал, что вы специалист по монстрам. Помогите мне поймать этого монстра до того, как он начнет убивать.
– Он или она еще никого не убил? Причинен только материальный ущерб? – спросила я.
Он кивнул.
– Я могу потерять работу из-за того, что обратился к вам. Я должен был снять с себя ответственность и запросить разрешения у начальства, но мы пока потеряли всего пару зданий. И я хочу, чтобы все осталось так, как есть.
Я сделала глубокий медленный вдох и выдох.
– Я была бы рада помочь, капитан, но честное слово, я не представляю, что я могу сделать.
Он вытащил тонкую папку.
– Здесь все, что у нас есть. Просмотрите это и позвоните мне вечером.
Я взяла у него папку и положила ее на стол.
– Мой номер там тоже есть. Позвоните мне. Может, это и не “светляк”. Может быть, что-то другое. Но что бы это ни было, оно может купаться в пламени и не сгорать. Оно может идти через здания и ронять огонь так же легко, как разбрызгивать воду. И дома сгорают так быстро, как будто они чем-то пропитаны. Но когда мы привезли дерево в лабораторию, материал оказался чистым. Похоже, это нечто может заставить огонь делать то, что он делать не должен.
Он взглянул на часы.
– Уже опаздываю. Я работаю над тем, чтобы привлечь вас к делу официально, но боюсь, они не захотят этого, пока кто-нибудь не погиб. А я не хочу ждать.
– Я позвоню вам вечером, но это, скорее всего, будет поздно. Когда будет уже слишком поздно для звонка?
– Звоните в любое время, миз Блейк, в любое время.
Я кивнула и встала. Протянула ему руку. Он пожал ее. Его пожатие было твердым, крепким, но не слишком сильным. Многие клиенты мужчины, которые желали больше узнать о шрамах, сжимали мою руку так, как будто хотели, чтобы я закричала. Но МакКиннон был уверен в себе. У него были свои шрамы.
Не успела я сесть, как зазвонил телефон.
– Да, Мери?
– Это я, – ответил Ларри, – Мери решила, что ты не будешь возражать и сразу соединила меня.
Ларри Киркланд, начинающий истребитель вампиров должен был быть в морге и забивать колья в вампиров.
– Не-а. Что такое?
– Меня бы домой подвезти, – в голосе прозвучала неуверенность.
– В чем дело?
Он рассмеялся:
– Мне надо было думать лучше и не стесняться тебя. Я весь заштопанный. Док сказал, что все будет в порядке.
– Что произошло? – спросила я.
– Приезжай за мной, и я тебе все расскажу, – и этот маленький сын оружия повесил трубку. Могла быть только одна причина, почему он не захотел сразу мне все рассказать. Он сделал какую-нибудь глупость, и его ранило. Проткнуть пару тел. Пару тел, которые не восстанут еще, по крайней мере, одну ночь. Что могло пойти не так? Как говорится, есть один способ узнать.
Мери занялась переносом моих встреч. Я вытащила из верхнего ящика стола свою наплечную кобуру с браунингом и надела. С тех пор, как я перестала носить в офисе пиджак, кобуру приходилось убирать в стол, но, выходя с работы, и всегда при наступлении темноты, я носила оружие. Большинство тварей, которые имели неосторожность оставить мне шрамы, уже были мертвы. Большинство, которое я создала лично. Серебряные пули – замечательная вещь.
Ларри очень осторожно залез в джип. Совсем не просто садиться в машину, когда тебе на спину только что наложили швы. Я видела рану. Это было одно колотое ранение и одна длинная кровоточащая царапина. Собственно, две раны. Он все еще был в той же футболке, в которой начинал работу, но на спине она была пропитана кровью и изодрана. Меня впечатлило, что он не позволил врачам разрезать футболку. У них вообще-то есть такая привычка – разрезать одежду, если она оказывается у них на пути.
Ларри натянул ремень безопасности, стараясь устроиться под ним поудобнее. Он недавно подстриг свою рыжую шевелюру так коротко, что кудряшек почти не было заметно. Ростом он был пять футов, четыре дюйма, на дюйм выше меня. В мае он закончил обучение и получил диплом по противоествественной биологии. Но благодаря веснушкам и маленьким морщинкам боли между небесно-голубыми глазами, казалось, что ему около шестнадцати, а не двадцать один.
Я так увлеклась, глядя, как он ерзает, что пропустила поворот на I-270. И нам пришлось ехать по Баллас до самой улицы Олив. Время было обеденное, и Олив была заполнена людьми, которые старались запихнуть в себя какой-нибудь еды и поскорее вернуться на работу.
– Ты выпил болеутоляющее? – спросила я.
Он старался сидеть неподвижно, одной рукой опираясь на край сиденья.
– Не-а.
– Почему?
– Потому что это выбьет меня из колеи. А я не хочу спать.
– Заснуть от снотворного – это не одно и то же, что обычный сон, – сказала я.
– Вот именно, сны снятся еще хуже, – ответил он.
С меня было довольно.
– Что случилось, Ларри?
– Удивительно, что ты ждала так долго, чтобы спросить.