– Я не был достоин тебя, Ашер. Что еще я могу сказать, чтобы убедить тебя? Ты можешь почувствовать правду в моих словах. Я пришел, как только узнал.
– У тебя были века, чтобы убедить себя в чем угодно, Жан-Клод. Желание, чтоб это было правдой, не делает это ей.
– Пусть так, Ашер. Но я бы поступил иначе во всем что, ты думаешь, я сделал не так. Я бы вернул ее, если б мог.
Ашер поднял руки, будто хотел оттолкнуть от себя мысли.
– Нет! Нет! Ты убил ее. Ты дал ей умереть. Ты дал ей сгореть. Я чувствовал, как она умирает, Жан-Клод. Я был ее мастером. Она была так напугана. До конца она думала, что ты придешь и спасешь ее. Я был ее мастером и знаю, что ее последними словами было твое имя.
Жан-Клод отвернулся. Ашер бросился к нему, покрыв разделяющее их расстояние в два шага. Он схватил Жан-Клода за руку и развернул его. Уличные огни осветили слезы на лице Жан-Клода. Он оплакивал женщину, которая была мертва более двух столетий. Слишком много времени для слез.
– Ты никогда мне этого не говорил, – тихо сказал Жан-Клод.
Ашер оттолкнул его так сильно, что он пошатнулся.
– Побереги слезы, Жан-Клод. Тебе они еще понадобятся для себя и для нее. Они обещали мне мое отмщение.
Жан-Клод приложил руку к щеке.
– Ты не можешь убить ее. Они не допустят этого.
Ашер улыбнулся, и это была неприятная улыбка.
– Мне не нужна ее жизнь, Жан-Клод. Мне нужна твоя боль.
Он обошел вокруг меня, кружа, как акула. Я следила за ним и знала, что он слишком близко. Если он бросится на меня, то я не успею вовремя достать пистолет.
– Ты, наконец, дал мне то, что нужно, чтобы причинить тебе боль, Жан-Клод. Ты, наконец, полюбил. Любовь никогда не свободна. Это самое дорогое чувство, которым мы обладаем, и я собираюсь проследить, чтобы ты заплатил за него сполна.
Он остановился перед Жан-Клодом, сжав руки. Он дрожал, стараясь не ударить. Жан-Клод уже не плакал, но я сомневалась, что он будет драться. В тот момент я поняла, что он не хочет причинить Ашеру боль. Вина – благородная вещь. Но проблема была в том, что Ашер хотел сделать больно ему.
Я встала между ними. Шагнула вперед. Ашеру пришлось бы или отступить, или мы бы соприкоснулись друг с другом. Он отступил, глядя на меня, словно я только что появилась. Он забыл обо мне всего не секунду.
– Любовь – это не самое дорогое чувство, Ашер, – сказала я.
Я сделала еще один шаг вперед, и он снова отступил.
– Это ненависть. Потому что ненависть съедает тебя изнутри и разрушает, задолго до того, как убить.
– Очень по-философски, – сказал он.
– Философия – это здорово, – сказала я, – но запомни одно: никогда больше не угрожай нам. Потому что иначе я тебя убью. Потому что меня не волнует ваше гребаное многострадальное прошлое. Теперь мы можем ехать?
Ашер смотрел на меня несколько секунд.
– В любом случае. Я не могу дождаться, когда представлю тебя совету.
Он хотел, чтобы это прозвучало зловеще, так и было. Я не хотела ехать на встречу с элитой вида вампиров, но мы собирались именно туда. На счет вампиров в ранге мастера я усвоила одно. Ты можешь убежать, но недостаточно далеко. Ты можешь спрятаться, но не навсегда. Рано или поздно, они тебя поймают. И вампиры в ранге мастера не любят, когда их заставляют ждать.
Я вела машину. Ашер показывал дорогу, повиснув на спинке моего сиденья. Я не попросила его пристегнуться. Жан-Клод сидел на переднем сиденье рядом со мной, не глядя ни на меня, ни на Ашера.
– Что-то не так, – сказал Жан-Клод.
Я взглянула на него.
– Ты имеешь в виду – что-то кроме того, что в город приехал совет?
Он покачал головой.
– Ты разве не чувствуешь?
– Ничего я не чувствую.
– В этом и проблема.
Он повернулся, натянув ремень безопасности, и посмотрел в глаза Ашеру.
– Что происходит с моими людьми?
Ашер сидел так, что его лицо было отлично видно в зеркало заднего вида, как будто он хотел, чтобы я его видела. Он улыбнулся. При улыбке двигалось все его лицо. Под покрытой шрамами кожей остались мускулы. Казалось, что с лицом все было в порядке, кроме шрамов. И выражение этого лица было крайне самодовольным. Что-то вроде удовольствия, которое получает кошка, когда играет с мышкой.
– Я не знаю, что с ними происходит, а вот ты бы должен. Ты же, так или иначе, Мастер Города.
– Что происходит, Жан-Клод? Что еще не так? – спросила я.
– Я должен бы ощущать моих людей, ma petite. Если сосредоточиться, это как… постоянный шум. Я могу чувствовать их, словно прилив и отлив. При слишком сильном давлении, я могу чувствовать их боль, их страх. А сейчас я пытаюсь сосредоточиться, но передо мной как будто чистая стена.
– Мастер Бальтазара сделал так, чтобы ты не слышал криков своих вампиров, – сказал Ашер.
Рука Жан-Клода скользнула мимо меня, словно размазавшись в стремительном движении, и оставив ощущение волшебства. Он схватил Ашера за воротник плаща, сжимая его и заставляя задыхаться.
– Я не играл против правил. Они не имеют права причинять вред моим людям.
Ашер не пытался вырваться. Он просто смотрел на него.
– Это первое пустое кресло в совете за последние четыре тысячи лет. Кто освобождает кресло, тот его и получает. Это закон преемственности.
Жан-Клод медленно отпустил Ашера.
– Мне оно не нужно.
– Тогда, вы не должны были убивать Повелителя Земли.
– Иначе он бы убил нас, – сказала я.
– Это и есть привилегия совета, – сказал Ашер.