Я начала дрожать, легкий трепет возник в моих ладонях, поднялся к плечам и распространился по всему телу. Никогда еще мне не хотелось убить кого-либо так сильно, как его в эту секунду. Он ступал по лестнице босыми ногами, водя руками по груди, играя с волосами на животе и, наконец, устроив их на шелке брюк.
– Возможно, я получу тебя, прикованную к стене, – проговорил он.
Я почувствовала, как улыбка появляется на моем лице. Я говорила очень ясно, очень осторожно, потому что иначе я бы сорвалась на крик, а если бы я потеряла контроль над голосом, я бы пристрелила его. Я знала это так же точно, как то, что стою здесь.
– Кто. Тебе. Помогал.
Падма остановил сына, заключив его в объятия. Я видела настоящий страх на лице мастера вампиров. Его сын был слишком заносчивым или слишком глупым, чтобы понять.
– Я сделал это сам.
Послышался смех, достаточно острый, чтобы придушить меня.
– Ты не мог сам причинить столько вреда. Кто тебе помогал?
Странник коснулся плеча Фернандо.
– Другие, безымянные другие. Если женщина сможет, пусть скажет. Если нет – значит, тебе не нужно этого знать. Ты не станешь охотиться за ними, Истребительница.
– Не сегодня, – сказала я.
Дрожь прошла. Холодный, ледяной центр моей души, который я обычно скрываю, словно выплеснулся наружу. Я была спокойна, смертельно спокойна. Я могла пристрелить их, не моргнув глазом.
– Но ты сам сказал, Странник, будут и другие ночи.
Джейсон говорил тихим голосом, и Сильви ему отвечала. Я взглянула на нее. Она больше не плакала. Ее лицо было бледным и странно твердым, словно все крепкое и тяжелое держалось внутри. Джейсон открыл замки на цепях, и она сползла по стене. Он попытался помочь ей надеть брюки, но она оттолкнула его.
Я встала перед ней на колени.
– Позволь мне помочь тебе.
Сильви попыталась натянуть брюки сама, но руки недостаточно хорошо ее слушались. Она продолжала тянуть их, пока не упала на пол в слезах.
Я стала одевать ее, и она мне это позволила. Она помогала мне, как могла, но ее руки сильно тряслись, и многого она сделать не могла. Ее брюки были из розовой ткани. Я никак не могла найти белье, оно исчезло. Я знала, что Сильви его носила, потому что она была настоящей леди.
Когда все было прикрыто, она, наконец, посмотрела мне в глаза. Взгляд ее карих глаз заставлял меня отвернуться, но я сдержалась. Если она может терпеть ту боль, что читается на ее лице, то я должна, по крайней мере, смотреть на нее. Не дрожать. Я даже перестала плакать.
– Я не отдала им стаю, – сказала она.
– Я знаю, – ответила я.
Хотелось коснуться и успокоить ее, но было страшно. Она упала вперед, всхлипывая; не плача, но, всхлипывая так, словно пыталась собрать части себя с пола. Я осторожно обняла ее. Она повисла на мне, прижимаясь. Я обхватила ее руками и коленями, и стала укачивать. Приблизившись к ее уху, я выдохнула:
– Он мертв. Считай, что они все мертвы.
Она медленно успокоилась, после чего посмотрела на меня.
– Клянешься?
– Клянусь.
Она прижалась ко мне и тихо проговорила:
– Я не буду убивать Ричарда.
– Хорошо, потому что мне бы не хотелось убить тебя теперь.
Она засмеялась, и смех сменился плачем, но более спокойным, тихим, не таким безнадежным.
Я посмотрела на остальных. Мужчины, мертвые и живые, глазели на меня.
– Рафаэль идет с нами, разговор окончен.
Падма кивнул.
– Хорошо.
Фернандо повернулся к нему.
– Отец, ты не можешь этого позволить. Волки, да, но не Крысиный Король.
– Спокойно, Фернандо.
– Он не должен жить, если не подчинится.
– Ты не достаточно пробыл крысой, чтобы быть доминантом для него, не так ли, Фернандо? – спросила я. – Он сильнее, чем ты когда-либо сможешь стать, и за это ты его ненавидишь.
Фернандо шагнул ко мне, но Падма и Странник задержали его, положив руки на плечи.
Жан-Клод встал между нами.
– Пойдем своей дорогой, ma petite. Ночь затягивается.
Странник медленно отошел от Фернандо. Я не была уверена, кому он доверяет меньше, мне или крысенышу. Он начал раскрывать оковы, державшие Рафаэля. Крысолюд все еще был без сознания, к счастью для него.
Я поднялась на ноги, Сильви вместе со мной. Она оттолкнулась от меня, пытаясь пойти, и почти упала. Мы с Джейсоном подхватили ее за руки.
Фернандо рассмеялся.
Сильви споткнулась, словно ее толкнули. Смех ранит сильнее любых слов. Я прижалась губами к ее щеке, притянула ее лицо к своему свободной рукой, губы к ее уху.
– Он мертв, запомни это.
Она на мгновение склонилась ко мне, потом кивнула, выпрямилась и позволила Джейсону помочь ей пройти к лестнице.
Жан-Клод поднял Рафаэля на руки как мог аккуратнее, балансируя с мужчиной на плече. Рафаэль застонал, руки дернулись, но глаза оставались закрытыми.