– Тебе нужно найти другую лошадку, – сказала я. – Ханна уходит с нами.
– Конечно, – сказал он.
– Сейчас, Странник, – сказала я.
Высокомерие скользнуло по его лицу, какого никогда не было у Ханны.
– Не позволяй одному удачному магическому трюку сделать тебя дурой, Анита!
Я улыбнулась, зная, что улыбка не из приятных. В ней были стремление ранить, высокомерие и злоба.
– Мое терпение на сегодня кончилось, Странник. Убирайся из нее сейчас же или…
Я наставила браунинг в пах Фернандо – они все были совсем близко ко мне.
Глаза Фернандо расширились, но он был не так испуган, как стоило бы. Я нажала немного сильнее, обычно это заставляет большинство мужчин отступить. Он фыркнул, но прижался ко мне, и склонил голову. Он собирался попробовать поцеловать меня.
Я рассмеялась. Я смеялась, пока его губы скользили по моим, а пистолет вжимался в его тело. И именно смех, а не пистолет, заставил его отступить.
Ханна упала на колени, Странник оставил ее. Нужно было, чтобы кто-то помог ей подняться по лестнице. Я подумала о Вилли, и он пришел. Не глядя на меня, он помог ей подняться на ноги. Я продолжала смотреть на плохих парней. Решаем проблемы по очереди.
– Почему ты смеешься? – спросил Фернандо.
– Потому что ты чертовски глуп, чтобы выжить.
Я отошла от них, все еще направляя на него пистолет.
– Он твой единственный сын? – спросила я.
– Мой единственный ребенок, – сказал Падма.
– Мои соболезнования, – ответила я.
Нет, я его не пристрелила. Но, глядя в злые глаза Фернандо, я поняла, что еще будет возможность. Кто-то ищет смерть от отчаянья, кто-то – падает в эту яму по глупости. Если Фернандо хочет в нее упасть, я буду больше чем счастлива его подхватить.
Рафаэль лежал на смотровом столе, но мы были не в больнице. У ликантропов есть на случай непредвиденных ситуаций самодельный госпиталь в подвале здания, владельцем которого тоже был оборотень. Однажды здесь осматривали и мои собственные раны. Рафаэль лежал на животе, подключенный к капельнице, наполненной болеутоляющими средствами. Болеутоляющие не очень помогают ликантропам, но – эй, нужно же делать хоть что-то. Он пришел в себя в джипе. Он не кричал, но слабых сдавленных звуков, которые все время вырывались из его гортани, когда машина подпрыгивала на кочках, было более чем достаточно.
Доктор Лилиан была маленькой женщиной с волосами цвета соли с перцем, постриженными в деловом стиле. Она так же была крысолюдом. Она повернулась ко мне.
– Я сделала для него все, что могла.
– Он выздоровеет?
Она кивнула.
– Да. Настоящая опасность при таких повреждениях, если пережить шок и потерю крови – инфекция. А мы не можем подхватить инфекцию.
– Как, оказывается, полезно покрываться мехом, – сказала я.
Она улыбнулась и похлопала меня по плечу.
– Я знаю, что юмор – это твой способ борьбы со стрессом, но не испытывай его на Рафаэле сегодня вечером. Он хочет поговорить с тобой.
– Ему уже…?
– Достаточно хорошо? Нет, но он мой король и не позволит мне помочь ему отключиться, пока вы не поговорите. Я пойду, посмотрю на другого нашего пациента, пока ты выслушаешь то, что он считает таким важным.
Я дотронулась до ее руки до того, как она прошла мимо меня.
– Как Сильви?
Лилиан не хотела смотреть на меня, потом подняла глаза.
– Физически, она выздоровеет, но я не психотерапевт. Я не имела дела с последствиями таких нападений. Я хотела оставить ее здесь на ночь, но она настаивает, что уйдет с тобой.
Мои глаза расширились.
– Почему?
Лилиан пожала плечами.
– Думаю, она чувствует себя с тобой в безопасности. И она не чувствует себя в безопасности здесь, – пожилая женщина неожиданно внимательно посмотрела на меня. – Есть ли причина, по которой она не может чувствовать себя здесь в безопасности?
Я на секунду задумалась.
– Здесь когда-нибудь лечились верлеопарды?
– Да, – сказала она.
– Проклятие.
– Почему это имеет значение? Это нейтральное место. Мы все с этим согласились.
Я встряхнула головой.
– Сегодня ночью вы в безопасности, но все, что знала Элизабет, знает Мастер Зверей. Завтра, здесь уже может быть не безопасно.
– Ты в этом уверена? – спросила она.
– Нет, но я не могу сказать наверняка, что вы будете здесь в безопасности.
Она кивнула.
– Очень хорошо. Тогда возьми Сильви с собой, но Рафаэль должен остаться здесь, по крайней мере, на одну ночь. Я придумаю, куда перевезти его завтра, – она окинула взглядом медицинское оборудование. – Мы не можем взять все это, но мы сделаем все, что в наших силах. Теперь иди, поговори с нашим королем, – и она вышла из комнаты.
Я внезапно осталась одна в тишине подвала. Я посмотрела на Рафаэля. Они устроили что-то вроде навеса из простыни над его телом, прикрывающей, но не касающейся. Обнаженная кожа была покрыта целебной мазью, но не забинтована. Все, что можно было наложить на раны, причинит больше вреда, чем пользы. Они обращались с его раной так осторожно, словно это был ожог. Я не знала всего, что они делали с ним, так как отлучалась на какое-то время зашить руку.